Бог видит тебя, даже на последней парте (СИ)

Мелкие унеслись искать кладовку и вернулись с целой кучей разноцветных лоскутных одеял.

— Какая красота, — вздохнул Узочи.

Братья укрыли Демона и, пожелав ему спокойной ночи, присоединились к нам.

— Поиграем в бутылочку? — спросила Света.

— На раздевание, — предложил Ванька.

— Не стесняйся, можешь сразу обнажаться, — хихикнула Юлька, — пусть привыкают.

Я глянула на милого Ваньку, который и так уже валялся в одних трусах.

— На поцелуи, — чмокнул Узочи полными губами.

— Фу-фу-фу, — замахали на него руками мелкие братья. — А Евграф Вениаминыч с нами играть не будет? — спросили они.

— Я слишком стар для этого свального греха, и, боюсь, Ванька мне потом житья не даст своими ревнивыми упрёками. А ты, Ванятка, веселись, развлекайся, я, в отличие от некоторых, никого своей собственностью не считаю.

Ванька даже бровью не повёл, поглаживаемый по голове Петькой.

— Тогда играем на оргазмы, — сказала Юлька.

— Это как?! — тут же возбудились братаны.

— Проигравший доводит победителя до оргазма.

— Так они тебе сразу поддаваться начнут, — заметил Петька.

— Может, просто сразу потрахаемся? — предложил Иван, обнимая брата и утыкаясь носом тому в пах.

— Просто так уже никому не интересно, — сказала Юлька.

Я бы с ней не согласилась, но решила не возникать.

— О, у меня есть более интересное предложение, — сказал Петька, и я услышала разочарованный вздох озабоченных братьев.

— Пошли отсюда, — шепнул Матвей младшему, — покажу одну штуку. Так и знал, что пригодится, только кулёк какой-нибудь найти надо.

— Такой подойдёт? — спросил Матфей, вытряхивая на тарелку остатки хлеба.

— Да, — сказал старший, и они, шурша, уползли в темноту и расположились на противоположном от Демона диване.

— Будем рассказывать страшные истории, — продолжил Петька.

— А у кого история окажется не страшной, того пускаем по кругу, — невнятно вставил Ванька, пытаясь зубами расстегнуть его ширинку, потому что свободную руку он уже запустил к себе трусы.

— Да угомонись ты уже, — хихикнул Петька, прикрывая его одеялом.

— Блин, мне и так жарко, или ты сестры стесняешься?

— Хрен с тобой, эксгибиционист. Ну что, играем?

— Я за, — сказала Юлька. — Устроим ночь мистических историй.

— Так мы тут ночевать будем? — спохватилась я, старательно отводя взгляд от возни под боком, но пальцы брата то и дело ритмично сжимали бедро, и оставаться трезвомыслящей становилось всё сложнее.

— А вам домой надо? — спросил он.

— Нет, я только маме позвоню, — сказала я, набирая номер. — Мам, привет, мы с Матфеем у Светы в гостях заночуем… Да, уроки он уже делает… — Из-за дивана доносилось странное ритмичное шуршание пакета. — Ага, спокойной ночи.

— Да-а, уснёшь тут с вами, — проворчал, поднимаясь, Евграф. — Ну-ка, братцы, покажите поближе, что вы там такое интересное смастерили.

Обрадованные вниманием взрослого, братья тут же наперебой загалдели, демонстрируя работу загадочного приспособления.

— Эй, мелкота! — вскочил Ванька. — Ну-ка брысь под лавку, а ты, хитрый развратный Демон, иди сюда!

— Вот видите, ребятки, что делается? Никакого уважения к старшим.

— Иди-иди и расскажи нам про эти коллективные живые сны, есть у меня одна идейка.

— О, это гениальное изобретение! — оживился, подходя, Евграф. — Суть в том, что, например, мы можем все разом уснуть и оказаться в одном сновидении.

— И там рассказать свои истории, но по-настоящему веря в них! — вставил Ваня. — Круто?

— А что, так правда можно? — удивилась я.

— Конечно, — сказал Евграф, — все сейчас только об этих снах по телеку и говорят.

— Я сейчас всё сделаю, у нас же тут оборудование улёт.

Ваня притащил наушники и ноутбуки.

— Разбирайте. Забейте в поиск «живые сны».

Не успела я нажать «ввод», как насмешливый девчоночий голос в наушниках произнёс: «Возьмитесь за руки, друзья». Все тут же запереглядывались, видимо, услышав то же самое. Улыбаясь, как маленькие дети в ожидании чуда, мы сжали ладони соседей, замыкая круг. И голос девочки, пробуждая прячущиеся в темноте потаённые детские страхи, произнёс: «В чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной улице стоял чёрный-чёрный дом, и в нём на самом верху светилось одно-единственное окно…»