Подарок Тартини (СИ)

- Теперь я вспомнил, кто такой профессор Шмаль, - вслух сказал президент и улыбнулся, - забавный старик! Он пытался захватить в Явь билет с твоего поезда, но ему это не удалось. Да, теперь я вспомнил. Я думаю, нам нужно встретиться с ним Наяву. Интересно, вспомнит ли профессор меня? Старые люди плохо запоминают свои сны.

- Старый профессор уже никогда не увидит сновидений, - вдруг сказал Стас и замолчал.

Виталий Александрович опустился на стул, продолжая смотреть на мальчика, и тот сам прервал своё тяжёлое молчание:

- Выступление Зигмунда Шмаля было очень эффектным, и он хотел закончить его словами, которые когда-то, сто с лишним лет назад, произнёс знаменитый физик Кекуле: «давайте изучать сны, джентльмены, и тогда, возможно, мы придём к истине». Профессор успел сказать только первую часть цитаты. Потом у него стало плохо с сердцем, он умер до приезда «скорой».

Оба помолчали, воссоздавая в своём воображении тот образ этого человека, в котором он им запомнился.

- Он был настоящим энтузиастом своего дела, - наконец, сказал Виталий Александрович, - учёный, мыслитель – и романтик. Кто в наше время верит снам? Явь всепоглощающа, она не даёт возможности жить сразу в двух мирах, а сны кратковременны и летучи, но кто знает, может быть, именно они наша настоящая Явь, а всё остальное – обман, долгий, бесконечный сон, изредка прерываемый яркими вспышками уличных фонарей сказочного государства. – Президент подошёл к Стасу, положил руку на его плечо и тепло посмотрел в глаза мальчишки. – Зигмунд Шмаль завершил дело своей жизни – и проснулся. Теперь его ждут совсем другие сны.

- А нас? – не удержался от вопроса Стас, и разрушил трогательную атмосферу. – Но мы-то живы! И мне не нравится то, что происходит.

- Ты не принимаешь смерть профессора как должное? – чуть отстранившись, внимательно посмотрел на него  президент.

- Я не это имел в виду, - смутился мальчишка, - я говорил о Дарье Алексеевне.

- С ней что-то не так? -  стараясь выдерживать тон, поинтересовался Виталий Александрович, а у самого сердце ёкнуло.

- С ней давно всё не так, уже несколько недель – три или четыре. У меня плохое предчувствие, Виталий Александрович, - неожиданно закончил Стас и опередил его вопрос, - и оно ни на чём не основывается. Я просто боюсь за Дарью Алексеевну.

- Ей ничего не угрожает? – неизвестно почему предчувствие мальчика передалось и президенту. – Она плохо себя чувствует? Или это снова директор?

- Я же говорю, это предчувствие ни на чём не основывается, - нетерпеливо повторил Стас, - но мне почему-то кажется, что оно связано с событиями в Воронеже, смертью профессора, и Вами, Виталий Александрович.

- Если я замешан в этом, то с твоей учительницей вряд ли что может случиться серьёзное, - улыбнулся Виталий Александрович, - я не причиню вреда Дарье Алексеевне.

- Вы меня не понимаете, Виталий Александрович! – в отчаянии воскликнул мальчишка. – Но в этом не Ваша вина. Если бы я мог правильно понять, что чувствую сам! Виталий Александрович, позвольте мне идти сейчас – я вижу, что запутал не только Вас, но и себя.

- Тебе следует отдохнуть, - уже возле двери заботливо сказал президент, - возросшая ответственность требует большего расхода энергии. Я скажу Валере, чтобы вы куда-нибудь вместе съездили.

- Например, на матч? – печально вздохнул над перспективой Стас.

- Например, на матч, - бодро поддержал его президент, и подумал о том, что ему самому не помешало бы где-нибудь отвлечься от смутных мыслей, за последние дни в изобилии наводнивших его сознание.

Он позвонил Воропаеву.

- Данил, - после традиционных приветствий и вопросов сказал Виталий Александрович, - ты сейчас играешь в театре?

- Даже больше, чем в кино, - ответил друг, - завтра у нас премьера «Фауста», поэтому сейчас всё время уходит на репетиции. В данный момент, например, я стою в окружении ангелов под декорациями небесного чертога.

- Нелегко играть Бога?

- Да нет, они решили, что из меня получится только Мефистофель. Что ж, лучше играть черта, чем несчастного доктора.

- Ты говоришь, премьера? – переспросил президент. – Я бы хотел приехать.

Данил заметно оживился.

- Виталий, наконец-то! – воскликнул он. – Ты в самом деле хочешь в театр?

- Да, - признался Виталий Александрович, - мне нужно, как ты выражаешься, сменить обстановочку, увидеть новые лица, новые сюжеты.

- Только не думай, что «Фауст» даст тебе возможность отдохнуть, - предупредил Данил, - это серьёзная вещь и серьёзная постановка. Да, а Лена тоже будет?

- Нет, - несколько сурово отрезал президент, - я буду один. И, пожалуйста, Данил, пусть никто не знает, что я в театре.

- Хорошо, хорошо! – поспешил заверить друг. – Я так рад, что ты увидишь спектакль с моим участием, что всё сам организую! Возле сцены в бельэтаже есть ложа. Это, конечно, не лучшее место, откуда можно наблюдать за событиями, но зато тебя никто не будет видеть.

- Вот и отлично, – улыбнулся Виталий Александрович, - завтра после спектакля мы с тобой тоже увидимся, надеюсь. Во сколько начало?

- В шесть. Виталий, - торопливо сказал Данил, - Лена плохо себя чувствует?

- Нет, она здорова. Мне просто нужно побыть одному, - подчеркнул Виталий Александрович, и на этом они расстались.

После разговора с ним рабочий день президента продолжился как обычно, в водовороте столичных и государственных событий, и на время он забыл о личных делах. Но к вечеру тревога пришла, удвоив свои силы. В памяти всплыл разговор со Стасом и его слова о Дарье. Виталий Александрович доверял чувствам мальчика. Но что может угрожать девушке? Он не видел её давно, уже несколько дней. Честно говоря, он и не стремился к встрече. Выспавшись после прогулки в Сновидческом государстве, Виталий Александрович вдруг ясно осознал, что он натворил. Ему стало стыдно. Во-первых, он совершил глупость, появившись в сновидениях жителей всего Воронежа. Во-вторых, обманул доверие любимого человека. Любимого человека, который, к тому же, был его Музой. Как важно иметь в жизни Музу! И как легко потерять вдохновение… Эта мысль привела Виталия Александровича в лёгкое смятение. Он должен немедленно знать, как живёт Дарья, иначе ему не уснуть.

Виталий Александрович закрылся у себя в кабинете и набрал номер её домашнего телефона. Трубку сняли сразу же.

- Алло? – вежливо и строго спросил голос девушки, и у Виталия перехватило дыхание.

- Дарья? – тепло спросил он, чувствуя, что тревога отступает.

- Да, - её голос тоже изменился, и Виталию показалось даже, что она улыбнулась.

- Прости, что поздно звоню…

- Ничего страшного, мы ещё не спим.

- Я не об этом. Прошло несколько дней, а я позвонил только сегодня.

- Неважно, - повторила Дарья, - я знаю, что Вы думали обо мне.

- Да, это так, - признался президент, - а ты?

- Я скучаю, - просто ответила она.

- Я хочу тебя видеть, - вдруг сказал Виталий Александрович, - сегодня же.

- У нас больше нет  места встреч в государстве Гипноса, - с грустью сказала Дарья, - помните?

- Давай встретимся, как простые люди!

- У станции метро? – теперь уже наверняка улыбнулась девушка. – Мы будем рассекречены мгновенно. История американского президента повторится. Я очень хочу увидеть Вас, Виталий Александрович, но не знаю, как это можно устроить.

- Я знаю! – вдруг придумал он. – Ты хочешь посмотреть «Фауста»?

- «Фауста»?

- Завтра во МХАТе премьера, Данил Воропаев играет в ней, мой друг, - напомнил ей президент, - у меня ложа в бельэтаже. Я приеду в театр инкогнито, один. Приходи, Дарья, нас никто не увидит!

Поразмышляв немного, она нашла идею удачной.

- Я приеду, - согласилась она, - я познакомила вас с Андерсеном, а Вы представите мне Гёте.

Глава 20.  «19 марта»

1. «Премьера»

Виталий Александрович  с волнением ждал следующего вечера. Жажда отдохнуть и посмотреть хороший спектакль отодвинулась на второй план. Теперь его волнение питали мысли о Дарье.