Неживая, Немертвый (СИ)

— Кроме вас, здесь есть еще вампиры? — вывел фон Кролока из задумчивости вопрос Нази. Темнота, которая давно уже не являлась для графа помехой, не могла скрыть от его взгляда ни беспокойного блеска в глазах женщины, ни того, как сжались вцепившиеся в перила ограждения тонкие руки.

— Не считая меня и Герберта, еще двадцать семь, — ответил граф. — Но тебе не стоит слишком волноваться: все они мирно спят в своих могилах на замковом кладбище и пробудятся к жизни незадолго до бала. Только тогда ты, если все же решишься, сможешь взглянуть на них.

— Высшие или Низшие? — деловито уточнила Дарэм, на лице которой теперь проступило выражение крайней сосредоточенности.

— Высшие, Нази.

— Вот черт… прошу прощения. И что, они весь год проводят под землей?! — поразилась женщина, которая по-прежнему способна была различить лишь силуэт своего собеседника. Однако у нее не вызывало ни малейшего сомнения, что граф в ответ на ее вопрос коротко кивнул. — Но в чем смысл?

— Этот край лишь недавно обрел подобие покоя под крылом Австро-Венгерской монархии, драгоценная моя фрау, — фон Кролок изящно облокотился о перила рядом с Нази, задумчиво глядя вниз, туда, где лунные блики, просачиваясь сквозь стрельчатые витражные окна, рисовали затейливые узоры на полу бальной залы. — До середины века власть здесь изменялась стремительно и неконтролируемо, однако влияние Католической Церкви и ордена Иезуитов всегда было велико. Особенно остро ощущалось оно в шестнадцатом и семнадцатом веках. Скажи, в этом твоем загадочном, населенном нежитью мире существовало понятие «Инквизиции»?

— Церковный институт, призванный бороться с ересью? — уточнила Дарэм. — Да, существовало и существует, выполняет функции цензора религиозной литературы, периодически затевает свары с очередным ответвлением от официальной церкви, самопальными пророками и «братствами», считающими, что они гораздо лучше знают, как стоит трактовать Священное Писание.

— И как ваше сообщество некромантов сосуществует с этой организацией? — осведомился граф.

— Примерно, как два кота в одном доме, — со смешком призналась Нази. — Религия крайне отрицательно относится к колдовству любого сорта, не приветствуя насильственного вмешательства в Божий промысел, однако молитвы, увы, малоэффективное средство против нежити. Способны причинить неудобства, разумеется и, в случае с низшими проявлениями, даже серьезно навредить, но окончательно упокоить того же шатающегося в окрестностях погоста гуля святой крест и молебен не в состоянии. Да и мага, ступившего на кривой путь обретения величия, распятием можно убить лишь в том случае, если это распятие достаточно велико, а у святого отца хватает сил, чтобы лупить им заблудшую овцу по хребту. В то же время некромантией невозможно освятить неспокойное место после зачистки, зарядить божественной силой воду или эффективно защитить жилище от вторжения нежити. Так что они тактично делают вид, что нас не существует, а мы, в свою очередь, вежливо стараемся не попадаться им лишний раз на глаза.

— Ну, а в нашем мире, Нази, церковь совмещает в себе задачу борьбы за спасение человеческой души с искоренением всех проявлений тьмы, — фон Кролок едва слышно хмыкнул. — Так что еще пару столетий назад в Европе бушевала очистительная война. С ересью, с ведьмами и, разумеется, с вампирами, которые слишком пренебрежительно отнеслись к зарождению и становлению Святой Инквизиции. Опомнились они лишь тогда, когда началось массовое уничтожение. Вампиры гораздо сильнее и проворнее людей, однако отнюдь не всесильны, ты, как никто, хорошо это понимаешь. При свете дня мы и вовсе становимся беспомощны и беззащитны и вынуждены скрываться в убежищах, обнаружить которые при должной сноровке ставленникам церкви не составляло особого труда. Сейчас мы действительно находимся в выигрышном положении, но лишь потому, что люди начали забывать о нашем существовании. Мы стали осторожнее и умнее, не привлекая к себе внимания и не беря больше, чем необходимо. Представь себе постоянно бодрствующую общину из тридцати высших вампиров, Нази, и скажи мне, что первым приходит тебе в голову?

— Массовая резня, — немного помолчав, ответила Дарэм, и фон Кролок удовлетворенно кивнул.

— Именно поэтому лишь я и Герберт охраняем покой этого места, защищая его. В нас обоих довольно сил, чтобы выходить на охоту раз в несколько месяцев, не поднимая лишней паники и не допуская запустения в окрестностях. Впрочем, Герберт порой бывает небрежен во время своих любовных похождений, и тогда мне приходится уничтожать новообращенных любовников этого мальчишки. Впрочем, с годами подобное происходит все реже. Ну, а прочие погружены в глубокий сон, — фон Кролок плавным жестом указал Нази на тонущий во мраке зал. — Чтобы на балу восстановить угасающие силы кровью единственной жертвы и вновь уйти под землю. Возраст мой таков, что я вполне мог бы присоединиться к ним, но это означало бы, что все поступит в полное распоряжение Герберта, а меня, признаться, приводит в ужас сама мысль о том, во что он превратит замок.

— Опасаетесь, что он будет не слишком заботливым хозяином? — уточнила Дарэм.

— Опасаюсь, пробудившись в день бала, обнаружить здесь, по меньшей мере, бордель, — поправил ее граф. — А посему, пока я не буду уверен, что могу достаточно ему доверять, я буду вести дела сам. Как ты, наверное, догадываешься, на плечах хозяина замка лежит большая ответственность. Сколь бы иронично это ни прозвучало, в том числе и за жизни людей в округе.

Дарэм в ответ лишь кивнула. С подобной концепцией она на своей практике столкнулась, пожалуй, впервые, поразившись той аккуратности, с которой действовали местные носферату. Выходило так, что за год вампиры убивали трех-четырех человек, что, с точки зрения Нази, звучало откровенно фантастически. Как правило, счет жертв одного высшего вампира за подобный промежуток времени шел на десятки, а никак не на единицы.

Женщина зябко повела плечами, представив себе, какой силы жажда сейчас должна была терзать стоящего в полуметре от нее графа, и насколько хорошо он умеет себя сдерживать.

— Я по-прежнему не могу понять лишь одного, Ваше Сиятельство, — сказала она. — В чем смысл такого существования оставшихся вампиров? Что заставило их пойти на это?

— О, — Дарэм голову могла дать на отсечение, что фон Кролок усмехается в темноте. — Здесь все гораздо проще, чем тебе могло бы показаться, Нази: они ждут.

— Чего? — почему-то шепотом спросила женщина.

— Когда мир изменится, милая фрау. Когда темнота для человечества перестанет столь разительно отличаться от света, и оно, подобно нам, откроет для себя прелести ночной жизни. Когда мы станем сказкой, если угодно, жутковатой, но интригующей легендой, когда люди забудут, кто такие вампиры на самом деле, и наш образ вместо ужаса станет вызывать интерес, возможно, даже восхищение. Есть что-то безмерно притягательное во тьме, Нази, не так ли? Таинственное, влекущее. И, судя по тому, что я вижу, глядя на этот век, подобные времена наступят совсем скоро: быть может, через столетие, возможно, даже раньше. А мы, поверь, умеем быть терпеливыми, — голос графа звучал мягко, но уверенно, отчего сама суть речи фон Кролока казалась Дарэм особенно жуткой. Однако, прежде чем женщина успела в деталях вообразить себе перспективы этого мира, фон Кролок добавил: — Не советую тебе, Нази, беспокоиться об этом. Учитывая твою человеческую природу, ты в любом случае не доживешь до того дня, когда этот мир будет готов к нашему возвращению. В круг твоих увлечений, помимо погонь за нежитью, входит чтение?

— А? — Дарэм усилием воли заставила себя снова сосредоточиться на словах графа. — Да, разумеется.

— В таком случае, вместо того, чтобы размышлять о будущем, тебе стоит увидеть местную библиотеку, — учтиво предложил граф.

— И насколько обширны ваши фонды? — вяло поинтересовалась Нази, отчетливо понимая, что развивать предыдущую тему им с графом определенно не стоит.

Фон Кролок терпеливо дождался, пока женщина вновь нетвердо обопрется о его руку и, усмехнувшись, пообещал: