Игра на двоих (СИ)

Я опускаюсь на корточки, делая вид, что ищу упавшее оружие, а сама резко бросаюсь вперед и ножом бью его по щиколоткам, в просвет между комбинезоном и краем ботинок. От неожиданности и волны резкой боли, что полоснула ноги, Брут падает на колени рядом со мной. Пришедший в себя Хеймитч набрасывается на него сзади и молниеносным движением перерезает врагу горло. Я успеваю отшатнуться, прежде чем на меня прольется водопад крови.

Ментор помогает мне подняться.

— Все нормально?

Я осторожно трогаю затылок, проверяя, сильно ли ушиблась, когда Брут меня толкнул.

— Да, жить буду.

— Отлично.

Вокруг очень тихо, словно все битвы закончились разом.

— Надо найти Китнисс и Пита, у нас не больше десяти минут до полуночи. Они уже должны были покончить с профи.

Я не хочу разделяться и терять его пусть даже на какие-то минуты, но выхода у меня нет.

— Возвращайся скорее.

Мужчина кивает и разворачивается, чтобы уйти. До зарослей остается меньше пяти шагов, и я вдруг не выдерживаю. Это говорю не я сама, но что-то внутри меня, какие-то неведомые силы, что порой толкают нас в спину на совершенно безумные поступки. Так, словно мне уже известно, что произойдет дальше и чем для нас закончится сегодняшняя ночь. Словно я заранее знаю и то, что никогда не пожалею об этих простых словах, а потому позволяю им сорваться с моих губ.

— Хейм!

Ментор замирает на месте, будто догадываясь, зачем я его позвала, и оборачивается.

— Я согласна.

Кажется, я вижу его улыбку даже в этой кромешной тьме.

— Я вернусь, Эрика. Обещаю.

Он уходит, а я поднимаю с земли проволоку и тяну ее на себя, пытаясь найти конец. По тому, что она не натянута, понятно: кто-то из профи оборвал ее. Срываю с ножа обмоток, который дал мне Бити, и обвязываю узкое лезвие длинным проводом, — тем же, который закреплен на дереве. Зрители и Сноу вряд ли сразу же сообразят, зачем я это сделала, а у меня и так почти не остается времени.

Кто-то нападает на меня сзади и, больно вцепившись в плечи, прижимает к широкому стволу. В сгустившемся мраке — Плутарх постарался, не иначе, — не вижу противника и наношу удары наугад.

— Да тише ты, Роу! — чувствую горячее дыхание на шее, а в следующую секунду — острую боль в руке, куда нам вживляли датчик. Из горла вырывается вопль. Оседаю на землю, сунув нож в карман и зажав свободной рукой рану. Рубака — узнаю его по грубому, хрипловатому голосу, — склоняется над Бити, извлекает чип из его тела и прыгает обратно в кусты. Я разрываю зубами рукав комбинезона и перевязываю глубокий порез. Только бы перед глазами не плыло — мне нужно еще кое-что сделать, прежде чем отключиться.

Прижимаюсь к стволу, заставляя зрителей думать, что меня серьезно ранили. Слышу шорох травы под чьим-то медленным, тяжелым шагом. На поляну, шатаясь, кто-то выходит. По очертаниям лука в трясущихся руках понимаю, что это Китнисс. То ли от удара, что нанесла ей Джоанна, чтобы вытащить датчик, то ли от испуга она ничего не соображает, и просто движется вперед и вперед, выкрикивая имя Пита. Сейчас девушка убьет любого, кто не он. Даже меня. Она думает, что все ее предали, в том числе и собственные менторы. Где же Хеймитч? Внезапно слышу стрекот насекомых откуда-то со стороны и со страхом думаю, не нарвался ли кто на стаю миниатюрных убийц со смертоносными жалами. Как назло, оживает пушка. Каждый ее выстрел лишает меня крупиц надежды. Он вернется. Он обещал.

Китнисс все ближе — озирается по сторонам, заряжает лук. Я выпрямляюсь в полный рост, делаю шаг ей навстречу и моментально вижу острый наконечник стрелы, направленный на меня. Секунду спустя его скрывает спина выросшего передо мной Рубаки.

— Нет, Эвердин — рычит он.

Вместо ответа девушка лишь сильнее натягивает тетиву. Я поднимаю глаза к небу. Тучи сгущаются, закручиваясь в иссиня-черный водоворот, из глубин которого вот-вот вырвется молния. До полуночи остаются какие-то жалкие секунды. Оборачиваюсь, ища взглядом, куда воткнуть нож, пока Рубака тянет время. Все, что мне нужно, — крошечный изъян в этих идеальных границах идеального мира. И я нахожу его. Чуть вверх и направо. Пальцы смыкаются вокруг рукоятки ножа. Но как остановить Китнисс? Она не услышит ни слова, видя в нас даже не врагов — предателей.

Вдруг за ее спиной раздается:

— Помни, кто твой настоящий враг, — голос такой тихий, что я не могу разобрать, кому он принадлежит.

Девушка вздрагивает и опускает лук, будто прозвучавшие слова и правда заставили ее задуматься. В ту же секунду в дерево бьет молния и я, развернувшись, бросаю нож в силовое поле, зная, что заряда, бегущего по тонкому проводу, хватит, чтобы пробить в нем дыру.

Меня не бьет током, но взрыв и прокатившаяся за ним по Арене ударная волна отбрасывает всех стоящих рядом с деревом далеко назад, выбивая из наших тел еще теплившуюся внутри жизнь. Теперь все, что я могу, — только лежать и наблюдать, как все вокруг рушится, взрывается и окутывается языками пламени. Тело наливается свинцом и я не могу пошевелиться. Позвать ментора. Увидеть, что стало с остальными. Боль проникает в каждую клеточку. Чувствую в своей руке чью-то ладонь. Сознание покидает меня, и все, о чем прошу напоследок, — чтобы это был Хеймитч.

========== Глава 45. Танец на костях ==========

Боль в теле чуть утихла, но не прошла, превратившись из острой в тупую, ноющую. Озираюсь по сторонам. Небольшая комнатка сплошь заставлена узкими койками. На соседних лежат Бити, Рубака, Финник и Китнисс. Оба мертвенно-бледные, но живые. Если прислушаться, можно уловить тихое, прерывистое дыхание. Значит, все получилось. Нас вытащили. Только где остальные? Мне не дает покоя нехорошее предчувствие — Плутарх предполагал, что нас всех сильно ранят, потому и распорядился об отдельном больничном отсеке, — неужели Хеймитч, Пит, Энни и Джоанна поднялись на борт сами, без единой царапины?

Поднимаю голову с подушки и осторожно спускаю ноги вниз, на холодный пол. Моментально накатывает головокружение, и мне приходится схватиться за край жесткого матраса, чтобы не упасть. Несколько минут стою неподвижно: жду, когда хоть немного полегчает, и я смогу найти остальных. Обуваюсь, одергиваю короткую сорочку — наподобие той, в какие одевают пациентов в больницах, — и покидаю тесную комнату.

Иду по узкому коридору так быстро, как позволяют силы. Только вижу вдали металлическую дверь, и ноги сами переходят на бег. В голове, словно птицы в клетке, бьются имена тех, кого не было в больничном отсеке. Толкаю дверь и мгновенно теряю остатки зрения от яркого света, что льется из окон. Прикладываю ладонь к глазам и различаю длинный стол в середине комнаты, но не обеденный, а, скорее, рабочий, и несколько стульев вокруг него.

— Доброе утро, мисс Роу.

Плутарх Хевенсби стоит во главе стола и тепло улыбается. На другом конце сидит Лео.

— А вы сильнее, чем я думал. Быстро пришли в себя.

— Приходится, — без приглашения опускаюсь ближайший стул.

— Помните что-нибудь из того, что случилось в последние десять минут?

— Где остальные? — парирую я. — В том отсеке далеко не все, кто должен был быть на борту этого планолета.

Бывший Главный Распорядитель как-то сразу сникает и отводит глаза. Тревога, что спала где-то в глубинах сердца, пробуждается и принимается царапать меня своими острыми когтями.

— Лео, — онемевшие губы почти не слушаются, — что случилось?

Мужчина пытается оставаться таким же невозмутимым, как и всегда, но получается не очень. Тот же смущенно-виноватый взгляд, что у Плутарха. Он знает, что мне безразлична судьба Финника, Джоанны и даже Пита. Что мой вопрос — только об одном человеке.