Подарок Тартини (СИ)

- Вы знаете, Виталий Александрович, решение зависит от меня, - взяла его за руки Дарья и заглянула ему в глаза, - но я хочу, чтобы мы приняли его вместе. Что говорит Ваше чувство долга?

- Долг.., - дрогнувшим голосом произнёс президент.

- Мы никогда не будем принадлежать друг другу, - добавила Дарья, - а долг свой Вы в силах выполнить.

Она отпустила его руки и шагнула к Гипносу.

- Но как же я буду жить без тебя? – прошептал Виталий Александрович. – Ты была моей Музой, моим вдохновением.

- А теперь я буду Вашим ангелом-хранителем, - улыбнулась  Дарья, - только помните Ваши сны, Виталий Александрович, потому что я буду приходить к Вам в них.

- Вы сильный человек, - с уважением произнёс Гипнос, - у Вас всё получится. Прекрасно будущее Вашей страны.

- Значит, я выиграю выборы? – усмехнувшись, спросил президент.

- Я не знаю, - признался Гипнос, - решение за людьми, которые будут выбирать Вас – Ваш народ. А я могу сказать лишь о том, что Ваш сон сбудется.

- Мой сон?

Тогда Гипнос напомнил:

- Сон о том, что однажды соберутся правители всех стран, и сядут за один стол переговоров, чтобы установить на планете всеобщий мир.

Виталий Александрович не удержался от скептицизма:

- Это был всего лишь сон…

Гипнос внимательно посмотрел на него и вдруг сказал громким, торжественным голосом:

- Остановись, время, на этой планете! Покажи, как ничтожны люди в своей вере!

Тотчас всё вокруг замерло, и пространство стало медленно преображаться, соткав из своих искажений причудливую картину.

Перед президентом России раскинулось бескрайнее синее море, от берега которого вела широкая дорога, поднимающаяся прямо к воротам изумительного по красоте сада: в его центре возвышалось величественное здание переговоров, и по этой дороге шли, разговаривая друг с другом, президенты, премьер-министры, короли и шейхи, и невозможно было оторвать глаз от этого шествия.

            Девушка и президент заворожено следили за разыгрывающимся  перед ними  зрелищем.

- Всё будет именно так! – Дарья нащупала ладонь Виталия Александровича и нежно пожала её.

- Только не в Ваши годы правления, - со значением добавил Гипнос, - вполне вероятно, что Станиславу Алкину выпадет честь представлять Россию в этих переговорах.

Он дал возможность полюбоваться впечатляющей картиной ещё некоторое время, а затем свернул её, и они вновь оказались в тёмном зале театра.

- Как странно тихо, - оглянувшись вокруг, заметил президент.

- Конечно, - улыбнулся Гипнос, - ведь время всё ещё стоит. Вы можете попрощаться, пока я не позволил ему продолжить свой бег.

- Тебе там будет скучно без меня, - немного ревностно сказал президент Даше в попытке скрыть грусть от расставания.

- Профессор Шмаль будет иногда заглядывать к нам, правда, Гипнос? – повернулась к нему за ответом Дарья.

- Да, мы уже с ним беседовали, - охотно откликнулся юноша, - но теперь земные дела его больше не интересуют. В другом мире он открывает для себя более волнующие тайны, чем загадка сновидений. Он только единственный раз посетовал на то, что Нобелевскую премию ему дали не за его теорию снов.

- А как же ручка с сонными чернилами? – недоумённо спросил Виталий Александрович.

- Эта ручка послужила исследователям всего лишь доказательством того, что существует некая материя, способная иметь больше состояний, чем вода. Вот за открытие этой материи Зигмунду Шмалю и присудили Нобелевскую премию. Учёные так и не поверили в реальное существование Мира Сновидений.

- Может, оно и к лучшему, - после паузы согласился Виталий Александрович, - люди ещё не готовы к исследованию этого Мира. Нам бы с Явью разобраться.

- Да, Виталий Александрович, - подхватила Дарья, - поэтому в школах необходимо ввести в программу обязательный курс психологии. Считать и писать ребят общество учит, а вот в себе разобраться они не могут. Не преуменьшайте необходимости этого навыка, когда будете проводить реформу школьного образования.

- Дарья, - остановил её президент, - мы расстаёмся навсегда, а ты говоришь о реформе.

- Мы с Вами были и уйдём, - просто ответила девушка, - а поколения будут сменять друг друга. Никто не узнает, как Вы расставались со мной, но все будут благодарны Вам за то, как Вы преобразовали школу.

- В моих снах мы обязательно будем говорить об этом, - мягко сказал Виталий Александрович, - а сейчас я хочу попрощаться с тобой, как того требует моё сердце. Я ведь не уничтожал своё второе «Я» на костре в Городе Чувств. Но сначала обещай мне, что будешь приходить ко мне в моих снах. Каждую ночь!

- Каждую ночь, - твёрдо повторила Дарья и прильнула к его груди.

Президент обнял её и коснулся щекой её волос.

- Спокойной ночи, любимая, - ласково сказал он, - приятных сновидений.

Сверху из-за кулис спустился Морфей. Гипнос оседлал его и позвал Дарью. Она несмело спросила:

- Я не могу попрощаться со всеми близкими мине людьми, но позволь мне попрощаться с городом, в котором они живут.

Гипнос кивнул. Он посадил её перед собой, Дарья протянула Виталию Александровичу свою руку, и он нежно пожал её. В последний раз их пальцы соприкоснулись, а потом силуэт коня растворился в воздухе вместе с обоими всадниками. В то же мгновение президент услышал, как рукоплещет публика после первого акта, и увидел, что дверь в ложу распахнулась, и на пороге появился Данил. За его спиной маячили двое с фотокамерами в руках.

- Великолепно играешь, - медленно произнёс Виталий Александрович, - особенно мне хотелось отметить твои слова: «Таких я мертвецам всегда предпочитаю – как кошка с мышью с ними я играю».

Сказав это, президент повернулся к сцене и приготовился смотреть продолжение.

2. «Переход»

Дарья жила в Марьино. Это был один из новых районов Москвы, поэтому он ещё не оброс особыми достопримечательностями, кроме разве уютной набережной. Даше больше нравился мост через Москва-реку, ведущий в Братеево. Не в дневные часы, но вечером, когда меньше слышалось громыхания по нему машин и автобусов, и вспыхивала иллюминация, освещавшая в темноте всю длинную узкую дугу. В реке отражались огни, и иногда можно было увидеть стаю уток, плывущую вдоль берега. Со стороны Марьино  он являлся образцом цивилизованной набережной – с вымощенными дорожками, скамейками и фонарями;  а в Братеево – напротив – вытянулся вдоль него лиственный парк. Дарья никогда не знала, какой берег привлекает её более, поэтому, совершая часто ежедневную прогулку, она поднималась на мост, переходила на другую сторону, и неспешно шла вдоль берега до линии новостроек, а потом возвращалась в Марьино. Каждый раз, наблюдая противоположный  берег, ей представлялось, что там лучше, но, оказавшись на нём, покинутый становился ещё более притягательным.

На этот раз она без колебаний выбрала берег Братеево. Гипнос отпустил Морфея, и они спустились к самой воде, спугнув семейство уток, прибившихся к земле. Дарья окинула взглядом Марьино. Светились окна домов и магазинов, дрожали огоньки машин – любимая набережная казалась поглощённой электрической жизнью. Жизнью, частью которой она была когда-то сама.

- Здесь красиво, - проследил за её взглядом Гипнос, - просто и практично, с лёгким налётом сказки. Ты, наверное, будешь скучать по этому месту.

- Жалкая сказка, - словно не слыша его последних слов, произнесла Дарья, - люди верят в неё потому, что не знают совершенной красоты. Я бы тоже поверила в неё, если бы не видела твоих владений и своего Города.

- Для человека, навсегда покидающего место, где он вырос и жил, ты слишком безжалостно рассуждаешь, моя Дарья, - заметил Гипнос, беря её за руку.

- Человек ли я? – пылко воскликнула девушка, обращая  на него свой взгляд. – Я теперь сама не знаю…

- Поцелуй меня, и тебе всё станет ясно, -  серьёзно сказал Гипнос.