Игра на двоих (СИ)

— Хеймитча взяли.

Сердце останавливается и пол уходит из-под ног. Я снова переживаю тот момент, когда нас выбросили из планолета и падаю, падаю, падаю в черную бездну. Только теперь падение длится намного дольше, а рядом — никого.

— Сноу убьет его, — шепчу я, не обращаясь ни к одному из присутствующих.

— Вряд ли, — успокаивает меня Лео. — Разве что будет пытать, но Хеймитч сильный, выдержит. Сейчас Президенту важнее уничтожить Китнисс и Пита — уничтожить не только людей, но и символы, а потому до Эбернети очередь дойдет совсем не скоро. К тому времени мы успеем что-нибудь придумать.

«Да что тут придумывать, когда надо просто лететь обратно и освобождать его?!» — я молчу, понимая, что истерика не добавит моим словам убедительности.

— А что с Мелларком? — разум возвращается, но это, скорее, временная отсрочка, а не выздоровление.

— Он тоже в Капитолии.

— Как и Джоанна и Энни, верно?

— Да, — досадливо морщится Плутарх.

— Как это произошло?

— Это уже не так важно, — нерешительно возражает Лео, видимо, не желая меня волновать.

Мой голос дрожит, но уже не от бессилия, а от гнева. Я имею право знать.

— Отвечай.

Оба бросают на меня опасливые взгляды. Боитесь? Все правильно. Сейчас я сумасшедшая и готова на все.

— Он не успел избавиться от датчика слежения. Твой вырезал Рубака. Хеймитч должен был собрать вас — тебя, Китнисс и Пита. Но кто-то из ваших союзников, пока уводил профи от дерева, перешел границу и оказался в другом секторе, где в это время были насекомые. И Хейм попал из огня да в полымя.

Я встаю, подхожу к столу и, опершись о гладкую поверхность ладонями, опускаю голову. Мне надо подумать. Вникнуть во все, что я только что услышала, и понять, как действовать дальше. Выстрела пушки я не уловила, но в тот момент правила обычных Игр больше не имели особого значения. Его могли укусить или ранить уже после взрыва. Могли убить до того, как до него добрался Президент. Убить? Нет. Он жив. Жив, слышите?! Он обещал. Он вернется. Я сама его верну.

— Мы можем что-нибудь сделать? Вытащить их оттуда?

— Во всяком случае, не сейчас, — качает головой Плутарх. — Нам самим бы пережить ближайшие несколько дней без очередных потерь. Неизвестно, что будет дальше. Игры окончены, но война только начинается.

— Мы летим в Тринадцатый?

— Да. И нам еще предстоит убедить Альму Койн встать на нашу сторону.

— Она и так за нас, — отмахиваюсь я.

— Не совсем. Президент Дистрикта 13 согласилась предоставить нам убежище, но об их участии в революции пока не шло и речи.

— А сразу об этом нельзя было договориться?! — взрываюсь я.

— Если бы все было так просто, — ворчит Хевенсби.

— Мы спасем их, Эрика. Нужно только немного подождать, — сидящий рядом Лео кладет руку мне на плечо и заглядывает в глаза. Мне становится немного не по себе от его проникновенного взгляда. Ну уж нет, хватит с меня обещаний.

— Подожди, Лео. А ты что здесь делаешь? Сноу же не застанет тебя на месте и догадается, на чьей ты стороне!

— Вообще-то он отправил меня в Дистрикт-2. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, старик не удивится моей задержке и поверит всему, что я скажу в свое оправдание. Я провожу вас в Тринадцатый и сразу улечу обратно во Второй. На самом деле я здесь только для того чтобы убедиться, что с тобой все в порядке и передать тебе вот это.

С этими словами Лео вытаскивает из-под пиджака волчонка и протягивает его мне. Зверек мирно спит, свернувшись в клубок, но, почувствовав движение, моментально просыпается. Меня хватает только на простое «спасибо». Я беру еще сонного волчонка, обнимаю его и зарываюсь лицом в отросшую шерсть.

— Ты уже придумала ему имя?

— У волка не может быть имени. Он слишком свободен для этого.

События идут по нарастающей. Дверь распахивается и в помещение влетает растерянная Китнисс. Плутарх пытается ей что-то объяснить: про Игры, про заговор, про революцию и Сойку-Пересмешницу, про Тринадцатый, но она не слушает его, повторяя «где Пит?». Я знаю, что не имею права злиться на нее, что ей сейчас ненамного легче, чем мне, но эмоции, которые я как могла сдерживала в разговоре с Хевенсби и Лео, захлестывают меня с головой и вырываются наружу. Я бы могла смириться со всем случившимся, если бы девчонка и правда любила парня. Но она не любит. И я не вижу смысла в жертве Хеймитча из-за одной ее болезненной привязанности.

— Он в Капитолии.

Минута, вторая. Она молча смотрит на меня, пытаясь осознать смысл прозвучавших слов. Наконец это происходит, и Китнисс бросается на меня, словно дикая кошка, выставив вперед руки с длинными ногтями. Я теряю остатки самообладания и отвечаю на каждый ее удар со всей силы, которую придает мне мысль о пытках, что придется перенести Хеймитчу. Непонятно, ради чего.

Следующую вечность мы просто катаемся по полу, раздирая друг другу лица. Припоминаем все обиды, плюемся взаимными упреками, обвинениями, оскорблениями и угрозами.

— Какого черта он тебе так нужен, если ты даже его не любишь?!

— Можно подумать, ты испытываешь к этому старому пьянице такие уж светлые и сильные чувства!

И так по кругу. Мужчины пытаются разнять нас, но, получив каждый по царапине или укусу, прекращают всякие попытки. Внезапно Китнисс замолкает на полуслове, обмякает в моих руках и придавливает меня к полу всем своим немаленьким весом. Лео оттаскивает бесчувственное тело в сторону, зовет слуг, чтобы те отнесли ее обратно в больничный отсек, и помогает мне подняться. Я думаю, что Плутарх сейчас же налетит на меня с ругательствами — как же, причинила вред его драгоценной Сойке, —, но вместо этого мужчина лишь просит сесть обратно за стол и помогает обработать царапины на лице и руках.

Остаток пути проходит в попытках выяснить, что сейчас творится в Капитолии и в Дистриктах. В Первом и Втором изменений пока нет, только требуемое количество рекрутов увеличилось в несколько раз, и это за один только последний месяц. В Третьем, Четвертом, Седьмом, Одиннадцатом и Двенадцатом нарушены коммуникации, а это значит, что пока Бити не придет в себя и не поможет нам взломать систему безопасности, что охраняет внутренние цифровые данные, которыми обмениваются главы Дистриктов и правительство Капитолия, мы остаемся в неведении относительно того, что там происходит. В Восьмом и Десятом под контролем транспорт — можно передать жителям еду и, возможно, что-то из оружия. Практически вся промышленность остановлена, а местные, увидев, чем закончилась Квартальная Бойня, не сговариваясь поднялись на восстание. Пока Сноу разбирается с ежесекундно вспыхивающими тут и там кострами, у нас будет время разжечь пожар, так, чтобы никто до самой последней секунды не понял, где находится источник, и что послужило причиной возгорания. Альме Койн уже известно, что в Тринадцатый летит группа выживших трибутов с несколькими беженцами из столицы.

— Например? — кроме Плутарха, Лео и собственно экипажа я не вижу на борту ни одного капитолийца.

— Мне удалось вытащить Эффи, Порцию, вашу команду подготовки и нескольких людей из числа Организаторов, — с довольной улыбкой поясняет Хевенсби.

Мне остается только поаплодировать ему — мысленно, чтобы не слишком зазнавался.

— Где они?

— В отдельном отсеке, приходят в себя после нескольких дней в темницах подземелья.

— А Организаторы?

— Отсыпаются, у них была тяжелая ночь. К тому же, им предстоит немало работы по приезде в Тринадцатый.

Я внимательно слушаю Плутарха, прикидывая, как попросить его сделать меня своей помощницей. Не стоять за спиной Сойки-Пересмешницы, держа ее оружие, поправляя макияж, составляя речи и давая советы, но самой быть частью этой войны, ее инициатором, движущей силой. Ее тылом и одновременно — фронтом. Быть в курсе последних новостей и раньше всех остальных знать, где произойдет столкновение сегодня и чем все закончится. Обеспечивать Дистрикты всем необходимым, от еды до оружия. Вести счет убитых и раненых. Сидеть в осаде, держать оборону, планировать нападение или идти в атаку. Если потребуется — самой лететь в горячие точки. Искать все новых и новых союзников. Планировать спасательные операции. На равных с Плутархом вести переговоры с Койн, ведь я теперь единственный живой и при этом здравомыслящий представитель Дистрикта-12. Знаю, Хеймитч не хотел, чтобы я принимала непосредственное участие в военных действиях, но теперь у меня, похоже, нет выбора.