Любить нельзя ненавидеть (СИ)

— Оставь меня! Слышишь?

— Нет.

Хлопала дверьми у него перед носом, пряталась в комнате или обществе отца.

— Мне не нужна защита.

— Разве?

Догонялки по дворцу ни капельки не надоедали Гуду, особенно, когда они жутко раздражали женщину.

— Уходи! Пошел вон!

— Я не уйду, Реджина, ты меня не заставишь.

— Я брошу тебя в темницу.

— Попробуй.

Даже не подумал покинуть свой пост.

Он больше не оставлял ее. Ни на секунду. Своим присутствием обращая на себя ее внимание, как бы она не пыталась его оттолкнуть. Робин стал тенью, личным стражем Королевы. Теперь он обязан был находиться рядом, что он и делал. Ему не требовался приказ, не нужно было письменного разрешения, достаточно было того, что сердце добровольно шло на эту авантюру, а разум, сложив оружие в углу, сдавался.

Пусть чувства хоть раз одержат победу. Посмотрим, что из этого выйдет.

Робин вел дозор у ее покоев. Бессменное место. Разбойник не оставлял его, даже когда слуги покидали покои Королевы, и по ту сторону двери слышался характерный щелчок.

Так было и в эту ночь.

Во время дозора Робин практически не спал. Если удавалось забыться в дреме, то лишь на пару минут. Он не позволял себе большее, понимая, что так становится уязвим.

Голова болела из-за нехватки сна, а мешки под глазами становились крупнее с каждой бессонной ночью, проведенной подле дверей. Робин словно не замечал этого. Ему было плевать, но не ей.

— Может перестанешь мучать себя?

Слух снова подвел разбойника, или же она стала ступать еще тише?

Робин даже не услышал, как открылась дверь.

— Тебе нужно отдохнуть.

— А тебе нужна охрана.

— Я справлюсь.

— Я не собираюсь спорить с тобой, Реджина. Я не уйду, чтобы ты не сделала.

— Какой от тебя будет толк, если ты даже не в состоянии идти? Ты не спал трое суток, Робин. С этим не шутят. Ведешь себя, как маленький.

— Даже если и так.

Фыркнула и одарила разбойника одним из тех взглядов, которыми матери упрекают детей во время споров, когда, будучи неправы, младшие продолжают препираться.

— Посмотри на себя. Ты устал, — коснулась ладонью его лица, провела кончиками пальцев по векам, принуждая Роба закрыть глаза, и продолжила поглаживать покрытые мелкими волосками щеки и подбородок.

— Когда я делаю так, у тебя не кружится голова? Не подкашиваются ноги? Не нападает зевота?

Реджина была права. Разбойник даже облокотился на стену позади себя, во время убаюкивающих движений нежных пальцев. Он действительно устал, а она умело манипулировала им, снова подчиняя и заставляя делать то, что ей угодно.

— Тебе нужно поспать, — может, из-за усталости, может, так оно и было, но Робину казалось, что в ее словах крылось не только эгоистичное желание избавиться от него, но и реальная забота. Как бы он этого хотел.

Умоляющий тон ее голоса был непривычен лучнику. Она никогда прежде не разговаривала с ним так.

— Если ты не хочешь делать этого ради себя, то сделай хотя бы ради меня. Не нужно изводить себя, Робин, — уже совсем тихо, он едва ли разбирал слова.

Женщина ахнула, когда до этого притихший лучник вдруг перехватил запястье и строго посмотрел ей в глаза.

— Ты можешь пообещать мне, что с тобой ничего не случится?

С секунду она замешкалась, растерявшись из-за суровости его взгляда, затем два раза кивнула.

— Обещаю. Возвращайся к себе в комнату.

И он вернулся. Напрасно, ведь через несколько дней пожалел о своем поспешном решении

Все ужасное происходит темной ночью. Эта ночь была одной из них.

В ее покоях было холодно. Наверное, слуги забыли закрыть окно или же она сама пожелала этого. Под тонким покрывалом совсем замерзла, но поленилась подниматься, предпочитая сон встрече босых ног с ледяным мрамором. Повернулась на спину, пару глотков воздуха избавили от сна, или же была иная причина? По рукам пробежала дрожь. Реджина ощутила некий дискомфорт. Виня во все всем твердую подушку, перевернулась на другую сторону, ощущая прохладу простыни. Кап. Что-то противное попало на лицо. Кап, еще раз. Теперь две капли соединились и стекли тонкой струей по виску. Широко распахнула глаза, все равно ничего не увидела. Вязко. Неприятно. Растерла между пальцами влагу и поднесла к губам. Запах. Резкий и тошнотворный. Такой не с чем нельзя перепутать. Запах, преследующий ее в кошмарах.

Резко села в кровати, одним взмахом наполняя комнату светом. Она не ошиблась в своих догадках, но крик от увиденного все же не сумела сдержать.

Зажала рот ладонью, не в силах отвести взгляда.

Под сводом кровати едва ли вмешавшийся во всю длину олень. Это была не шутка и не сон, точно не галлюцинация, иначе чувствовала бы она этот гадкий запах гнили, что не заметила вечером?

Время словно остановилось, как и сердце этого зверя. Застывшие черные глаза смотрели на нее. Это выглядело жутко. Это выглядело мерзко. И впервые за все это время ей стало страшно. Не просто угроза — наглядный пример. Кто-то намерено пугал ее. Кажется, ему удалось.

Когда онемение спало, началась лихорадка. Мелким током била под кожей, обещая в любую секунду усилиться и принести больше боли.

Реджина не могла встать, но смогла отвернуться, когда почувствовала, что за ней следит не только мертвое животное.

Робин испуганно переводил взгляд с Реджины на оленя, кажется, находясь в таком же ступоре, как и она. Но мужчина был сильнее. По — крайне мере сейчас.

— Иди ко мне. Сейчас же.

Протянул ей руку, сжав влажную ладонь, вытянул из постели и крепко обнял.

— Тихо, спокойно.

Пока его голос набатом не прозвучал в голове, она не почувствовала слез и не услышала всхлипов, которые то и дело вырывались из полураскрытых губ. Только сейчас заметила это. Постаралась как можно быстрее взять себя в руки, но все, что удалось — это уткнувшись в плечо Робина глушить стоны, а крепким объятьем успокоить сильно дрожащие руки.

Сквозь кровь, шумевшую в ушах, разобрала пару его слов:

— Успокойся, я с тобой. Все хорошо. Я с тобой.

Со мной. Я в безопасности. Думала она, сильнее впиваясь губами в мужской плечо, почти смыкая зубы, чтобы заглушить очередной крик. Рука лучника лежала на ее затылке, вторая на талии, ласково гладила по спине, комкая местами влажное от крови ночное платье.

— Ты же пообещала мне, Реджина.

***

Она смутно помнит, как оказалась в чужой спальне, небольшой комнате, согретой его дыханием и жаром огня из камина. Практически не помнит его слов и лица, но помнит, как он ненадолго отлучился, а затем вернулся, чтобы помочь ей заснуть.

Его руки перебирали пряди темных волос, отделяя некоторые, переплетая друг с другом. Сжимали холодные пальцы, касаясь их губами. Она помнит эти прикосновения, словно через сон. Может быть, и правда уже дремала.

Потом было утро. Она проснулась одна.

Реджина не спешила вставать, требовалось немного времени, чтобы понять, что действительно произошло этой ночью. Если бы не запах хвои, исходивший от кровати, она бы решила, что все это было лишь ужасным сном. Если бы. Плохие сновидения закончились. Теперь кошмары стали реальными.

Дав себе время привести мысли в порядок, Реджина встала, к своему удивлению заметив, что на ней надето отнюдь не платье, а тяжелая хлопковая рубашка, которая могла принадлежать лишь одному человеку. Возможно, ей стоило бы злиться на лучника, который наглым образом посмел раздеть ее, пусть и для того, чтобы избавить Королеву от удовольствия спать в пропахшем кровью платье. Возможно, она бы и злилась, но столь сильная головная боль едва ли позволяла мыслить трезво. Рвано дыша, она начинала приходить в себя.