Merry dancers (СИ)

*

— Что скажешь, Эвелин? — раздался строгий мужской голос.

Взгляд ее голубых глаз уткнулся в пол. Она не пыталась найти оправданий своей выходке, но у неё очень болело сердце и похмельная голова, а также немного потяжелели от слез веки и распухли от поцелуев губы. Всегда распущенные волосы были завязаны в тугой пучок на затылке, а вчерашняя одежда пропахла алкоголем. Она предстала перед своим отцом именно в таком виде.

— Прости, отец, — лишь вымолвила она.

— Почему я должен краснеть за тебя перед господином директором? — спросил высокий худощавый мужчина с расчесанными на пробор волосами. — Ты стала распущенной девкой; Мерлин, и в кого ты такая выросла? Ни твоя мать, ни я никогда не позволяли себе ничего подобного! — он все повышал и повышал голос, а ей становилось только хуже.

Она пришла в замок под утро и была встречена строгой женщиной в домашней мантии — миссис Норрис. Выслушав от нее лекцию о том, как должны вести себя приличные девушки, и о том, что из-за нее вся школа стояла на ушах всю ночь, Иви была сопровождена в кабинет директора. Занятий в воскресенье не было, поэтому по пути встречались лишь строгие преподаватели с непроснувшимися лицами. Некоторые же вообще не спали. Слагхорн — всегда добродушный декан Слизерина — и тот проводил её осуждающим взглядом.

— Ты не понимаешь, что в мире идет война? А что, если бы с тобой что-то случилось? За что ты мне мстишь, Эвелин? Неужели я тебя бил или как-то принижал? — в этих словах могла бы звучать обида, но выражение лица отца не давало об этом думать. Он держал дистанцию в воспитательных мерах и смотрел свысока на свою недостойную дочь, что провела ночь в объятиях нищего бывшего парня. — Ты опозорила меня перед семьей Розиров! Только ты нашла приличного парня из знатной чистокровной семьи… Иви, я спрашиваю тебя: как ты могла спутаться с этим отребьем, неужели прошлый раз тебя ничему не научил? От тебя несет выпивкой как от дешевого паба!

Иви подняла взгляд на своего отца. Конечно, он уже знал, что она была с Флетчером. Свидетелей была масса, но когда она потеряла над собой контроль и перестала замечать пополняющееся количество эльфийского вина? Когда она снова начала верить в его якобы вернувшуюся любовь и дешевые фразы о чувстве вины? Мерлин, а после «Трех метел» её угораздило аппарировать с Наземникусом в захолустный мотель где-то в Данди. Еще, кажется, был самый поганый виски, а потом пьяные объятия и поцелуи, где чувство реальности отошло на задний план. Она была счастлива, получая от него ласки, и верила, что, наконец, вернула своё по праву. Как же она была глупа…

— Ты немедленно собираешь вещи и отправляешься домой!

— Отец, пожалуйста! Ты не можешь...

— Хватит, Иви! Ты должна отвечать за свои поступки, и ты забудешь про Хогвартс!

Она почувствовала, как по щекам вновь потекли слезы, руки дрожали, но она не стала пререкаться с авторитетом отца. Она только кивнула и на секунду закрыла глаза. Вздох отозвался болью открытой раны на сердце. Её снова обманули и использовали. Взгляд отца задержался на её шее.

— Где, где кулон твоей матери?

Иви машинально прикоснулась пальцами к яремной впадине, но там ничего не оказалось. У Мердока Уилкиса расширились глаза от возмущения и гнева.

— Он в комнате…

— Не лги мне! Слышишь? — он сделал шаг вперед, не в силах совладать с эмоциями; на его лице плотно обосновалась ярость и презрение. — Он ещё и обокрал тебя! Иви, неужели у тебя совсем мозгов не осталось? — но Мердок еще не знал, что кулон её матери — не единственная потеря, ведь помимо мешочка с галеонами и сиклями Флэтчер посмел украсть три кольца и сережки.

Конечно же, она проснулась в одиночестве… В постели с грязными простынями, пахнущими им. Она долго проплакала, прежде чем вернуться в Хогвартс… осмелиться вернуться. Иви была уверена, что увидит здесь отца, но не смела не ответить за свои ошибки. Она прекрасно понимала, что случившееся было делом рук Риддла, а кого еще? Но как она могла попасться на это? А подкупить Флетчера было не сложно — он падок на деньги.

— Иди в подземелье за вещами, я буду ждать тебя у ворот, — сказал отец и прошел мимо нее к выходу из директорского кабинета.

— Я не хотела, отец… — взмолилась она вслед ему. — Я не знаю, как это вышло, он меня опоил!

— Не ищи виноватых, Иви, — кинул он, одарив дочь взглядом, полным отвращения, и закрыл дверь с другой стороны.

Эвелин зарыдала так сильно, что портреты бывших директоров перестали делать вид, что спят, когда её отчитывал отец, и как по команде открыли глаза. Она глотала слёзы и прижимала руки к груди. Безысходность... Еще никогда ей не было так больно и обидно. Она опозорила свою семью, а главное — попалась в ловушку Риддла. Как же она его ненавидела и сейчас молилась о том, чтобы выдержать, не пойти в спальню старосты и не прикончить его на месте. Ей было страшно от таких мыслей, страшно, потому что она никогда в жизни не мечтала никому отомстить, но теперь поняла, что это за тёмное чувство, и отдавалась ему полностью.

В коридоре никого не было, но по дороге вниз могли встретиться студенты, те, кому было стыдно смотреть в глаза. Если бы она и осталась в Хогвартсе, то это для нее стало бы адом, но Йен… Она старалась держать себя в руках и не всхлипывать, но эмоции переполняли. Йен любит её или, вернее, любил. Том причинил боль не только ей, но и своему другу, хотя были ли друзья у человека, из-за которого в прошлом году погибла Миртл? Иви была уверена на сто процентов, что именно Риддл открыл Тайную комнату, выпустил оттуда чудовище и сегодня подставил её как раз именно из-за подозрений.

В слизеринской гостиной никого не было, все еще спали, но от этого не стало легче, а наоборот, появилось ощущение, что от нее все отвернулись. Она обвела взглядом помещение: тлеющий камин, кожаные кресла и софа, слизеринские гербы по краям и стенд с достижениями студентов, где было и её имя — всё, что было дорого, остается позади…

Вальбурга, Элла, Марисса и Дженна — её соседки по комнате еще спали; Иви тихо собрала свои вещи и, не переставая смаргивать слёзы, вышла из спальни девочек, бесшумно закрыв дверь. Стоило ей приблизиться к гостиной, куда выходил коридор из спален, она услышала шорохи. Эвелин помедлила, прежде чем выйти: она совсем не желала никого видеть, но, собравшись с духом, шагнула вперед, левитируя за собой сундук. Она практически столкнулась с Друэллой Розир, направляющейся в свою спальню. Староста девочек оглядела с головы до ног совершенно разбитую Эйвелин и лишь фыркнула, но не отошла.

— Спокойной ночи или, вернее сказать, утра, — донесся знакомый голос, от которого еще больше захотелось плакать.

Йен…

Друэлла перегородила путь Иви, не желая подпускать её к своему брату, который еще находился в гостиной.

— Пусти, я ухожу, — тихо сказала девушка.

— Стой тут, — шепотом пригрозила Розир. — И не смей к нему подходить.

Иви почувствовала дрожь в руках, и сундук опасно накренился. Она злилась на саму себя, но ничего не могла поделать. В гостиной послышались шаги: Йен удалялся в спальню мальчиков седьмого курса, коридор в которую находился в другой стороне слизеринского общежития. Когда шаги стихли, Друэлла отошла в сторону и взглядом проводила Эвелин до выхода.

— Друэлла, я, кажется, забыл у тебя свои… — но он осекся.

Йен стоял в коридоре, наблюдая уход своей бывшей девушки. Он отвел глаза в сторону, туда, где стояла сестра. Иви заметила его помятый вид, под глазами залегли тени, а волосы цвета тёмного шоколада выглядели растрепанными. Йен не спал ночью…

— Мои часы… — коротко завершил он, игнорируя присутствие Иви, сердце которой могло разорваться в любую секунду.

Друэлла сделала несколько шагов по направлению к брату и вложила в его руку золотые часы фирмы “Осирис”, которые подарила ему Иви совсем недавно. Тишину в гостиной можно было резать ножом, но как только пальцы Йена коснулись наручных часов в ладони сестры, он словно вспомнил, чей это подарок, но продолжал игнорировать присутствие девушки.