Бог видит тебя, даже на последней парте (СИ)

Связь оборвалась, так как я уже скакала вниз по лестнице. В магазине, как назло, была очередь. Я тут же её заняла, чтобы прямо на кассе взять брату его любимый «Сникерс», а себе и Светке «Баунти» и бежать обратно.

Я летела назад, как Чёрный плащ на крыльях ночи. Остановилась под дверью, тяжело дыша.

— Демон? Демон, мать твою!

— Ну что ты орёшь, не видите, мы кушаем?

— Что они там делают?

— А я знаю? У меня в телефоне ног нет, чтобы за ними в ванную пойти. Надо будет Ваньке сказать, пусть придумает какой-нибудь антиграв.

— Опять в ванную? Зачем?!

— Да оставь ты их в покое, пусть порезвятся, жадоба. Пацану такое счастье неслыханное привалило, а ты так и хочешь весь кайф обломать.

— Я ему сейчас обломаю, только кое-что другое — сучок его десятисантиметровый!

Я тихонько открыла дверь, разулась и на цыпочках подкралась к двери ванной. Заглянула в щёлочку и увидела брата-извращенца со спущенными штанами и якобы подругу — растлительницу малолетних, стоящую перед ним на коленях.

— Ага! Попались! — заорала я, распахивая дверь.

— А-а! — вскрикнул брат, хватаясь за торчащий дециметр, а Света медленно оглянулась.

— Твоё счастье, что это не опасная бритва, а то быть бы твоему брату на всю оставшуюся жизнь контртенором.

В руках Света держала мою бритву для подмышек.

— Вы чё, блядь, тут делаете?!

— Я, блядь, тут учу твоего брата яйца брить!

— Какого хуя?

— А такого, что, когда делаешь минет, ни хуя не приятно чувствовать их на языке и губах!

— Да блядь, ему до минетов как американцам до луны!

— Ты тоже из этих ебанатов, что верят в лунный заговор и плоскую землю?

— Ты о чём вообще? Он же так ими гордился!

— Чем? Волоснёй?

— Да!

— А у меня кровь, — сказал брат, выставляя алую ладонь, и грохнулся в обморок в Светкины объятия.

Чтобы откачать Матфея, пришлось Свете сделать ему искусственное дыхание. Я бы и сама справилась, но мне поручили помазать его пораненные яйца зелёнкой. Отчего они стали похожи на ёлочные игрушки, только дождика не хватало. Я согласилась, а то когда ещё доведётся на законных основаниях подержаться за его стручок. Тот так и торчал, готовый к любому повороту событий. Уж не притворяется ли он болезным? Я даже провела рукой пару раз туда-сюда, с любопытством наблюдая, как оголяется и скрывается под крайней плотью головка. Брат застонал и открыл глаза, обводя нас мутным взором.

— Что случилось?

— Ты что, ещё и крови боишься? — спросила Света.

— Нет, — сказал он и одновременно кивнул.

— Пойдёшь со мной на футбол?

— Да.

— Вот и отлично, бегать надо больше, чтобы в обморок от каждого чиха не падать.

— Я думал, смотреть.

— Чтобы смотреть и понимать, надо самому играть. Завтра я за тобой в шесть утра зайду, чтоб был готов.

— А я не могу передумать?

— Можешь, но кто-то обещал мне всего себя, или это был не мужчина, держащий слово, а трепло?

— Так и знал!

— Не ссы, тебе мои братья компанию составят, хоть перед тобой, может, ныть постесняются.

— А меня, значит, вы бросаете?! — не выдержала я.

— Тоже хочешь с нами побегать? — спросила Света, окидывая меня взглядом. — Тебе бы не помешало подсушиться.

— Вот ещё! Не хочу выглядеть как мальчишка, хочу быть аппетитной.

Пересплю с Чапаевым, будут знать, что потеряли.

— Ну и дрыхни, а я пойду! — сказал Матфей, поднимаясь. — Куда вы мои трусы дели?

Мы расстались на перекрёстке, разойдясь в три разные стороны: я на остановку, Матфей в школу, а Света домой.

Я, немного волнуясь, предвкушала новую встречу с Василием Ивановичем, но когда, опоздав на пять минут, заглянула в аудиторию, то увидела за столом какую-то незнакомую молодую брюнетку в строгом женском деловом костюме.

— Извините, — сказала я и уже хотела закрыть дверь, решив, что ошиблась аудиторией.

— Подождите, вы на тренинг внутренней свободы?

— Да, к Василию Ивановичу.

— Рябоконь здесь больше не работает. Срочно вчера уволился по семейным обстоятельствам. Вместо него…

— Извините, — сказала я и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной.

Что я здесь делаю? Неожиданно для себя я поняла, что без моего Чапаева вся эта затея с тренингом теряет всякий смысл. И что теперь, где его искать?

— Мы уже едем, — сказал в голове Демон, плямкая и причмокивая. — В плацкарте! Я настоял, приучаю молодёжь к русской духовной жизни: варёные яйца, жареная курочка, чёрный чаёк в подстаканниках, хлебушек ржаной с маслицем и солью. Ароматы на весь вагон! Что говоришь, Вань? Вонь, а не ароматы? Эх, ничего-то ты не понимаешь! И отлипни от Петьки, а то на вас ВДВ-шники из соседнего купе уже косятся. Не на вас, а на Узочи с Юлькой? Потому что он чёрный? Тогда бояться нечего, Юляха им быстро расскажет, кто и после чего их родил. Эх, один Матвей здесь нормальный пацан, садись ближе, держи окорочок!

— Петька и Матвея взял?

— Ага, хочет с тобой и братом-тёзкой познакомиться.

— Привет, сестра! — долетело чуть издалека.

— Это кто был?

— Матвей. В шесть ждём вас на базе, и Светку захвати.

— Матфей же ничего не знает!

— Так и его бери, все разом и познакомитесь. Матвей, подставляй лоб, проверим, что крепче, он или яйцо. Ко-ко-ко… Ай! Ванька, ты чего подушками дерёшься?!

— Я тебе сейчас устрою ко-ко-ко-ко-ко, старый извращенец!

Я вздохнула и поплелась к выходу. Голова раздулась от разом нахлынувших мыслей, как воздушный шарик, готовый в любой момент лопнуть. Набрала Свету.

— Внимаю.

— Свет, ты что делаешь?

— Новый сезон «Бесстыжих» смотрю.

— А я уже освободилась.

— Быстро ты, не жмись, подваливай.

— А ты где живёшь?

— Ну, слушай…

Минут через сорок я нашла нужный дом, оказавшийся общежитием сотрудников МВД. Света уже ждала меня на проходной и провела через турникет. Сидевший на страже молодой человек проводил нас суровым взглядом, но ничего не сказал. Мы зашли в длинную комнату, почти полностью заставленную мебелью. Три железных двухъярусных кровати. Под двумя стоящими вдоль стен по сторонам от единственного окна — письменные столы, заваленные учебниками, книжками и тетрадями. Напротив третьей стол с компьютером и большим монитором, за ними по шифоньеру с каждой стороны, а ближе к двери вешалка и кухонный стол с четырьмя табуретками.

— Не стесняйся, падай на шконку, — сказала Света, указывая на нижнюю койку. Стена над ней вся была увешана символикой Зенита.

Я села, облокотившись на спинку и глядя по сторонам. Света села напротив.

— Вот так и живём, в тесноте да не в обиде. Не обращай внимания на бардак, это они расслабились, потому что меня вчера не было, а так бы всё сверкало. Уединиться, сама понимаешь, негде, и тут в основном холостяки да молодые парни живут, поэтому я так обрадовалась, что ты не одна из них. Хочется нежности и женской ласки, а от них, пошляков, дождёшься, плюс профессиональная специфика, так сказать.

— А почему ты на Фикбуке от мужского лица пишешь?

— Как-то после очередного проигрыша нашей сборной написала я фанф от лица тренера, который их всех жестоко отБДСМил, зверски замочил, разрезал на куски, кинул в измельчитель и удобрил газон на поле. И знаешь, мне полегчало, отвела душу, так и повелось, а ты?