Плененный принц (ЛП)

– Ваш дядя желает вас видеть.

– Неужели? Давай заставим его ждать.

Одна пара холодных голубых глаз смотрела в другую. Никез сел.

– Я не против. Чем дольше вы будете ждать, тем в больших неприятностях окажетесь.

– Что ж, если ты не против, – бросил Лоран позабавлено.

Никез вздернул подбородок.

– Я расскажу ему, что вы намеренно задерживались.

– Если хочешь. Я думаю, он сам догадается, но ты можешь ему намекнуть. Раз мы припозднимся, я закажу напитки? – он жестом подозвал одного из последних уходящих слуг с подносом. – Ты пьешь вино или еще недостаточно взрослый?

– Мне тринадцать. Я пью все, что хочу, – Никез отверг предложенное, толкнув поднос с такой силой, что тот почти перевернулся. – Я не собираюсь пить с вами. Нам незачем начинать играть в вежливость.

– Правда? Хорошо. Кажется, тебе уже четырнадцать, не так ли?

Разрисованное лицо Никеза пошло красными пятнами.

– Я так и думал. Ты размышлял, что будешь делать потом? Насколько я знаю вкусы твоего господина, у тебя самое большее еще один год. В твоем возрасте тело начинает предавать себя. – И потом в ответ на что-то, замеченное на лице пета, он добавил: – Или уже начало?

Никез заалел еще ярче.

– Не ваше дело.

– Ты прав, не мое.

Никез открыл рот, но Лоран продолжил до того, как тот успел заговорить:

– Я предложу за тебя, если хочешь. Когда время подойдет. Я не хочу тебя в своей постели, но все прочие привилегии останутся за тобой. Если ты предпочтешь такой выбор. Я бы предложил.

Никез моргнул, а потом презрительно усмехнулся.

– Что предложите?

Лоран фыркнул.

– Да, если у меня вообще останутся земли, то мне, может, придется их продать, чтобы купить хлеб, а не петов. Нам обоим придется прожить следующие десять месяцев с большой осторожностью.

– Вы мне не нужны. Он обещал. Он от меня не откажется, – в голосе Никеза звучало самодовольство.

– Он ото всех отказывается, даже пусть ты более предприимчивый, чем все остальные до тебя.

– Я ему нравлюсь намного больше остальных, – Никез презрительно рассмеялся. – Вы ревнуете. – И потом наступила очередь Некеза реагировать на что-то, увиденное в лице Лорана, и он произнес с ужасом, который Деймен не понял: – Вы собираетесь сказать ему, что хотите меня.

– О, нет. Никез… нет. Это тебя погубит. Я бы так не поступил, – затем в его голосе почти засквозила усталость: – Может, лучше, если ты будешь думать, что я так сделаю. У тебя разум стратега, если такое пришло в голову. Может, ты удержишь его дольше остальных.

На мгновение показалось, что Лоран скажет что-то еще, но в итоге он просто поднялся со скамьи и протянул мальчику руку.

– Давай, пойдем. Посмотришь, как меня будет отчитывать дядя.

Глава 6

– Твой господин кажется добрым, – произнес Эрасмус.

– Добрым? – переспросил Деймен.

Это слово было тяжело вытолкнуть изо рта, оно проскрежетало в горле на выходе. Деймен недоверчиво посмотрел на Эрасмуса. Никез ушел рука об руку с Лораном, оставляя Эрасмуса позади. Повод остался лежать позабытым на земле, где он преклонил колени. Легкий ветер всколыхнул светлые кудри, а вверху зашелестела листва, как навес из черного шелка.

– Ему небезразлично твое удовольствие, – пояснил Эрасмус.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы сопоставить слова со смыслом, а когда это получилось, единственно возможным ответом стал беспомощный смех. Четкие приказы Лорана и их неизбежный результат не подразумевали доброту, скорее наоборот. Но объяснить рабу холодный сложный разум Лорана не представлялось возможным, и Деймен не стал пытаться.

– Что такое?

– Ничего. Расскажи мне, я хочу знать о тебе и других. Как ты справляешься так далеко от дома? Господин хорошо с тобой обращается? И еще интересно… ты понимаешь их язык?

Эрасмус покачал головой на последний вопрос.

– Я немного говорю на патрасском и северных диалектах. Некоторые слова похожи.

И он сбивчиво произнес несколько.

Вирский Эрасмуса был далек от совершенства, но Деймен нахмурился не поэтому. Слова, которые Эрасмус сумел понять из того, что ему говорили, оказались: «молчать», «на колени», «не шевелись».

– Я неверно произнес? – расстроился Эрасмус, ложно истолковав выражение его лица.

– Нет, ты хорошо говорил, – ответил Деймен, хотя его тревога не ушла. Ему не нравился набор слов. Ему не нравилось осознание, что Эрасмус и другие оказались вдвойне уязвимы из-за невозможности общаться самим или понять, что говорилось вокруг них.

– Ты… ты не ведешь себя, как дворцовый раб, – нерешительно заметил Эрасмус.

Он явно преуменьшил. Никто из Акилоса не принял бы Деймена за раба для плотских утех, ни по поступкам, ни за внешность. Деймен задумчиво посмотрел на Эрасмуса, размышляя, как много может открыть.

– Я не был рабом в Акилосе. Кастор отправил меня сюда в наказание, – наконец признался он. В этом лгать не имело смысла.

– Наказание, – повторил Эрасмус. Он опустил взгляд и весь неуловимо изменился.

– Но тебя обучали во дворце? Сколько ты там пробыл? – Деймен не мог объяснить то, что раньше этого раба не видел.