Кремешки

КРЕМЕШКИ

БРАТЬЯ БОНДАРЕНКО

КУЙБЫШЕВСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1964г.

Художник В. Г. КЛЮЖЕВ

ВЕСЕННЯЯ СКАЗКА

В таежном лесу, в старой медвежьей берлоге, жили Поземка и Метель. Иногда и вместе выходили наружу и играли, Поземка взвихривала снег, а Метель, ухватившись за верхушку длинного кедра, качала его из стороны в сторону и кричала:

-У-у-у-у!

Кедр гнулся и скрипел. Скрипел и гнулся лес, а Поземка с Метелью прыгали на полянке и смеялись. А однажды

Поземке захотелось побыть одной. Осторожно, чтобы не разбудить Метель, выбралась она наружу.

Прислушалась.

Была ночь. Мерцал в небе ковш Большой Медведицы. Вокруг было тихо-тихо, даже слышно было, как позванивают, опускаясь на деревья, хрусталики инея.

Поземка, ни о чем не думая, пошла к югу. Сначала она пробиралась сквозь густые еловые заросли. Потом лес поредел. Открылось большое припорошенное снегом поле. И Поземка побежала. Длинная белая коса ее зазмеилась по снегу, заметая следы.

— Ой, грустно мне, — всхлипывала иногда Поземка и, приостановившись и немного отдохнув, бежала дальше.

Прошел день, а она все бежала. Прошел еще день, а она все бежала, не зная куда, не зная зачем: было просто грустно и хотелось убежать куда-нибудь далеко-далеко. К вечеру третьего дня она приостановилась. Перед ней лежала чужая, незнакомая степь. Безлунная, прикрытая темным холодным небом, она казалась бесконечной.

Дальше идти было некуда. И назад дорога была потеряна : белая коса замела, похоронила в снегу ее следы. Поземка заблудилась. Вдалеке неяркий горел огонек, и она медленно пошла к нему. Она шла и думала о Метели. По вечерам Метель часто рассказывала сказки о Севере, о его глубоких Снегах и переливающихся в разноцветных красках сияниях. Теперь ей никогда больше не услышать этих чудесных сказок.

К полуночи Поземка пришла в деревню и остановилась перед избушкой с соломенной крышей. В небольшом окошечке горел свет. На крыше ветер свистел в прутьях телевизионной антенны. Поземка забарабанила в стекло беленькими пальчиками. Занавеска раздвинулась, и она увидела седенького старичка. Он посмотрел на нее поверх очков и тихо сказал:

—    Метет...

—    Дедушка, грустно мне. Заблудилась я, дедушка.

Но занавеска задернулась, и Поземка.опять осталась одна, совсем одна. Долго топталась у маленького окошечка, сыпала на стекла пригоршни снега, просилась, но так никто и не пустил ее в избу. Поземка всхлипнула и присела на завалинку, поджав под себя зябнущие ноги.

На рассвете из Гореловской рощи пришел в деревню раскрашивать окна внук старого Деда Мороза Морозко, но, увидев прикорнувшую на завалинке Поземку, забыл, зачем пришел. Стоял, слушал, как дышит она, свежая, доверчивая.

—    Уснула, моя ягодка, — сказал Морозко и, осторожно приподняв ее с завалинки, посадил на руку. Поземка склонила к нему на плечо голову, обвила ручонкой его шею. Прошептала сквозь сон:

—    Грустно мне. На Север хочу.

—    Это можно, -— сказал Морозко и, шагая через сугробы, пошел туда, куда хотелось ей: к глубоким снегам и плывущим в красках сияниям. Свисавшая с плеч коса ее заметала оставляемые им следы.

Утром петух дедушки Назара взлетел на забор, покосился левым глазом на солнце, послушал, о чем шепчут между собой яблони в дедушкином саду, и закричал на всю деревню:

—    Кук-ка-реку! Весна пришла!

   Весна пришла, — закричали другие петухи и захлопали крыльями, а с крыш звонкая закапала капель.

СОСЕНКА

Отделилась от сосны в лесу шишка и полетела на землю. А далеко ли до нее лететь?! Не успела шишка зажмуриться и по настоящему испугаться, а уж она вот, земля-то, расстелилась во всю лесную ширь.

—    Фи, как близко! — воскликнула шишка, но посмотрела наверх, подумала: «Нет, не забраться теперь на сосну... И никогда не видеть мне теперь так близко неба, как я видела его все это время».

И вздохнула:

—    Ах, как высоко.

И заплакала, посыпались ее слезки-зернышки: кап, кап, кап! Одно зернышко в землю попало. Сначала холодно ему было, потом стало потеплее. Лежало зернышко в земле, поглядывало по сторонам и ничего не видело: такая вокруг темь была.

А где-то вверху, слышно стало, запели птицы и захлопали, растрескиваясь, почки на деревьях. И захотелось зернышку посмотреть, как там, наверху-то. Заворочалось зернышко в земле, расти начало. Клю-клю — пробилось наружу. Смотрит — лес вокруг и такой высокий, что не видно даже, где он кончается.

Вот и солнце показалось над лесом. Деревья повернулись в его сторону, посветлели все как-то сразу и захлопали ладошками листьев. «Красиво как», — подумало зернышко и вдруг слышит, говорит кто-то рядом:

—    Смотрите, сосенка родилась. Товарищи, сосенка родилась.

Это кричали голубые колокольчики. Зернышко было умным и сразу догадалось, что это его назвали «сосенкой». Имя ему понравилось, в нем было что-то от солнца — со-сен-ка! Но солнце было высоко, а сосенка была внизу, и была она такая маленькая, что колокольчики и те выше нее были. Они стояли вокруг нее, и за ними ничего не было видно.

И решила сосенка посмотреть: есть ли что за колокольчиками? Начала расти. Росла, росла и выросла. Смотрит: папоротники зеленые стоят, огненные глазки бересклета поблескивают. На полянке оленуха с крошечным олененком пасутся.

—    Вот, — сказала сама себе сосенка, — не выросла бы— и не увидела бы ничего этого.

А деревья стояли вокруг высокие, молчаливые, и над ними голубыми кусочками виднелось небо. И захотелось сосенке посмотреть: а какое оно вблизи, небо, и есть ли что там, далеко за деревьями?

И снова сосенка расти начала. Год растет, другой растет. На третий примечать стала, что чем выше поднимается она, тем выше небо делается и вширь раздается. И потянулась тогда сосенка кверху еще быстрее. Деревья поглядывали на нее, перешептывались:

—    Быстрая какая. Нас уже догоняет.

—    Из тьмы выбирается.

И выбралась сосенка. Смотрит, а за деревьями — лес, а там — еще и еще. Насколько глаз хватает, все лес, лес, лес. Сказала сама себе сосенка:

   —    Смотри ты, чем выше поднимаешься, тем шире горизонты перед тобой делаются. И ближе становится солнце.

И захотелось сосенке узнать, а есть ли что-нибудь там, за лесом. И снова она потянулась кверху, начала расти. Время от времени она напрягалась, отламывала от себя лишний сук, чтобы стать еще прямее, еще чище. Рядом с солнышком ей хотелось быть только такой: прямой и чистой.

Сейчас сосенка уже самое высокое дерево в лесу, но ей по-прежнему хочется подняться еще выше и заглянуть еще дальше.

МАЛЬЧИК РАССВЕТ И ДЕВОЧКА НОЧЬ

Далеко на востоке, почти у самого моря, стоял в лесной чаще небольшой домик. Много лет назад в этом домике жил мальчик. Звали его Рассвет. Каждое утро он подбегал к своей маме Утренней Зорьке и говорил ей:

—    Мама, я пойду погуляю. -

И Зорька отпускала его. Мальчик спешил в тайгу, насвистывая веселую песенку. И там, где проходил он, становилось светло, раскрывались цветы и начинали петь птицы. Он играл весь день, а к вечеру возвращался домой и ложился спать.

Так было всегда. Но однажды Рассвет повстречал в роще маленькую черноволосую девочку. Она сидела у ручья, бросала в воду алые лепестки шиповника и смотрела, как они, кружась, уплывают куда-то вниз.