Испытание страхом (СИ)

— И он заметил тебя?

— Да тут и замечать нечего. Ведь он знал моих родителей. В детстве я видел его пару раз издалека. Мы никогда лично не разговаривали — до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать. Я подрабатывал помощником лаборанта. Меня взяли лишь из-за связей и хороших оценок по естественным наукам в школе. В первый день он подбодрил меня, пожелал удачной работы. Сказал, что если я зарекомендую себя как ответственный сотрудник, то смогу получить постоянную должность здесь же после защиты диплома. Я тут же начал активно выполнять свои обязанности. Совсем скоро мистер Старк помог устроить меня в университет, в котором преподавал. Я сменил место работы, но всё равно слишком часто находился рядом с ним. Наверное, я успел ему надоесть, — Питер издал нервный смешок. — А затем… Я не знаю, как… Но я влюбился. Это ведь совершенно легко — влюбиться. Особенно в молодости. Нас так легко очаровать!

Я кивнула. Да, Питер, ты совершенно прав. Слишком легко. Стоит показать нам звёзды или уделить чуть больше внимания, чем обычно, и ты уже не замечаешь, как летишь в бездну. А когда попадаешь на дно, то понимаешь, что выкарабкаться уже невозможно: лестницу, ведущую наверх, уничтожал покоривший тебя человек.

— Я не знал, как выразить свои чувства. Цеплялся к нему, как ребёнок, постоянно искал телесного контакта, однажды — представь себе — я осмелился поцеловать его! В щёку, правда. В его день рождения. Но всё равно!

Достижение, которое действительно оправдывает все эти страдания.

— А он как отреагировал? — тут же я подалась вперёд, надеясь услышать все подробности. Мы с Питером напоминали мне двух подруг-сплетниц, которых хлебом не корми — дай обсудить парней.

— Мне кажется, ему было неловко, — задумался Питер. — Но в тот день он первым меня обнял. Никогда я ещё не чувствовал себя настолько счастливым.

Когда ты влюблён, любой момент, проведённый с человеком, будет цениться тобой на вес золота. Или больше. А уж если вы случайно коснулись друг друга — то всё, считай, увяз навечно.

— Но знаешь, самое главное, — продолжал Питер, с нескрываемой радостью и блеском в глазах смотря куда-то вверх, — это когда ты внезапно понимаешь, что твои страдания были не напрасны. Когда ты понимаешь, что все эти навязчивые мысли о нём, все его образы, что приходили тебе во сны, все как будто случайные прикосновения, объятия, уютные разговоры или обрывки фраз, пока он подвозит тебя домой… Всё это оправдало себя.

Я с удивлением посмотрела на него.

— Да, Ванда… Я так… так рад! Это было однажды летом, мне только исполнилось девятнадцать. Он пригласил меня отпраздновать в роскошный ресторан. Наверное, я никогда ещё не видел таких расценок. Я даже не мог принять тот факт, что не могу впихнуть себя все эти блюда, которые стоят, как моя жизнь! Но это не важно. Важно то, что произошло после этого. Нет, конечно, весь ужин был шикарен, и я наслаждался каждым блюдом, — слова лились из него, как из рога изобилия. Я боялась, что такими темпами он перейдёт на крик и разбудит весь дом. — Но!!! — он активно размахивал руками, не в силах сдержать свои эмоции. — Но!!! Когда мы вышли оттуда, он… я… мы там. о, боже! — Питер вздохнул. Казалось, эмоции шестимесячной давности вновь наплывают на него. Я постаралась его успокоить, понимая, что это невозможно: я сама испытывала точно такие же чувства. — Понимаешь, Ванда, тогда он, возможно, слишком сильно напился или… иначе я не знаю, как оправдать его поведение. Он отвёз меня домой, и мы так мило беседовали о моих дальнейших обучении и карьере, а затем, когда он стал открывать мне дверь изнутри — он обычно так сильно наклоняется из другого конца сиденья — то внезапно остановился на полпути и… и… он поцеловал меня! А я просто сидел там, задыхаясь, и я не мог ничего сделать. Я думал, что прямо сейчас упаду в обморок. Потом он сказал мне, что я слишком сильно выдаю свои чувства, и он как человек опытный не мог не заметить.

Питер накрыл своими руками мои ладони, не в силах подавить свои эмоции, словно ему было это необходимо.

На следующий день мы встретились с ним в университете, и он сказал, что это, возможно, слишком поспешное решение… Но с тех пор отношения между нами всё развивались. Он не мог больше терпеть, а я слишком устал ждать. Он… — щёки Питера залились краской. — Он поцеловал меня, пока я складывал приборы в лабораторной. Чёрт возьми, c того момента, клянусь, я совсем потерял голову. Я понял, что меня полностью захватило это постоянное головокружение. Самое лучшее, что со мной когда-либо случалось.

А скоро… мы поняли, что долго нам не продержать тайну в секрете. Ведь я постоянно был на грани срыва рядом с ним и едва удерживал свои эмоции. Мы недавно говорили по этому поводу, но ни к чему не пришли… Я даже не знаю, как решить нашу проблему. Казалось, ещё пару дней назад я был на вершине счастья, а теперь… теперь я здесь, в этой игре, и я понятия не имею, как выбраться, а тётя и мистер Старк наверняка переживают из-за меня.

Питер вздохнул. Да, мы все сейчас находились в состоянии ужасной неопределённости, не зная, как развернётся наша судьба в ближайшие минуты. И все испытывали ужасный стресс. К нему же прибавлялось осознание того, что во внешнем мире за нас могут ужасно сильно волноваться. Слава богу, наши с Пьетро родители были на конференции и могли ни о чём не подозревать. Осталось лишь выбраться до их возвращения.

Не успела я ответить Питера хоть что-нибудь на его слова, как вдруг он… исчез. Прикосновение его рук, накрывавших мои ладони, растаяло.

Я ахнула от неожиданности. О господи.

Теперь и Питер.

Вижн тут же объявился на кухне — бодрый, словно вовсе не спал. Мы без слов поняли друг друга и выбежали на улицу, где на небе разворачивалось испытание для ещё одного участника.

========== Глава 26. Питер ==========

Действие повторялось. Ровно, как и с двумя предыдущими страхами. Сначала было лишь безграничное белое пространство, как будто место для показа сцен из прошлого ещё не загрузилось, а затем стали появляться и декорации. Питер ошеломлённо стоял в центре, испуганно оглядываясь по сторонам и надеясь увидеть хоть единственную вещь, что ему поможет. Но он ничего не находил. В панике он осматривал своё тело: туловище, руки, ноги, соображая, что же с ним происходит. Его тело нисколько не менялось, а вот то, что творилось вокруг него, деформировалось в считанные секунды.

Это был широкий освещённый холл. По размерам примерно такой же, какой была лаборатория в кошмаре Наташи. Только в отличие от той, пустующей, за исключением одного человека, здесь сновали люди — если быть точнее, призрак людей, всего лишь не до конца сформированные образы. Постепенно окружающая действительность становилась всё более отчётливой, и вскоре мы увидели, как тот же Питер — только моложе на тройку лет — стоял напротив Питера нашего времени в огромном фойе какого-то учреждения. Он был немного зажат и стеснялся, прижимал к себе кучу папок, тетрадей, отдельных, едва не выпадающих листков, осматривал помещение, залитое светом. По бокам можно было увидеть аккуратные скреплённые между собой металлические стулья: на некоторых из них сидели люди. Рядом находились аккуратные столики с кипами журналов на них. Сзади виднелась стойка регистрации. Молодая женщина в белом халате с улыбкой отвечала на звонок. Над ней висели часы и показывали половину пятого вечера. Мимо Питера то и дело проскакивали люди: заходили то в кабинет справа, то в туалет, то выходили из гардероба. Его чуть не сбивали с ног. Он выглядел растерянным, испуганным. Именно из-за белых халатов, которые носили процентов тридцать из присутствующих здесь людей, я поняла, что нам была показана клиника.

Питер — точнее, старшая его версия, — аккуратно приблизился к проекции своего тела и тотчас же узнал тот день и тот миг. Если нам показывали его, значит, он имел огромное значение в жизни Паркера. Однако, когда тот решил коснуться голограммы, которая выглядела вполне реально, то у него вышло лишь просунуть руки сквозь неё. Как и говорил Эрик — всё было не по-настоящему.