О чем поет вереск (СИ)

— Мое сердце!

Двери распахнулись, и в покои влетела женщина, принеся с собой аромат вереска и… Мидир вдохнул глубже. Всё так! Второй запах — её собственный. Сладкий, пряный, теплый, словно тепло самой земли, тепло, от которого согрелись и посветлели даже камни и дерево дома.

Вереск и правда поет. Шелест травы, перезвон ветра, стук сердца… «Я никак не могу быть королевой галатов».

Не забавная травница — королева.

Все те же невероятные хризолитовые глаза, от которых не оторваться.

Ни плаща, ни накидки, короткая песочная туника не скрывает крепкие бедра и налитую грудь. Рыжие пряди спадают до колена, медовый янтарь ластится к высокой шее, щиколотки обвиты золочеными ремешками сандалий.

Мидиру до боли в паху захотелось стянуть их зубами, коснуться хрупкой косточки на точеной щиколотке, обхватить губами, обласкать каждый пальчик, согреть кожу своим теплом… Или что-нибудь сломать.

Ломать было нечего.

Он с трудом перевел дыхание.

Сейчас Этайн показалась ему еще более прекрасной. Тяжелые серьги и дорогие браслеты украшали ее, не затеняя пламенной красоты. А она смотрела только на мужа.

— Мое сердце!

— Этайн! — Эохайд подтянулся и словно бы враз помолодел. Обернулся к Мидиру и произнес горделиво: — Моя супруга!

Не скрывая радости и не стесняясь, она подбежала к мужу, поднялась на носочки, коснулась губами щеки, лишь потом обернулась к гостю. Прижалась к Эохайду спиной, а его ладони скрестила на своей талии жестом столь естественным и милым, что Мидир сжал челюсти. Этайн несомненно любила мужа, а тот лишь снисходил до ее любви.

— Разреши представить тебе моего друга, — негромко произнес Эохайд, обрывая мысли волчьего короля.

Этайн кивнула и ничем не дала понять, что уже встречала сегодня гостя мужа. Напоила водой, научила собирать травы и вызвала желание столь сильное, что волчий король проверил магией Нижнего еще раз — нет, не колдунья и не друидка.

— Мидир, король Дома Волка и всего Благого Двора, правитель подземного мира, — продолжал Эохайд.

— Лишь одной его трети, — развел руками Мидир, словно печалясь о недостатке мощи. — Неблагие и фоморы — не в моей власти.

Он склонился к ладони Этайн, приникая губами к нежной душистой коже. Впрочем, королева освободила руку сразу же, как только он чуть дольше положенного попытался удержать ее пальцы. Теплые глаза захолодели, ровно на ели подле Черного замка в неурочный час насыпало снега.

— Рада встрече, король Мидир. Для меня честь быть представленной другу моего мужа, — она самую малость выделила его имя и слово «друг».

Мидир слушал внимательно. Нет, за ее речами ничего не стояло, не таился иной смысл, но Этайн произносила фразы выверенно, подобно опытным магам его мира.

— Я много слышала о вас.

— Не все россказни правда, — мягко произнес Эохайд.

Волчий король заставил себя улыбнуться:

— Он прав. Я еще хуже, чем страшные сказки в мою честь!

— Страх порождает вымыслы. Ши — мастера обмана, — заметила Этайн.

— Ши не могут лгать!

— Но любят играть словами и прятать обман за истиной… — она склонила голову к плечу, словно ее это печалило. — Я знаю про вашего волка. Того, что устроил бойню в городе. Тоже неправда?

— Что с тобой, дорогая? Волк он, а кусаешься ты, — провел ладонями по плечам жены Эохайд, и та опустила глаза.

— Кровь будит в нас природное начало, а ее было много, — сухо разъяснил Мидир. — Эохайд не дал забить моего волка до смерти…

— А ты взял на себя его вину и немалый выкуп за мертвых. Да еще помог мне с троном, — перебил Эохайд.

— А ты построил стену, которую нам нельзя пересекать без приглашения.

Эохайд пожал плечами и опять повернулся к окну, словно больше тревожась о настоящем.

— Мое сердце, это они? — спросила Этайн, подхватила руку мужа, поцеловала ладонь и прижала к груди.

— Да. Быстрее, чем я думал.

— Кто? — спросил Мидир.

Никаких врагов у Эохайда не имелось — открытых уж точно.

— Мой отец и моя бабушка, — печально произнесла Этайн. — А также…

— Судя по пыли, около пяти тысяч воинов, — договорил Эохайд. — Благодарю, что приехал, Мидир. И что не опоздал.

— Если бы я знал, какие меня ждут открытия, я примчался бы неделю назад, — волчий король окинул Этайн огненным взглядом.

Она смутилась, но лишь на миг. Улыбнулась открыто, как другу, решив принять ровность его речей вместо пламени его глаз. Затем обернулась к Эохайду и прижала к щеке его широкую ладонь.

— Мое сердце, что ты задумал?

— Милая, доверься мне. До полудня ты находилась под защитой закона: никто не посмеет тронуть травницу во время сбора, — Эохайд вздохнул. — Хоть я, признаться, тешил себя мыслью о твоей хитромудрой бабке! Даже приказал охране не вмешиваться, если что. Она бы выкрала тебя, а у меня был бы чудесный повод для начала войны. Не хмурься. Полдень, увы, миновал. Твоя бабка со своими друидскими штучками отыщет тебя в любом доме этого мира.

— Этого! — Этайн повернулась к Мидиру, распахнула глаза, прозрачные как виноградинки. — Этого… Ты же не хочешь…

Она развернулась обратно к Эохайду, враз теряя свой напор, словно желая и не смея с мужем спорить по пустякам — даже если пустяком этим оказалась ее собственная жизнь.

— Спрячь ее у себя, Мидир, — сказал Эохайд поверх головы жены, словно та не стояла рядом. — Всего до полуночи.

— Лепрекон? — ухмыльнулся волчий король.

— Из коробочки.

— А если бы я не приехал?

— Тогда Этайн пришлось бы упрятать до полуночи в самый дальний погреб. Но, зная ее бабку… — Эохайд помрачнел. — Лучше — Нижний, мой друг.

— Я… — закашлялся Мидир.

— Да-да, ты не любишь этого слова. Но для меня это так. И пусть я не столь хорошо, как ты, разбираюсь в драгоценностях, она — самое большое мое сокровище. Кому, как не тебе, доверить его?

Доверять жену демону Нижнего? Ох, как же все глупо. Отказаться? Смешно. Но что-то грызло изнутри, не давая покоя… За словами Эохайда стояла не только вера в жену, но и знание. Но разбираться Мидиру не хотелось.

Этайн всего лишь вздохнула и улыбнулась слабо, а кровь вскипела с новой силой… Да что с ним? Ни одну женщину он не желал так сильно и ни от одной не готов был отказаться.

Растворить вожделение можно в бешенстве схватки. Пусть Эохайд сам остановит его!

Мидир сделал шаг назад и заговорил, тщательно подбирая слова, озвучивая возможное, но еще не случившееся в надежде, что Эохайд примет иное решение:

— Подожди! Подожди. У меня есть идея получше, и тебе не придется лишиться из-за меня своей королевы. Я в полной силе и могу преподать урок этим заносчивым у…

— Нет! — яростно воскликнула Этайн. Еще и ножкой притопнула. — Это же моя родня! Неужели нельзя решить дело миром, никого не губя и не калеча? Или черный волк не может заснуть, не порвав чье-то горло?!

Этайн не ошибалась: Дикая охота в Нижнем проходила в неделю Лугнасада. И хоть ее жертвами становились только звери — в отличие от Самхейна, когда ши с безудержными бурями выходили в Верхний мир — Мидир лишь поклонился, не желая что-либо объяснять или тратить магическую силу на ложь.

— Моя королева против, — нарочито глубоко вздохнул Эохайд. — Будем же милосердны! Этайн, я и пытаюсь решить дело миром. Ты же не хочешь стать причиной войны?

Этайн, стоя между Мидиром и Эохайдом, перевела взгляд с одного на другого и покачала головой.

Ну вот и все…

Незачем отказываться от того, что само плывет в руки. Раззява-галат сам виноват, сам подставился, сам не понял, о чем просит, а значит, завлек вора тоже сам.

— Уходите, — заторопился Эохайд. — Я говорю: да.

— Мне нужно разрешение не только на мой уход. Ты должен понимать, о чем просишь и на что идешь, — по чести произнес Мидир и скинул с пальцев черную змейку. Та скользнула через тень от руки, проползла до угла и притихла, неприметная для смертных.

Эохайд приложил широкую ладонь к груди.

— Я, король галатов, разрешаю покинуть пределы Манчинга ши Мидиру и увести в Нижний мир королеву Этайн. Вверяю тебе эту прекрасную женщину! Отнесись к ней так, как она того заслуживает. Этого достаточно?