Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

— Итак, мы своим квартетом… — пьяно заговорил Дэй в микрофон.

— Какой квартет, Брэнди?! Нас тут далеко не четыре человека! — послышались возмущенные шепоты.

— Один хуй… — провозгласил Дэй. — Ой, прошу прощения, Босс киньте там за меня монетку в банку. Должен буду.

— Твои долги растут в геометрической прогрессии, — проворчал Серж, звеня мелочью.

— Так вот… Наш коллектив… Так лучше? Лучше, да? Отлично. Наш коллектив под броским названием «Изгои»…

— У нас нет названия!

— Какие еще Изгои?!

— Я повторюсь — «Изгои», — пьяно настоял Дэй. — Хотим исполнить песню для нашего дорогого начальника. Ребята, давайте там, за инструменты и в бой.

Эгон сел за барабанную установку, которая выглядела настолько ветхо, что Найт сомневался, что на ней вообще возможно играть. Стэм взял бас-гитару, кто-то притащил саксофон, кто-то синтезатор.

— И они что серьезно будут играть на всем этом одновременно? — уточнил Макк. Серж только болезненно застонал. — А разве перед подобным выступлением не надо настраивать звук? — задал парень второй вопрос, после которого последовал еще более болезненный стон со стороны Маслоу.

— Просто, блять, — звон монет, — молчи, — проворчал Серж.

— Ребята, между прочим, ради тебя стараются. Хватит строить такую мину, будто тебе подсунули говно на лопате, — возмутился Нил.

— О, лучше бы это было оно.

И вскоре все поняли, почему Маслоу так не желал этого выступления. Когда ГОРовцы заиграли, Найту как-то сразу пополохело. Каждый играл в свою степь. Фальшивили ужасающе. Казалось, что парни просто мучают инструменты. Другие постояльцы бара засвистели и начали кидать реплики вроде: «Застрелите их, чтоб не мучились. Или застрелите нас, чтобы не мучились мы!» Но ГОРовцы оставались невозмутимы. И тут всю эту ужасающую какофонию звуков перекрыл голос, моментально заставивший всех замолчать. Даже Найт поймал себя на мысли, что затаил дыхание. Пел Дэй.

«Сад золотой, где-то там далеко,

Где-то там, где давно уж нас нет.

Серый закат, умирать так легко,

Так легко, когда нас уже нет.

Пуля во лбу, кровоточит нутро,

Нам уже не спастись, точно нет.

Кровь по лицу будто бы молоко,

Смерть за нами бредет много лет.

Припев:

Но я найду тебя всегда, где бы ты не была-а-а,

Я разорву паутину сна, что скрывает тебя-а-а,

Я буду рядом, я не уйду, с губ глухая мольба-а-а,

Прошу, моею будь ты всегда, день-день-день ото дня-а-а!»

— Я и не знал, что он умеет петь, — тихо проговорил Найт. Под его дверьми Брэнди исключительно голосил, как недорезанный поросенок.

— Умеет. Правда нормально он это делает только, как напьется. И исключительно с проклятым музыкальным сопровождением на фоне, — фыркнул Маслоу, наблюдая, как бьются в конвульсиях сотрудники ГОР, пытаясь из музыкальных предметов извлечь что угодно, кроме мелодичных звуков.

— И часто он посвящает вам песни со словами вроде «Моей будь ты всегда?» — не сдержавшись, рассмеялся Макк.

— Постоянно, — мрачно выдохнул Серж. — Впрочем, мне всегда казалось, что когда он поет, он обращается совсем не ко мне, — добавил он, подмигнув Найту. — Ты уж это, полегче с ним, окей? Эта жизнь его потрепала жестче, чем остальные.

— Эта жизнь всех нас потрепала, как никогда, — подтвердил внезапно открывший рот Бэйн. — Не заметили закономерности? С каждым разом все хуже. Будто при каждом нашем перерождении проклятье удваивается.

— Быть может, — не стал спорить Найт, считая, что у него все протекало как обычно: море апатии, преследующий его инцест и жуткое ощущение абсолютной бессмысленности своего существования. — Но больше этого не произойдет. Я поглотил Май вместе с ее проклятьями и позволил себе немного их изменить. Полностью нейтрализовать не хватило сил, так хоть облегчил наше будущее существование.

— Твоя память больше никогда к тебе не вернётся. Нэй перестанет существовать. Афигеть облегчил, — вздохнул Анжело. — Достаточно эгоистично, — добавил он.

— Эгоистично? Ты рехнулся? — охнул Найт.

— Сам подумай: Май больше нет, а ты никогда не проснешься, значит, отпадает необходимость просыпаться и остальным ТехноБогам.

— Не факт…

— И тем не менее! И раз ты изменил проклятье Май, означает ли это, что претерпел изменениям и твой призыв всем ТехноБогам тянуться друг к другу? Мы потеряемся? И больше не сможем отыскать друг друга? Эта последняя жизнь, когда мы можем быть вместе, а затем… Полностью растворимся в этом мире став обычными людьми?!

— Коими и должны быть, — прорычал Найт, еле скрывая раздражения.

— Не слушай Анжело. Он излишне волнуется, — внезапно встал на сторону Найта Бэйн. — У Макка не было выбора, ты ведь это знаешь. Что же касается твоего беспокойства по поводу того, что мы не сможем найти друг друга… Сомневаюсь, что это возможно. Души ТехноБогов слишком сильно переплетены, чтобы связь между ними исчезла лишь потому, что проклятье ослабло. Да, мы не будем помнить, что когда-то уже были вместе, но… Мы будем вместе все равно, — последние слова он проговорил еле слышно, проводя тыльной стороной ладони по щеке журналиста и заставляя его слегка покраснеть.

«Господи, пожалуйста, избавьте меня от этих ванильных соплей…» — мысленно фыркнул Найт, отворачиваясь от парочки и становясь невольным слушателем вещания Нила Хоуни:

— Только представь, как бы изменилось отношение людей к смерти, если бы они осознали, что, по сути, все мы бессмертны и умирают лишь наши оболочки? — присел он на уши Коту.

— Да, особенно бы обрадовались те, кто хочет покончить жизнь самоубийством. Ты думаешь, что, наконец-то, исчезнешь, а по факту тебе просто стирают память и возвращают обратно в пекло.

— Ну-ну, друг мой, откуда столько пессимизма? Жизнь не так уж и плоха! — бодро заявил Нил. — Так давайте же выпьем за всех собратьев, что в роковой день покинули свои плотские оболочки и переродились, из-за чего в роддоме Майбурга был зафиксирован самый высокий уровень рождаемости за последнюю сотню лет! — Нил поднял над головой стопку с водкой. Присоединиться к его веселью так никто и не захотел, потому патологоанатом, пожав плечам, залпом выпил рюмку и даже не поморщился.

Дэй продолжал петь заунывную песню, пытаясь переорать умирающий саксофон. Анжело вновь ввязался в дебаты с Маслоу, на этот раз пытаясь качать журналистские права, которые, по его мнению, полицейские жестко ущемляли. Крис окончательно скис и втихаря попивал водку Нила, будто воду, не меняясь в лице и словно не пьянея. Гера и Ксин уже откровенно ворковали, после общей вечеринки собираясь продолжить праздник наедине. Найт без интереса ждал, когда же закончится песня и вернётся Дэй. Без пьяной рыжей скотины рядом ему почему-то становилось не по себе. Тем более, что тревожные ощущения не давали ему покоя, то и дело вызывая все новые волны бегущих по спине мурашек и неожиданно пробивая на горячий пот. Взгляд его то и дело блуждал по бару, но ничего подозрительно замечено парнем так и не было. Разве что пес в дальней части бара, что, казалось, то и дело буравил его взглядом.

«Всего-лишь собака…» — вздохнул Найт, коря себя за излишнюю нервозность, когда внезапно сквозь завесу сигаретного дыма скользнула еле различимая фигура с тростью. Человек отвязал собаку от стула и позвал пса, который, не отреагировав на действия хозяина, оставался сидеть на месте и смотреть на Макка.

— Ваара, нам пора.

Найт вздрогнул. Он это имя уже слышал. И точно знал от кого.

«Не может быть. Разве он не погиб? Я почти затушил его пламя. Он получил страшную рану и упал с ужасающей высоты. Он не мог выжить!» — уверял себя парень, но понимал, что если не проверит, никогда не сможет спать крепко. Ни в этой жизни уж точно.

Убедив окружающих, что ему страсть как надо в туалет, и удостоверившись, что Дэй полностью поглощен песнопениями, парень вышел из-за стола и направился к выходу вслед за хозяином пса.

На улице уже потемнело. Город засветился гирляндой ночных фонарей всех оттенков жёлтого. Со стороны большой улицы раздавалось дыхание Майбурга, которое собиралось из смеси сигналов клаксона, рычания моторов, смеха, крика и чьих-то шепотков. Фигура не спешила выходить из закоулка, в конце которого размещался бар, стоя в метре от забитой людьми, звуками, запахами и энергией улицы. Рядом с ним на поводке сидел рыжий пес. Лишь Найт, минуя коротышку и десятки замков, вышел из бара, как зверь тут же повернул к нему морду и уставился на него тем же взглядом, что и раньше. По спине пробежал уже знакомый холодок.