Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

— Мама дома! — пугливо прошептал Йот, пунцовея, как девица на выданье. — И я уже не лысый, — пробубнил он, нервно проводя рукой по коротко остриженным волосам, скрывшим татуировку. Демонстрировать ее в свете последних событий совершенно не хотелось.

— А мы тихо. Она ничего и не заметит, — продолжал настаивать блондин, походя на змея-искусителя. В общем-то, в данной ситуации им он и был.

— Ну да, конечно… Будто ты не знаешь мою маму, — продолжал протестовать Эгон.

— А если и заметит, то, что с того? — пожал Тараби плечами. — Мы взрослые мужики. И она давно считает нас парой. Ясное дело, что люди, будучи в отношениях, ночами не чаепития устраивают.

— А мы пара? — вяло уточнил Эгон, пропустив мимо ушей упоминание чаепития.

— В смысле?! Что за тупой вопрос?! — все больше раздражался Стэм. Он не привык слышать «нет». Тем более, не ожидал его услышать от подобного полудурка. — Мы всегда были парой.

— Будучи ТехноБогами.

— Не только.

— В этой жизни наши отношения складывались достаточно… скверно, — осторожно заметил Йот.

— Я сейчас тебе двину, — пообещал Стем, нахмурившись. — Все с нашими отношениями было отлично! Вялотекуще, конечно, но Отлично! — настаивал он.

— И все же я в сомнениях…

— Что именно тебя смущает? — сдался Тараби, поняв, что с Эгоном, как и с любой его предыдущей пассией, сперва надо Поговорить, а затем уже, наслушавшись, трахать.

— Я… я больше тебя.

— Справедливое замечание. Только не говори, что собираешься быть сверху. Этому не бывать.

— Нет, я не претендую, — стушевался Эгон, краснея больше прежнего, хотя куда уж еще. — Но тебе не кажется, что это будет выглядеть… комично?

— Выглядеть для кого? За нами что кто-то наблюдает? Может ТехноБоги? Ах да, забыл, что это мы и есть! — хлопнул себя Стэм по лбу.

— Через пару месяцев мы забудем и о том, что были ТехноБогами и о том, в каких отношениях состояли в прошлых жизнях. Останемся только в качестве Эгона Йота и Стэма Тараби. Ты уверен, что…

— Я люблю тебя.

— А?

— Я любил тебя с тех самых пор, как впервые увидел. Я любил тебя каждый раз, в каждом воплощении. И сейчас я, будучи Стэмом Тараби, тоже тебя люблю. Просто мне было страшно признаться в этом себе в силу жизненных обстоятельств, а именно: тюремного заключения, которое оставило на мне неизгладимый след. Но ты нравился мне. Или думаешь, мне в голову совершенно случайно пришла идея разыграть перед твоей мамой твоего бойфренда? — справедливо заметил парень.

— И все-таки…

— Постой, а ты меня любишь? Нет, не так… Эгон любит Стэма?

— Я… я не знаю.

— Я щас такого леща тебе дам за твое «не знаю»! — прорычал Стэм, шутливо поднимая руку.

— Люблю-люблю-люблю! — пугливо пробормотал Йот, вжимаясь в стену.

— Тогда раздевайся.

— Может… Может стоит подождать еще немного?

— Уже две недели прошло с пробуждения и поглощения Май! Сколько можно ломаться?!

— Я, кажется, не готов!

— Приготовишься в процессе, — пообещал Стэм, хватая Эгона за ворот рубашки, с силой притягивая мужчину ближе к себе и целуя его. Йот хотел было огласить очередное «Но», но его слова застряли в горле, остановленные языком Тараби, требовательно ворвавшимся в его рот. Эгон замычал, но оттолкнуть Стэма не решился, понимая, что пихнув его разок в грудь, может ненароком что-нибудь сломать парню. Ведь Тараби на фоне Йота казался таким хрупким и слабым. Впечатление, впрочем, являлось обманчивым, и Эгон в очередной раз убедился в этом, когда блондин внезапно поднял двухметрового парня на руки и бросил на кровать.

— Господи, — взвыл Стэм после столь опрометчивой манипуляции. — Кажется, в моей спине что-то хрустнуло. Сколько ты весишь? Тонну?!

— Побольше тебя, мелкий, — сообщил Йот, начиная истерически хохотать: нервозность от предстоящего сексуального эксперимента наложилась на общее нервное напряжение, в котором Эгон пребывал последние недели.

— Кто мелкий? — ощетинился Стэм, запрыгивая на кровать. — Я мелкий?! Сейчас я покажу тебе кое-что большое, — пообещал он, бряцая ремнем.

— Учитывая пропорции человека, ты никак не сможешь меня переп… ё-мое, — испуганно пробормотал Эгон, невольно отползая от Стэма подальше и врезаясь в спинку кровати. — А ты уверен, что это нормально? Может тебе к врачу обратиться?

— Еще слово, и я сделаю так, что к врачу весь остаток своей убогой жизни будешь ходить ты, — фыркнул Стэм, без стеснения сбрасывая с себя всю одежду. — Штаны снимай, — потребовал Тараби, уперев руки в бока и испытующе взирая на Йота, как удав на кролика.

— Не хочу.

— Я тебе дам «не хочу». Не заставляй меня использовать силу.

— Мне кажется, ты не в той физической форме, чтобы угрожать мне подобным, — улыбнулся Йот опасливо.

— Да? Тогда чего ты жмешься к краю кровати? Раз я такой слабый и беззащитный? — протянул Стэм ехидно.

— Да так, на всякий случай.

— Раздевайся.

— Может хоть музыку включим?

— Нахрен музыку.

— Или выпьем… Как насчет алкоголя?

— Нахрен алкоголь.

— Да ты издеваешься!

— Это ты издеваешься! Взрослый, мать твою, мужик! А страдаешь подобной херней! Трясешься над своей жопой так, будто она золотая! Последний раз прошу по-хорошему, раздевайся сам. Или я тебе помогу, — несмотря на ехидный тон, Эгон почувствовал всю серьезность происходящего.

— Хорошо, — наконец решился он. — Только дверь закрою, чтобы мать не зашла в самый неподходящий момент.

— Сидеть, — вновь скомандовал Стэм. — Я сам закрою.

С этими словами парень спрыгнул с кровати, прошлепал к двери и уже потянулся к рычагу замка, когда послышался щелчок.

— А вот и чай! — весело провозгласила пухленькая женщина, ворвавшись в комнату с подносом в руках, на котором дымились две чашки обжигающего напитка и блестела ваза с печеньем. Впрочем, ее улыбка быстро сползла с лица, как только взгляд ее наткнулся на обнаженного Стэма.

— Матерь божья, — воскликнула она. — Дорогой, природа была к тебе щедра…

— Мам! — взвыл Эгон. — Тебе не кажется, что ты не вовремя!

— Разве? — встрепенулась женщина, приходя в себя от открывшегося зрелища. — А по-моему я очень вовремя! Прям почувствовала себя молодой! — воскликнула она, ставя поднос на тумбочку у двери. — Не буду вам мешать, мальчики. Отдыхайте!

— Уж мы-то отдохнем. Не сомневайтесь, — проводил ее взглядом Стэм.

Лишь дверь вновь закрылась, Тараби мгновенно защелкнул замок и повернулся к красному от стыда Эгону.

— Это какой-то кошмар! — взвыл он.

— Разве? А по-моему, мы только что получили от твоей матери настоящее благословение.

— Как же стыдно!

— Мне тоже стыдно, что я хожу по комнате голый. Один. Как дурак. Твоя одежда что срослась с телом на молекулярном уровне?

— После того, что сейчас произошло, у меня не встанет, — теряя всякое самообладание, раздраженно бросил Эгон.

— Встанет-встанет. Немного массажа простаты и ты снова на коне.

— Хватить издеваться!

Стэм, нахмурившись, забрался на постель, медленно подполз к Эгону и протянул к нему руку. Йот в ответ вжался в спинку кровати сильнее, будто приготовившись к удару. Но Тараби и не думал бить его. Кончиками пальцев он едва коснулся скулы парня и нежно погладил ее.

— По-моему, — тихо выговорил он, наклоняясь к Йоту ближе, от чего парень почувствовал едва уловимый запах кофе, который Стэм потягивал еще двадцать минут назад у него на кухне. — Единственный, кто здесь издевается, это ты, — выговорил блондин со странными нотками в голосе. Это была не шутка, не ирония, не язвительное замечание. Слова прозвучали неожиданно печально.

В комнате повисло гнетущее молчание. Йот робко поднял на Стэма глаза, обдумывая, что же следует сказать. Но лишь столкнувшись с взглядом Тараби, понял, что сопротивляться у него больше нет ни физических сил, ни моральных. Особенно моральных. Ведь на самом деле он хотел этого возможно куда больше блондина. Вот только в голове роились ненужные сомнения. А что, если Эгон для Тараби лишь очередная пассия, каких у него были сотни? Да, сейчас он опьянен воспоминаниями прошлого, но изменится ли его отношение к Эгону, когда от них не останется и следа? Или расценит его как очередную гору, которую он покорил, и ринется искать новые неприступные стены?