Испытание страхом (СИ)

— Этим можно хоть как-нибудь объяснить, почему Вижн проецирует голограммы?

— Одна из разработок игры. В старой версии такой функции не было. Зола проработал проект. Он выбрал одного человека, чтобы тот показывал все происходящие события. Понятия не имею, зачем ему это. Первоначально нам дано было право скрывать свои страхи и личную жизнь. Теперь же у нас его отняли.

— Но разве основатели так же могут попадать в игру? Как ты?

Он покачал головой.

— Я основатель только по названию. Я не сдавал кровь для общей модели ДНК. Фактически меня занесло сюда лишь потому, что я являюсь родственником основателей. Далеко не король и королева разрабатывали программу, а мои собственные родители.

В этот момент раздался тревожный возглас Питера.

— А что… что насчёт суперспособностей? Вот типа этого, — он направил ладонь на ближайший к нему предмет — диван — и та выстрелила паутиной.

— Понятия не имею, каким образом и с какой целью участникам были даны способности. Как будто мы в каком-то комиксе… Но это новая версия игры, и здесь я вам ничем помочь не могу.

— И как долго мы здесь пробудем? — поинтересовался Стив. — Я имею в виду, есть ли временной промежуток между испытаниями? К тому же, как мы можем узнать следующего участника?

— Здесь работает случай, — пояснил Эрик. — Вы не узнаете ничего до последнего: чтобы эффект страха и неожиданности усилился. Все ходы уже наверняка продуманы Золой.

— А мы не можем… как-нибудь выйти из этой игры? — предложил Баки. — Обмануть её?

Эрик покачал головой.

— Все потенциальные хитрые ходы были предусмотрены. Игра закончится, лишь когда последний из нас справится со своим страхом. По крайней мере так была задумана первая версия. Насчёт новой ничего сказать не могу. Здесь даже выход из игры обозначен по-другому. Как вы могли заметить, Наташа просто растворилась в пыли. Прямо сейчас она в реальности. Не знаю, что она собирается делать, но она хотя бы жива. Я надеюсь.

Я откинулась на спинку стула, делая тяжёлый вздох. Теперь мы хотя бы знаем немного больше об игре и сможем ориентироваться в ней, а не просто сидеть, как на иголках, не зная, чего нам ожидать. И хоть мои опасения так и не уменьшились, я перестала трястись и была готова встретиться со своим страхом. Чем быстрее мы все сделаем это, тем быстрее покончим с испытаниями от Золы.

— И помните, — продолжил Эрик, — будьте осторожны. Зола явно будет пребывать в раздражении, если увидит, что вы его не боитесь. А главное: всё, что происходит здесь, не настоящее. Ваше сознание обманывают, заставляют вас верить, что вы теряете всё, что вам дорого.

— Брюс… был всего лишь проекцией? — я сглотнула.

— Как и всё остальное, — кивнул Эрик. — Всего лишь виртуальная игра. Считайте, что вы попали в приставку или что-то типа того. Тут даже трофеи есть, — он усмехнулся. — Это было моей идеей.

— О чём ты? — Пьетро нахмурил брови.

— К примеру, провианты: еда, лекарства, жизненно необходимые вещи, которые помогут вам ориентироваться в игре. Они светятся, когда вы к ним прикасаетесь. Это значит, вы на верном пути.

Я ахнула. Так вот почему аптечка сияла в моих руках! Теперь всё становилось на свои места.

Однако как только моё лицо осветила улыбка, она же пропала с лица Эрика.

— Насчёт достоверности… Я не уверен, был ли Брюс всего лишь проекцией. Ведь всё, что я знаю, относится к первой версии. Вторая доработана. Неизвестно, в какую сторо…

Но Эрику не позволили договорить. Прямо над нами, теперь уже на потолке, снова появилась голограмма. Зола вещал с белоснежного покрытия, лучом выбиваясь из груди Вижна. Как всегда: злорадная ухмылка, хитрые бегающие глаза размером с кешью и пронизывающий до костей взгляд.

— Кто-то решил раскрыть все тайны нашим участникам? Что ж, я не могу закрыть на это глаза. Игра была предназначена самостоятельно решать, кому выпадет следующее испытание. Игрок Киллмонгер, похоже, хочет вызваться добровольцем. Уступим ему место, так уж и быть.

В следующее мгновение Эрик исчез.

========== Глава 22. Эрик ==========

Мы в панике выбежали на улицу. Вижн остановился посреди двора, направляя луч из груди на небо. Кажется, только что Эрика закинули в испытание страхом. На мгновение в моей голове промелькнула мысль: ведь мы ещё не обговорили с ним все организационные вопросы, касающиеся игры! Однако было подло думать о таком, пока он находился в опасности.

Как и в прошлый раз, всё небо, начиная от самого горизонта, служило нам экраном. Понятия не имею, зачем Зола сделал возможным доступ к личной жизни чужих людей. Возможно, чтобы к фобиям привязывалось осознание того, что ты можешь казаться слабым и беззащитным другим людям. Чертовски жестоко.

Мы увидели комнату. Повсюду находились ящики, из которых выглядывали игрушки и одежда. Сверху, с люстры, на нитках свисали крохотные модели планет и звёзд — фосфорные изделия из картона и пластика, светившиеся в темноте. Комната была больших размеров: одна кровать вдвое больше моей чего стоила. Она находилась на небольшом пьедестале, а всё остальное место занимали полки, стеллажи, игровые места с раскиданными по ним игрушками, по стенам развешены физические и политические карты, равномерно по периметру находились небольшие лампы, издававшие тусклый свет. Во всю стену виднелись окна, открывавшие вид на живописные пейзажи города.

Комната ребёнка. Судя по огромному количеству моделей автомобилей, космических кораблей и комиксов, лежащих на столе в беспорядке, я осмелилась предположить, что в комнате жил мальчик. Помимо них, это доказывала и небольшая инсталляция на противоположной стене: четыре металлических буквы красовались над входной дверью: ЭРИК.

Полагаю, перед нами предстали детские годы Эрика.

Постель была расправлена, одеяло смятым валялось посреди кровати. Мальчик лет пяти в ночной темноте светил модернизированным аналогом фонарика перед собой, смотря на светящийся стеклянный объект перед собой. Как и говорил Эрик — продвинутые технологии. Нам до них, наверное, ждать ещё несколько лет. Я даже не знала, как обозначить этот предмет, из которого ещё и доносились звуки.

Маленький Эрик — я была абсолютно уверена, что это он — нажимал по стеклянной поверхности, и на ней менялись картинки. Он смотрел что-то по типу слайд-шоу. Рядом с картинками проявлялся и текст.

Вскоре дверь открылась, и на пороге появилась высокая темнокожая женщина с роскошной копной кудрявых волос, уложенных в красивую причёску. Одета она была в элегантное тёмно-синее платье.

— Н’Джадака? — удивилась она. — Почему ты ещё не спишь? Ты видел, сколько времени?

Н’Джадака? Что это за имя? Разве в кровати не Эрик?

— Мам, но я не хочу, чтобы меня называли Н’Джадакой. Эрик звучит круче, — пробубнил мальчик.

Всё понятно.

— С каких пор тебе перестало нравиться твоё имя? Когда ты станешь королём, то прикажешь всем называть тебя Эриком?

Тот кивнул.

— Я хочу быть не как все. В нашей стране у всех похожие имена. Я хочу выделяться.

Его мать бросила усталый взгляд на комиксы, скопившиеся в углу.

— Ты не можешь преуменьшать значение собственного имени, потому что хочешь быть как герои комиксов. Ты — это ты. Ты не должен терять собственную личность, чтобы казаться круче. Ты — законный наследник престола, разве может быть что-то «круче»? — она улыбнулась.

Мальчик покачал головой.

— Вот и не мудри мне. И ложись спать.

— Я не хочу.

Видимо, Эрик родился вредным.

— И какую замену сну ты выбрал? — женщина вскинула бровь.

Сын гордо показал стеклянный предмет.

— Планшет? — усмехнулась его мама. — Серьёзно? Ты и так проводишь в нём целые дни, что такого важного ты захотел увидеть и ночью?

Эрик снова нажал на одно из изображений, и тогда планшет (спасибо за название этой чудесной женщине) спроецировал прямо в воздух изображение планеты.

— Снова смотришь на планеты?

— Они чудесны, — произнёс Эрик, с восхищением и восторгом смотря на голограмму. — Я бы хотел, чтобы их было видно прямо с земли.