Плененный принц (ЛП)

– Ты бы хотел?

– Я бы хотел тебе верить. Ты говоришь, словно господин. Но ты – раб, как и я.

Деймен не успел ответить – со стороны дорожек раздались шаги, и, как уже раньше делал, Эрасмус распластался на земле, предвосхищая появление еще одного придворного.

– Где раб регента? – спросил кто-то.

– Вот там.

И потом из-за угла:

– Вот ты где. – И затем: – Только посмотри, кого еще здесь оставили.

Это оказался не придворный. Не изящный, злобный и утонченный Никез. Это был Говарт с грубыми чертами лица и скошенным носом.

Он повернулся к Деймену, видевшему его в последний раз на ринге, в отчаянном захвате в поисках рычага и превосходства.

Говарт мимоходом подцепил золотой ошейник на загривке Эрасмуса и потащил вверх, как бездушный хозяин схватил бы пса. Эрасмус, человек, а не пес, начал задыхаться, когда ошейник врезался ему в горло в ложбине между челюстью и шеей, как раз над кадыком.

– Заткнись, – Говарт, раздраженный его кашлем, дал ему пощечину.

Деймен ощутил, как дернулись оковы, – тело напряглось в цепях до предела, и услышал металлический звук еще до того, как понял, что среагировал.

– Отпусти его.

– Хочешь, чтобы я его отпустил? – он потряс Эрасмуса за ошейник для наглядности. У Эрасмуса, понявшего приказ «заткнись», покраснели глаза от короткого удушья, но он затих. – Не думаю, что отпущу. Мне приказано привести его назад. Никто не сказал, что я не могу попутно хорошенько развлечься.

– Если хочешь снова развлечься, тебе стоит лишь сделать один шаг вперед.

Он бы с таким удовольствием еще раз схлестнулся с Говартом.

– Я лучше трахну твоего милого, – ответил тот. – Мое мнение, кто-то задолжал мне трах.

Говоря это, Говарт задрал тунику раба, открывая взору изгибы тела. Эрасмус не сопротивлялся, когда Говарт пинком расставил его лодыжки и завел руки назад, прогибая в пояснице. Он позволил выставить себя в нужную позу и замер в ней, неловко наклонившись.

Осознание того, что Говарт собирается взять Эрасмуса прямо на его глазах, ударило его той же нереальностью, какую он ощутил в ситуации с Анкелем. В голове не укладывалось, что сейчас произойдет что-то подобное, что этот двор настолько развращен, что наемник может изнасиловать королевского раба в шаге от собравшихся придворных. В пределах слышимости, не считая безразличного стража, никого не было. Покрасневшее от унижения лицо Эрасмус нарочно отвернул от Деймена.

– Мое мнение, – Говарт опять использовал эту фразу, – твой господин поимел нас обоих. Именно он на самом деле должен быть снизу. Но в темноте один блондин ничуть не хуже другого. Даже лучше. Сунешь член в ту фригидную сучку, и он его отморозит. А этому нравится, – он сделал что-то рукой под скомканной туникой. Эрасмус всхлипнул. Деймен дернулся, и на этот раз резкий металлический скрежет дал понять, что старое железо сейчас поддастся.

Шум привлек внимание стража.

– Проблемы?

– Ему не нравится, что я собираюсь сейчас трахнуть его дружка-раба, – пояснил Говарт. Эрасмус, унизительно выставленный напоказ, выглядел так, словно сейчас провалится под землю.

– Значит, трахни его в другом месте, – посоветовал страж.

Говарт улыбнулся, а потом с силой пихнул Эрасмуса в поясницу.

– Так и сделаю, – прорычал Говарт. Толкая Эрасмуса перед собой, он скрылся на дорожках, и Деймен ничего не мог сделать, чтобы его остановить.

Ночь сменилась утром. Садовые развлечения завершились. Деймена отвели обратно в его комнату, чистого и обслуженного, закованного и бессильного.

Предсказание Лорана о реакции стражи – и слуг, и остальных ежедневно его окружающих – оказалось до боли точным. Челядь Лорана ответила на сговор с регентом гневом и неприязнью. Хрупкие взаимоотношения, которые Деймену удалось начать возводить, рухнули.

Худшего времени для перемены отношения нельзя было и придумать. Теперь, когда через эти связи он мог бы добыть новости или повлиять на обращение с рабами, пусть даже самым минимальным образом.

Он не думал о собственной свободе. В водовороте мыслей постоянно всплывали лишь мучающие беспокойство и ответственность. Сбежать в одиночку казалось эгоистичным и предательским. Он не мог уйти, нет, если это означало бросить других один на один с их судьбой. А возможности, чтобы хоть как-то повлиять на их положение, Деймен никакой не имел.

Эрасмус был прав. Его обещание помочь – жалкая пустышка.

За стенами его комнаты что-то происходило. В ответ на вердикт регента, средства Лорана урезали. Без доступа к доходам от своих различных имений, принц существенно сократил свиту и уменьшил траты. В вихре перемен Деймена переселили из королевского гарема в личное крыло Лорана.

Это ему не помогло. В новой комнате осталось то же количество стражей, тот же помост, шелка и подушки, то же железное кольцо в полу, хотя оно и выглядело новым. Даже испытывая стеснение в средствах, Лоран, казалось, не намеревался послаблять охрану своего акилосского пленника. К несчастью. По отрывкам услышанных разговоров Деймен узнал, что прибыла делегация из Патраса обсудить торговые соглашения. Патрас граничил с Акилосом, имел похожую культуру и традиционно не союзничал с Виром. Новости о переговорах его обеспокоили. Они собирались просто обсудить торговлю, или это было частью большой перемены политической картины?

Он с таким же успехом мог узнать о настоящих намерениях патрасского посольства, как и помочь рабам, то есть никак.

Должно быть что-то, что он мог бы сделать.

Он не мог ничего.