Узы (СИ)

Стоны, которые он никогда не издавал в своей жизни, кажутся слишком пошлыми, но юноша не может остановить своё тело, которое тянется следом за лаской, за обещаниями большего. Ненормально, неправильно, порочно, остановить это безумие сейчас же… Донкор всё же позволил прикасаться к себе, понемногу расслабляясь и забываясь от тревожащих его мыслей.

- И как давно вы хотели… - он тонко всхлипнул от прикосновения, которое ему ещё не доводилось испытать, когда его с силой сжимают у основания.

- Сейчас мне кажется, что с самого начала, - голос был успокаивающе низким, терпеливым, как и каждое действие.

Юноша все жмурился и вздыхал, пока Менетнашт не нашёл его подбородок пальцами, пока не повернул голову в сторону и сам переместился так же, чтобы примкнуть губами к его рту. Он позволил чужому языку скользнуть за границу зубов и хоть так возместить ему то, что происходило между его бедер.

Этому следовало уделить больше времени. Лихорадочный румянец, слишком яркий, покрывал щеки Донкора, а тёмные ресницы склеились острыми пиками от выступившей влаги. Юноша вовсе выпустит тот момент, когда жрец отстранился от него, чтобы вернуться через несколько быстрых секунд и провести слишком влажными пальцами по… Донкор пытается свести ноги вместе, упасть на кровать, уйти от таких откровенных прикосновений, но добивается лишь того, что его переворачивают на спину, заставляя смотреть в свои глаза. В иссиня-чёрные глаза, что внушали покой. И Донкор вздрагивает лишь тогда, когда в него проникает первый палец, когда он начинает двигаться и Менетнашт накрывает его губы в неспешном поцелуе. Неприятно, противоречиво… Стоит второму пальцу войти в него и всхлип слетает в поцелуй.

Руки обвиваются вокруг шеи мужчины, не давая ему отстраниться, чтобы он разделил с ним всё то, что испытывает сам. Острые коленки впивались в бока Менетнашта с каждым разом сильнее, как пальцы толкались глубже, прокручивались и разъезжались в сторону. И Донкор вовсе не понимал, как это всё может быть чем-то приятным, если всё внутри жгло. Новый вскрик, глухой, когда в него медленно, не спеша, вводят ещё одни палец, давая возможность привыкнуть. Не хочет, не нужно было позволять, всё виноват Именанд, который и подтолкнул его своими разговорами. Донкор отворачивает голову в сторону, уходя от нового поцелуя, и пытается сдержать слёзы от всего происходящего. Если Менет делает это, значит… он хочет, хочет его, как и сам юноша, но не так.

Когда его покидают пальцы, то юноша сжимается, стараясь не чувствовать огненную пустоту в себе. От собственного возбуждения остались лишь малые крохи, которые и те улетают от него. Донкор не хочет видеть, что происходит, не хочет чувствовать, но он вздрагивает и не сдерживает слишком длинного стона, тихого, когда к нему прикасается плоть мужчины.

Это было больно, хуже, чем когда над ним издевались пальцы. Донкор чувствовал, как его слёзы сцеловывают, слышал, как ему говорят расслабиться. Громкий вскрик от грубого толчка, и он забывает, как дышать, когда в него входят на всю длину. Ногти с силой впиваются в плечи жреца, оставляя глубокие полумесяцы. Донкор пытается оттолкнуть от себя Менетнашта, сбито шепчет о том, чтобы он перестал, что ему больно… Тонкий всхлип, когда рука сжимает его плоть, с каждым разом ласка становилась быстрее, возвращая тянущее чувство.

Первый толчок был таким же огненным, как и все действия мужчины до этого, но рука на члене отвлекала, заставляла теряться от противоречивых чувств, что разрывали его. Новое движение и внутри что-то вспыхивает ритуальным огнём, затапливая его рассудок.

Это было удовольствие, щедро пропитанное болью. Удовольствие, которое медленно изгонит боль, оставив только его призрачную тень. И все же Менетнашт любовался юношей, который так отчаянно стискивал его плечи и вздрагивал, чувствуя его так непривычно глубоко в себе. Мужчина не спешил, давая возможность прочувствовать всё до последней капли, и стоит этому хрупкому телу вяло, неуверенно поддаться навстречу, как он забирает руку и ускоряет движения. Требовательно, отдать всё то, что должен испытывать, и забрать большее, подчинить и сделать своим, чтобы был всегда подле него. Громкий стон, который отбивается эхом от стен, служит доказательством того, что Донкор более не помыслит уйти.

Комментарий к Глава 15. Доверие

Арт: https://2.bp.blogspot.com/-Rq6k7XnzBYg/WZLdW404E0I/AAAAAAAAF5Q/xg-7-9QGqMs-dQe8PJPNBKty10nysP2VQCLcBGAs/s1600/images.jpg

========== Глава 16. Разрушение ==========

Новое пробуждение куда приятней, чем было до этих дней. Нега, что заполняет всё тело от головы до кончиков пальцев на ногах, незнакомая доселе сладость внизу живота, которая обходит всё остальное тело и врезается в сознание. Как и понимание того, что произошло вчера, как и воспоминания того, что позволил.

Донкор впервые в своей жизни не знал, как реагировать на это… Огненные прикосновения, острая боль, которую сменяют новые ощущения удовольствия и возбуждения. Ему было приятно, что Менетнашт не заставил его продолжить свою фразу, что, кажется, сам всё понял, а после и признался ему. Ему было приятно от того, что ему вчера дарили и на что открывали глаза. Но сейчас… сейчас это было так смущающе и снова чувство неправильности постучало в дверь, которая тут же гостеприимно открылась.

Горячее дыхание на загривке, тяжёлая рука на животе, которая прижимает его к сильному телу. Донкор только сейчас понимает, что отдал бы всё за то, чтобы этот момент не кончался никогда, чтобы время растянулось на невозможную длину и после вовсе замерло. Аккуратно вытянув ногу, Донкор с силой зажмуривается от тянущей боли в пояснице. Неприятное последствие, но оно даёт понять, что жив, что не сон, что всё было на самом деле.

- Не вошкайся, - почти сварливо раздаётся позади и его с силой вжимают спиной в грудь.

Это так… Донкор не сдерживает счастливой улыбки, хоть ему и слишком неловко. Тепло расплывается по всему телу, плотно и любовно обволакивая сердце, обворачивая его с собственную плотную ткань, прогоняя все смуты. Юноше надоело думать о том, что он позволил сбыться чему-то неправильному, позорному, порочному и так далее. Слишком большой бы список в отрицание всего собрался, но он просто действительно устал думать о том, что уже произошло. О том, что сделал из-за того, что…. любит.

Шумный выдох, на который Донкор получает лёгкий шлепок по бедру от мужчины. Он было дёрнулся в сторону, попытался уйти, но останавливает себя. Лёгкая улыбка затрагивает его губы и юноша закрывает глаза, чтобы, о Ра, что же он творит, вспомнить те поцелуи, вспомнить каждое прикосновения и голос Менетнашта, который был столь нежным, с какими-то вибрирующими нотками, что пробирались в саму душу, подчиняли и заставляли отдаваться ещё больше.

«Кажется, с самого начала», - такая простая фраза, но в ней кроется столь много смысла. Для него, не для кого-то постороннего, кто бы не понял. Но Донкор был уверен, что как только повернёт голову в сторону Менета, как только посмотрит ему в глаза, то потом вовсе не сможет избавиться от смущения и ещё раз посмотреть на мужчину.

Тихий вздох и Донкор согнул ногу в колене, чтобы она перестала хоть так затекать. Нужно, наверно, встать, но настолько хорошо, что… Юноша ойкает, когда его грубо переворачивают на спину и нависают сверху. Боль простреливает ниже поясницы, но Донкор лишь закусывает губу, не сводит зачарованного взгляда с чёрных глаз.

- Я просил тебя не вошкаться, - холодно, недовольно произносит Менетнашт и юноше кажется, что то, что было ночью – действительно его сон.