Колдовской отведай плод (СИ)

Видимо, от неожиданности я и провалилась во тьму…

Несносные призраки, зачем вы тревожите меня? Зачем поливаете магией? Фу, как мокро! Разве вы умеете плеваться? Да уберите же свою лейку!

Я приоткрыла глаза и увидела знакомую физиономию, которая почему-то расплывалась и слабо светилась.

— А, Гвейн, — простонала я. — Я и не знала, что ты тоже привидение.

— Перестань глупить, — прорычал призрак. — Какое я тебе привидение?

— Ну… очень симпатичное, — смущенно призналась я.

— Не дождешься, — твердо ответил он. — Я пока еще не умер и не собираюсь. В отличие от тебя.

— А я умерла? — уточнила я.

— Нет, но кажется, делаешь для этого все возможное.

— Не-а, — я отрицательно помотала головой, которая почему-то дико болела. — Не делаю.

— Да? Тогда объясни, за каким дьяволом ты потащилась ночью в сад. Да еще с лопатой.

— Ни за что не угадаешь, — простонала я. — Очень хотелось есть, и я решила перекусить яблочком. Кстати, это ты треснул меня по темечку?

— Нет, не я, хотя очень об этом сожалею.

Тут только я окончательно пришла в себя и осознала происходящее. Во-первых, меня до костей пробрал холод, поскольку я все еще находилась в саду, а именно — полулежала на зябкой земле в одном легком халатике. Во-вторых, рядом находился не призрак, а вполне живой Гвейн — он-то и поддерживал мою спину, брызгая в лицо водой. В-третьих, вдруг стало очень стыдно.

— Можешь идти? — спросил парень.

Подняться бы сперва. Он помог мне это сделать и, поддерживая за локоть, отвел в замок. И как я не дрожала от холода, все же старалась идти помедленнее, потому что очень хотелось, чтобы в этот момент из окна своей комнаты выглянула нахалка и увидела нас с Гейном.

Но если кто подумает, будто он мне нравится, то будет глубоко неправ!

— Интересно, каждую ли ночь в замке так весело? — спросил Гвейн после того, как усадил меня на кровать.

— Сварт говорит, бывало веселее.

— И даже когда тебя здесь не было? Невероятно!

Он еще смеется, негодник! На меня, можно сказать, еженощно нападают, а ему смешно.

— Между прочим, меня стукнули по голове!

Я ощупала затылок. Нигде ничего не болело. Странно.

Хотя, почему странно. Отсутствие боли могло означать только одно — я подверглась магическому удару. Примерно, как вчера с яблочным градом. Больно, но синяков не оставляет.

— И поделом, — уже спокойнее произнес Гвейнард. — Вот скажи, зачем ты потащилась в сад?

— Ну, я же объясняла. Захотелось яблочка.

— А мне почему-то кажется, откапывать клад. Неужто повелась на стишки прозрачной фифы? Они так тебя взволновали?

— Ого, так она и к тебе приходила?

— Похоже, девица прогулялась по всем комнатам. Во всяком случае, к Ариенне заходила точно.

Я подозрительно прищурилась:

— А ты откуда знаешь? Уж не было ли тебя в этот момент рядом?

— Нет, — твердо ответил Гвейн. — Но ее визг разнесся по всему этажу.

Он слышал, как она визжала и не поспешил на помощь?

— Я в это время сидел в ванной, — пояснил он. — А ты чем занималась?

Страдала от голода, чем же еще, хотелось сказать. Но ответила совсем другое:

— Ты заметил, что в стихах появилось продолжение? Конечно, стишки так себе. Рифма «тьме-тебе» — это просто ужас, а не рифма. Интересно, какой доморощенный пиит сочинял сей опус? Жаль, нет способа разговорить призрак. Узнать, кем он был, почему рассказывает стишки…

Разговорить?!

Тут только до меня дошло. Призраки вообще не умеют разговаривать! Ну, то есть, те, о которых я читала.

Значит, передо мной вовсе не матрица умершей девушки, а специально созданный морок вроде того же ушача. Но для чего? Чтобы донести до обитателей замка некое послание про клад в… под яблоней и (или) под черной крышкой? Или с другой целью? Например, послать всех в сад и там угрохать?

— Ничего не понимаю в призраках, — заявил Гвейн, когда я сказала о своих подозрениях. — Считаю, на них не стоит обращать внимания. И тем более вытворять по ночам всякие глупости. Обещай, что больше не пойдешь на раскопки.

— Обещаю, — вздохнула я.

— Тогда спокойной ночи.

Но заснула я еще не скоро. Потому что все еще очень хотелось есть, а на кухню я больше идти не рискнула.

Глава 14. Завтрак; кабинет, его поиски и уборка

«Ты на завтрак получай

Полукофе-получай»

Из стихотворных виршей Кайнана

Утром я спустилась к завтраку последней. Вся компания уже сидела за столом и обсуждала появление привидения. Как и предполагал Гвейн, прозрачная девица не оставила без внимания ни одного гостя.

Естественно, у всех накопилось много вопросов к Сварту.

— Почему вы нас сразу не предупредили? — возмущалась Аквинтия. — Так же можно умереть от разрыва сердца!

— Я думала, меня пришли грабить. Или убивать, — страдальческим голосом сообщала Ариенна.

Даже Танти укоризненно посмотрела на садовника. Лишь Крадиф оставался невозмутимым:

— А, по-моему, неплохой розыгрыш. Уверен, девицу сляпал любимый папаша, чтобы повеселить на сон грядущий непрошеных гостей.

— Вы совершенно правы, — ответил садовник. — Это всего лишь невинная шутка бывшего хозяина. Я очень прошу всех присутствующих не обращать внимания на призраки.

— Ничего себе не обращать внимания! — взвилась Аквинития. — Когда к тебе посреди ночи врывается посторонний и загробным голосом начинает вещать… Кстати, кто-нибудь помнит, что она говорила?

— Тот самый идиотский стишок, — ответил Крадиф. — Про клад под яблоней. Там еще было какое-то продолжение про черную крышку. Не гроб ли имеется в виду?

Аквинтия закатила глаза и сделала вид, что собирается рухнуть в обморок. Но поскольку никто не спешил ее откачивать, резко передумала.

— И еще очень вас прошу, — продолжал Сварт, — не делать подкопы под яблоневые деревья. Это портит их корневую систему.

— А что, кто-то подкапывался? — заинтересовался Крадиф.

— Весь сад ночью перерыли, — пояснил садовник.

— Это не я, — поспешно заявила Ариенна. — У меня рука болит. Вот!

Она протянула руку и покрутила ею, демонстрируя красноту и опухоль. Крадиф отвернулся и сделал вид, будто его вот-вот вывернет наизнанку. Сварт осуждающе посмотрел на девицу. Ну, тут садовник прав. Всех мало того, что тошнит от яблок, так еще и созерцание больной конечности не способствует аппетиту.

— Не будем уточнять, кто уподобился ночному кроту, — сказал Гвейнард. — Пусть ему — или ей — будет стыдно.

— Не-е-т, постойте, — сказала Аквинтия. — Я все-таки требую объяснений. Что за девица бродит по ночам в замке? Почему не отзывается и не отвечает на поставленные вопросы?

Крадиф вытаращился на даму:

— Где это вы слышали, чтобы призраки беседовали с людьми?

— Нигде не слышала, — огрызнулась та. — Но уверена, эти пройдохи все понимают. Просто прикидываются идиотами. А ведут себя как? Невоспитанно и грубо! Заходить в комнату предварительно не постучавшись, да еще и через стену совершенно недопустимо! Долго это будет продолжаться, Сварт?

— Боюсь, миста Аквинтия, до того времени, пока вы не выберете свою долю наследства и не покинете замок, — сказал садовник.

— Мы уже выбрали, — сказал дама. — Вот это.

Она взяла руку дочери и подняла ее вверх. Все увидели на пальце зардевшейся Танти кольцо.

Еще вчера оно лежало в моем комоде. То самое колечко, делающее хозяйку привлекательной. То самое, которое я обещала носить не снимая. Пусть извинит меня Данни, но, если честно, рассталась я с ним с легким сердцем — девушке оно нужнее. Уговорить Сварта подсунуть его мамаше с дочкой не составило большого труда. Зато теперь у Танти появился шанс не только почувствовать себя привлекательной, но и выйти замуж.

Чтобы Танти не отказалась от «наследства», мы со Свартом сочинили вполне правдоподобное послание от лица миста Макер-тота (думаю, он бы нас простил), где описывались свойства сего магического украшения, как то: придание красоты, улучшение характера, избавление от кучи болезней (следовал подробный список хворей). А также привлечение всевозможных материальных благ. В общем, именно то, что было необходимо молодой, не очень красивой и очень затурканной девице на выданье. И попробовала бы мамаша отказаться!