Don't burn out (СИ)

— Нет! — выкрикнул Гарри и тут же прикусил язык. Тонкие пальцы Луи сжались вокруг его запястий. Безболезненно, с лёгким давлением, с обещанием боли.

— Скажешь, что не выбирал? — мужчина склонил голову к плечу, внимательно разглядывая лицо подростка своими бездонными глазами. — О, да, всё это ради малыша Найла. Чтобы он жил.

Гарри кивнул.

— Ну так иди до конца! — произнёс Луи. Уголок его губ пополз вверх, в жадном оскале, в предчувствии победы. — Тебе не повезло — теперь ты принадлежишь мне. И я всегда буду оплакивать то, что ты потерял и сладость моего обретения. Сейчас это кажется непонятным, сбивает с толку. Со временем это перестанет тебя смущать. Ты просто будешь со мной.

Луи сухо рассмеялся. С выражением на лице, которое Гарри мог бы назвать восторгом, будь тёмные глаза по-прежнему цвета бледного аквамарина, провёл пальцами по волосам.

— Твоя обида горчит на языке, но поверь мне, дорогой, — Луи потянулся вперёд. — Я не врал тебе ни секунды. Ты совершенно особенный мальчик, и я бесконечно люблю тебя.

Эти слова уже не вызывали трепета в душе, не звучали, подобно самой красивой песне. Откликом на них была лишь горечь, словно ржавчина, разъедающая сердце. Оно ещё билось в груди, качало кровь по всё ещё живым конечностям, но уже со скрипом, с усилием, которое даже не было нужно. Гарри умер в тот момент, когда осознал, что его чистое и светлое чувство принадлежит демону.

— Как ты думаешь, почему связь между нами окрепла так быстро? — Луи вздёрнул его тело, перевернул подростка на живот. Гарри лишь зажмурился, но позволил управлять собой, будто марионеткой. — Это чувство, словно мы вечность знакомы.

Теперь он понимал откуда пришли ощущения: они и были знакомы все эти десять лет. И пусть Гарри не помнил своих снов, его душа помнила Луи, помнила их откровенные разговоры. Помнила их секс.

— Правильно, — холодная ладонь коснулась ягодицы, и Гарри почувствовал, как покрылась мурашками его кожа. — Ты рос под моей опекой, снежинка. Ты не мог не откликнуться на мой интерес. Даже, когда забыл меня.

Луи всё говорил: рассказывал о том, как трудно ему было бороться с собой и оставаться очаровательно-нежным, о том, как сладко было заниматься с Гарри любовью, о том, как невыносимо хорошо им будет целую вечность и только вдвоём. Но подросток уже не слушал. Ледяные руки, путешествующие по телу, изучающие каждый изгиб, каждую выемку, будили странный огонь внутри. Гарри чувствовал, как невыносимо ноет его плоть внизу живота, будто тело зовёт Луи. Словно он нуждается в этих обжигающих холодом прикосновениях больше, чем готов признаться себе.

Длинными белыми пальцами Луи проник в его тело. Их влажное скольжение внутри упругой девственной плоти оказалось самым странным ощущением, какое Гарри удавалось испытать в своей недолгой жизни. Он захлебнулся стоном и сжал пальцы в кулаки, в ужасе осознавая, что тело, наученное сотнями снов, подаётся назад. Позволяет овладеть собой, будто даже без воли хозяина.

Довольный смех Луи кнутом прошёлся по коже. Настоящий удар был бы не таким болезненным, как этот низкий похотливый звук.

Пронизывающие волны удовольствия накатывали одна за другой, распространяя по всему телу негу и бессилье. Поначалу Гарри хотел сопротивляться, выждать момент и попытаться сбежать ещё раз, но чем больше уверенных, ритмичных движений совершал демон, чем глубже он касался подростка, тем слабее становились тело и мысли. Стоны, вот всё, на что у Гарри оставались силы, и как бы он не прикусывал губы, они рвались наружу птицами, шумели в кронах деревьев, взмывали в ночное небо к тускло блестящей луне.

— Всё ещё невинный, — прошептал Луи. Он прижался к подростку всем телом, потёрся кожей о кожу, и Гарри почувствовал его возбуждение — твёрдый, адски горячий член у своих ягодиц. — И такой податливый.

Гарри застыл, когда демон принялся целовать его шею. Клыки то и дело царапали кожу, и капельки крови скапливались на плечах. Больше всего он боялся, что Луи применит их — вонзит в плоть. Страх перед болью был настолько силён, что Гарри почувствовал, как кружится от ужаса голова. Удовольствие рассеялось. Однако до того, как он смог заставить своё слабеющее с каждой секундой тело совершить подвиг и попытаться скинуть чужую тяжесть с себя, властные пальцы покинули его нутро.

— Тебе не сбежать! — рявкнул демон в ответ на эти мимолётные мысли, дёрнул за волосы так, чтобы была видна бледная жертвенная шея. — Ты мой!

Гарри должен был испугаться. Эта тварь, это чудовищное порождение ада, возникшее из первобытного болота, пыталось пожрать его личность, присвоить бессмертную душу себе. Оно могло порвать его плоть острыми хищными когтями, высосать всю его кровь отвратительной пастью. От него пахло преисподней.

Но оно возбуждало Гарри. Он хотел демона и позволил овладеть собой, содрогаясь в жестоких судорогах, когда горячий, пульсирующий член проник внутрь. Одновременно невыносимо сладко и болезненно грубо.

— Такой прекрасный, — восхитилось существо. Гарри больше не мог называть его Луи, голос стал диким, таким же первобытным и непонятным, как и чернильные знаки на его коже.

Мир закружился, и подросток закрыл глаза. Реальность исчезла, осталась только затягивающая всё глубже чернота под веками. В ней сверкали те же жёлтые точки, что и в глазах чудовища.

Гарри наслаждался происходящим, не был способен насытиться болью и удовольствием. Каждый новый толчок внутрь его тела смывал и уносил какую-то часть его “я”. С каждым яростным, диким движением демона внутри него в голове оставалось всё меньше воспоминаний. Пустота отвоёвывала кусок за куском, и от мальчика по имени Гарри оставалось всё меньше.

Оказавшись распластанным и беспомощным под мощным нечеловеческим телом демона подросток потерял счёт времени. Он только понимал, что эта беспомощность ему сладостна и желанна. Тревоги уплыли прочь, смытые удовольствием секса, воля таяла последним весенним снегом под лучами солнца. Гарри не мог шевельнуть даже пальцем. Да и зачем?

Руки Луи, ласкающие его тело, внезапно остановились. Демон упёрся сжатыми кулаками по обе стороны от лица Гарри, и тот увидел краем глаза, как медленно и величественно расправляются крылья за спиной мужчины. Их могильная чернота заслонила собой бледную луну.

От этого зрелища в душу Гарри холодной змеёй вновь заползло беспокойство. Луи замедлил темп своих движений, и подросток почувствовал прикосновение этих необычных крыльев к своей коже. Оно было похоже на множество одновременных уколов острейшими иглами и приносило боль. Сладкую боль.

Гарри дрожал.

Луи грубо сжал его бёдра, царапая кожу, и приподнял тело над шезлонгом. Крылья трепетали в такт его дыханию, постоянно касались Гарри, будто демон не мог решить, хочет ли он обнять подростка целиком или не касаться вообще. Под этим давлением Гарри таял и изнемогал, и всё ближе приближался к краю бездны. Когда же когтистая рука сжалась вокруг его влажного, истекающего возбуждением члена, он выгнул спину, подаваясь навстречу.

— Хороший мальчик, — похвалило чудовище, и будто какой-то рычаг переключился внутри: Гарри закричал от силы скрутивших его ощущений и выплеснулся на шезлонг под ним.

И вторя его оргазму по телу демона прошла конвульсивная дрожь: он сжал пальцы сильнее, вгоняя когти Гарри под кожу, в дюйме от шеи скрипнули друг о друга жуткие, чудовищные челюсти. Но страшнее всего оказался сжигающий изнутри огонь. Гарри не чувствовал боли в ногах, не чувствовал, как кровь скапливается на его коже в крупные капли и стекает по бёдрам. Он кричал. Кричал от заполнившего его жара. Луи, как и обещал однажды, наполнил тело Гарри огнём, и он тёк по венам, выжигая кровь.

Крик долго рвал горло, но когда невыносимые ощущения начали сходить на нет, когда подобие сознания вернулось к подростку, он затих. Луи уже не было в нём. Или на нём. Он стоял поодаль, прекрасный в своей демонической силе. Тёмные крылья были раскрыты за спиной.

Гарри с трудом перевернулся на спину: в теле ныла и стонала каждая косточка, каждый нерв был напряжён, каждая мышца скручена болью. Пересиливая себя подросток дышал.