Любить нельзя ненавидеть (СИ)

Она неоднозначно хмыкнула.

— Ау, — зашипела Королева, когда лучник нарочно стянул слишком сильно.

— Прошу прощения, Ваше Величество.

Она засмеялась, Робин тоже. И вряд ли кто-то из них в этот момент вспомнил, почему они сегодня собрались здесь.

— Мы нашли это во рту, — стражник протянул клочок смятой бумаги.

Приняв его, лучник жестом приказал продолжать работу.

Уже возле окна разбойник развернул листок и быстро пробежал глазами по тексту.

— Чертов дьявол! — Робин кинул записку в камин, предоставив возможность пламени уничтожить ценную улику.

— Не говорите Королеве о своих находках, все докладывать мне лично. Заканчивайте.

Локсли вышел в коридор. Смрад еще не полностью выветрился, поэтому за пределами комнаты дышалось куда лучше.

Мысленно ругаясь, разбойник постоянно прокручивал злосчастную фразу «Молитесь, Ваше Величество». Сначала послание на мертвецах, теперь то же самое в мертвом олене. Кто-то упорно старается напугать Реджину. Кто-то, кто очень скоро сам окажется на том свете.

***

— Робин, почему Вы скрывали от меня это так долго?

Генри нервно ходил вокруг лучника, каждый раз обращая на него взгляд и, не получая ответа, продолжал ходить, рассуждая вслух.

— Я имею право знать, кто угрожает моей дочери. И Вы не должны были этого скрывать. И она тоже.

Разбойник не смел пресекать речь старика. Его можно было понять. Не каждый день узнаешь, что комнату, где спит твое дитя, посещают люди, желающие ему только смерти.

— Это не может больше продолжаться. Она должна уехать. Нужно сделать хоть что-нибудь.

— Ваше Светлость, пожалуйста, успокойтесь, мы все решим. Сейчас, когда ее Величество вернется.

Реджина провела у Робина две ночи подряд, лишь на третью решившись вернуться. И, надо признать, что ночевать с женщиной в одной комнате разбойнику нравилось куда больше. Дело было не в том, что тонкое ночное платье дразнило мужчину каждый раз, когда, ерзая в постели, Реджина скидывала одеяло. Не в том, что Робин хотел ее всеми известными способами. Хотел тело, душу, а также сердце. Лучник сильно желал этого, но отнюдь не стремился брать силой то, что, как разбойнику казалось, уже принадлежит ему. Ему нравилось, что она доверяет ему. Настолько, что не боится спать в одной комнате, на его кровати. И, конечно, Робину нравилось вновь обретенное спокойствие, ведь он был уверен, что никто не посмеет потревожить Королеву в его присутствии.

Наверное, это были последние спокойные ночи во дворце.

***

— Пошли все прочь!

Голос правительницы разлетелся по огромному залу, ударился о каменный свод и приумножаясь, эхом вернулся к источнику. Вся прислуга в спешке покинула зал, не желая встать в очередь к палачу, и только он остался подле трона.

— Плохое настроение?

— Заткнись.

Робин улыбался, ему нравилось наблюдать за ее гневом, но более высокой благодатью было самому стать причиной этого.

И без того раздраженная, она опустилась на обитое бархатом кресло, устало положив голову на руку.

— Тебя что-то тревожит? — сменил веселье на сострадание Гуд.

Сейчас перед глазами вновь возник образ слабой женщины, которая дрожала в его руках той ночью. Женщины, которой было страшно. Женщины, которая искала утешения в его объятьях. О, как резко контрастировало это видение с нынешним ее обличием.

Ледяной контроль во всем. Губы, движения, взгляд. Казалось, что ее обмотали стальной цепью, сковывая тело прочным металлом, защищая душу от взлома, защищая ее саму от себя.

— В данный момент, твой голос.

Кусается. Значит все либо хорошо, либо очень плохо.

— Реджина?

— Мм?

— Ты принимала лекарство, которое я тебе давал?

Она посмотрела на лучника, лицо которого выражало такую обеспокоенность, что ей поначалу стало не по себе. Никто не смотрел с таким участием, как это делал Робин. Она давно это осознала.

— Да… да, после еды.

— Хорошо.

Робин кротко улыбнулся и уже решил оставить ее. Дать время побыть одной и освободить голову от мрачных мыслей. Она позвала его прежде, чем мужчина успел скрыться за дверью.

— Что это было? Робин? Робин! Подлец.

Она не стала его искать, не послала стражу догнать лучника и силком возвратить в зал. Не предала значения его долгому отсутствию в течении дня, а затем получила это письмо…

До остервенения сжимая в руках кусок бумаги, Реджина снова и снова прочитывала принесенное рыцарем послание. Тихо ругаясь, ходила по залу. Она забыла о присутствии отца в комнате.

-… Вам лишь предстоит встреча со смертью…

— Реджина.

— …, а кто-то уже принял ее. Или же, принимает сейчас.

— Реджина?

— …, а как поживает Робин Гуд, Ваше Величество?

— Реджина!

Оторвала взгляд от бумажки и посмотрела на отца, который все это время безуспешно старался привести дочь в чувство.

— Что в нем?

Пустым взглядом смотрела на Принца, до тех пор, пока пугающее значение слов не осело в ее беспокойном сердце.

— Робин, — тихо прошептала она.

— Ваше Величество, начальник стражи… — служанке не потребовалась договаривать до конца. Реджина и так все поняла.

Робин облокотился о деревянную балку, зажимая рану на плече. Кажется, к его коллекции шрамов добавится еще один. Менее значимый, но безусловно большой, так как острие стрелы было достаточно широким, такое, словно им собирались убить медведя, или же хорошенько помучить человека. На лбу выступил холодный пот, и мужчина, стараясь смахнуть соленый капли, чуть пошатнулся, а затем, не успев ухватиться за что-либо, начал медленно оседать на пол.

Конское ржание, разлетавшееся по всей конюшне, смешалось со свистом в ушах и теперь раздражало слух противным низким гулом. Взгляд оставался ясным вплоть до тех пор, пока он не заметил, как знакомая стройная фигура влетела в конюшню и опустилась рядом, касаясь онемевших пальцев лёгкой тканью платья.

— Он… осторо…- пытался ее предупредить, уберечь от человека, которого едва ли лично не убил на этом самом месте. Старался спасти, пока у него еще было время.

— Тихо — тихо, — она, незаметно для присутствующих за спиной людей, сжала его руку.

Робин выдохнул и откинулся спиной на все тот же столб позади него. Стрела дернулась в плече, и лучник поморщился от боли, когда острие проникло глубже.

— Не двигайся, — спокойно проговорила она, скрывая волнение за дрожью ресниц и нервным облизыванием губ, — срочно позовите лекаря.

Робин слабо усмехнулся и сильнее сжал холодную ладонь, дрожащую в его руке.

Она боялась. За него.

Это было последнее, о чем он подумал прежде чем потерять сознание.

Робин пришел в себя поздним вечером. Лишь маленький лоскуток красного зарева виднелся далеко за горизонтом, да и тот через пару минут совсем исчез. Лес погрузился в темноту, утонул в ней, укутался словно в теплое темное одеяло, переплетая еловые ветви с черными лентами неба. Луна не беспокоила небо своим мерцанием. Ее просто не было.

Он очнулся не в своей комнате, в какой-то другой, намного меньше и плотнее заставленной. Мужчина приподнялся на кровати и старался осмотреться, что было почти невозможно первое время, пока глаза не привыкли к темноте. Множество силуэтов каких-то мелких вещиц непонятной формы заполнили незнакомую разбойнику комнату. Он не старался разглядеть их.

Приподнявшись, лучник ощупал свое тело, из которого, по его последним воспоминаниям, торчала стрела. На нем остались только брюки. Плечо и грудь перевязаны белой тканью, слегка потемневшей от крови. Робин сел, а затем встал на ноги, удивляясь отсутствию боли в плече. Ему знакомо это тянущее чувство от новой раны, знаком зуд на коже, когда ранение начинает затягиваться и перерастать в шрам. Ничего из этого он не почувствовал, и только наличие повязки подтверждало его ранение.