Don't burn out (СИ)

И тут же чужой рот накрыл сверху, язык скользнул внутрь. Томлинсон звонко застонал, не отрывая своих губ, и перекинул ногу через лежащего на шезлонге Гарри. Вес его тела приятной тяжестью лёг на бёдра.

— Ты сводишь меня с ума, — хныкающим тоном пожаловался Луи. Он отстранился, а когда завороженный Гарри потянулся следом, тот упёрся ладонями подростку в плечи. — Мы должны обсудить то, что происходит.

Но глядя в мутные, потерянные глаза Луи, на его припухшие вишнёвые губы, Гарри не хотел говорить.

— Пожалуйста, — попросил он, одним словом надеясь донести до Томлинсона насколько сильно он нуждался в продолжении. И тут же с придыханием добавил, видя, как парень над ним неуверенно ведёт плечами. — Я люблю тебя, и хочу быть с тобой сейчас. Самым интимным и сокровенным из способов.

— Грех, Гарри, — покачал головой Томлинсон. Ладонью он погладил горячую, всё ещё пунцовую от румянца щёку. — Не могу избавиться от мысли, что ты церковный мальчик. Ты можешь пожалеть утром.

— Никогда, — выдохнул Гарри.

Может быть уверенность, которой были наполнены покинувшие его рот звуки, убедила Луи, или он так же, как и Гарри, был за гранью и не смог остановиться. Подросток очень хорошо видел в тусклом свете садовых фонариков, как голова склоняется к плечу, и влажный язык облизывает бордовые губы, и подобно кукле, без возможности пошевелиться, словно лишившись костей, лежал под Луи. Разряды электричества прошивали тело насквозь, и мышцы внутри содрогались: пальцы на ногах поджимались и пресс свело судорогой, но внутренние органы казались расслабленными и обмякшими.

Все, кроме одного.

— Чёрт возьми, — удивлённо прошептал Луи, когда его неловкое сопротивление пало под натиском уверенности Гарри. — Я хочу тебя больше всего на свете. Я никогда никого так не хотел.

Может, если бы он был более настойчивым, действительно требовал то, что ему, казалось, так необходимо, может тогда Гарри овладел бы страх. Сковал пальцы льдом и сжал лёгкие в снежный кулак. Но Луи всем своим видом выказывал огонь, распалял поцелуями, и вдруг останавливался, просил одуматься. В момент, когда грешные губы Томлинсона произнесли “церковный мальчик”, Гарри взял на себя смелость столкнуть их обоих с края.

— Как это будет? — спросил он, с трудом формируя собственные мысли: они растекались жалящими медузами на ладонях, почти физически больно сопротивляясь попыткам разума взять контроль. Голос низкий и грубый, будто сорванный криками, показался чужим.

— Я сделаю тебе хорошо.

Последовал поцелуй в щёку, и губы заскользили вниз, к шее. Гарри выгнулся, запрокинул голову навстречу этой ласке. Ловко стянув с него футболку Луи тут же прикусил кожу на плече. Ниже, на груди. Подросток охнул, глядя сверху вниз в светлые блестящие глаза, когда ровные белые зубы сомкнулись вокруг его соска.

— Чёрт, — завороженно выругался Гарри. — Сделай так ещё раз.

Подчиняясь приказу, Луи тут же повторил действие со вторым. Рука скользнула по животу вниз, тёплые пальцы пробежались вдоль пояса джинсов. Весь сжавшись в предвкушении этого запретного прикосновения Гарри едва дышал. Луи нагло улыбнулся и потянул молнию вниз.

Паника вспорхнула над кожей, и Гарри заволновался, почувствовав близость, но отливающие серебром, влюблённые глаза Луи развеяли зачатки сомнений. Томлинсон отстранился, чтобы расстегнуть на себе кофту.

— Будет по-честному, если мы будем в одинаковом положении.

Избавляясь от одежды, он не отрывал взгляда от Гарри, почти не моргал, как будто боялся, что если прервёт этот контакт хоть на секунду, то подросток в ужасе сбежит. Но Гарри бы не побежал. Вес тела Луи на его бёдрах был сильнее любых, самых сильных оков.

Когда Луи пальцами потянул футболку вверх, и светлая ткань поползла, оголяя всё новые, скрытые до этого участки кожи: мышцы пресса, пупок, едва заметную полоску редких волос, уходящую под спущенные вниз бёдра, уже Гарри не смог оторвать взгляд. Он пожирал этот новый для себя вид Томлинсона. Тугой импульс скрутил его тело, и бёдра напряглись под Луи.

Должно быть это выглядело попыткой остановиться, потому что Томлинсон наклонился, упёрся рукой в шезлонг возле головы Гарри, и его шёпот звучал приглушённо, почти умоляюще.

— Передумал?

— Нет, — в подтверждение Гарри толкнулся вверх, и впервые почувствовал силу желания Луи. Твёрдый, горячий. Жар чувствовался даже сквозь ткань штанов. — Просто немного струсил.

В горле пересохло от этого неловкого признания, от понимающей улыбки Луи.

— Я всё сделаю сам, — уверенно произнёс Томлинсон и поднялся на ноги, чтобы избавиться от остатков одежды.

Гарри сжал пальцы в кулаки, борясь с желанием дотронуться, помочь плотной ткани соскользнуть со стройных ног. И к собственному удивлению не почувствовал смущения, когда Луи освободился от белья, лишь пожирающую необходимость. Коснуться, попробовать на вкус, получить.

По ухмылке Луи было видно, насколько плохо Гарри удаётся скрывать свои чувства. Горящее на лице восхищение, приоткрытый рот, застывшие в волнении глаза — всё это значило лишь одно. Возьми меня — кричало тело Гарри, и душа, забывшая в беспамятстве страсти обо всех принципах и моралях, вторила ему.

— Ты такой красивый, — вытянул Гарри руку. Он успел заметить, как нервно тряслись его пальцы, а в следующее мгновение Луи уже сжал его кисть в своей ладони и приблизился.

От него шёл жар. В темноте ночи тело будто светилось молочного цвета аурой, добавляя нереальности происходящему. Гарри не мог оторвать влюблённых глаз.

Поцелуй, который Луи оставил на его раскрытой, вспотевшей от волнения ладони, был целомудренным и полным нежности. Тлеющий.

Следующий, в пупочную впадинку — игривым. Когда Луи наклонился и свет фонарей скользнул по его спине, Гарри не удержался: поднял руку и провёл кончиками пальцев по выпирающим позвонкам. Словно кот, Томлинсон потёрся щекой о его живот, и подросток почувствовал щекочущее ощущение глубоко в костях.

Оно тут же превратилось в пошлое, стучащее в висках желание — под испуганный выдох подростка Луи расстегнул джинсы и стянул их до колен. Сухая тёплая рука легла на твёрдый, давно готовый к действиям член, и слегка сжалась.

— Святой Боже, — выдохнул Гарри, когда новое, доселе незнакомое ощущение овладело телом, ударило сладостью по всем рецепторам.

Никто не обратил внимание на святотатство, так неправильно и противоестественно сорвавшееся с целомудренных губ.

— Ты когда-нибудь дрочил? — спросил Луи.

Стыд появился на кончиках ушей, ярким румянцем и пополз вниз. Почему-то слова Луи были гораздо сокровеннее, чем его рука на члене.

— Нет, — кашлянул Гарри.

— Я не слышу, дорогой, — по-кошачьи улыбнулся Луи, и сделал то, чего Гарри никак не ожидал. Он наклонился и обхватил головку губами.

— Чёрт, — на вдохе произнёс Гарри и выгнулся всем телом навстречу прикосновению губ. — Нет… я, нет…

Внутри было влажно и горячо. Гарри чувствовал, как пульсирует кровь в нём, как в кончиках пальцев дрожит волнение. Тьма поглотила весь мир, звуки исчезли, и единственное, что было слышно — влажный звук, с которым член исчезал у Луи во рту.

— Я не могу… я не справлюсь.

— Хочешь кончить? Уже?

Глаза Луи выглядели такими наивными, когда он задавал этот вопрос: брови чуть приподняты, губы блестят от слюны, в ресницах застыли капли влаги. Всё происходящее, такое волшебно приятное, такое порочное и запретное, заставляло Гарри чувствовать себя взрослым. Детство будто растворялось в ночи, и такими далёкими казались страхи и опасения.

— Нет. Нет, я хочу тебя, — потянулся Гарри за поцелуем. — Всего тебя.

Но Луи отстранился, перехватил вытянутую руку за запястье.

— Как думаешь, ты сможешь дать мне пару минут? — его пальцы пережимали тонкие переплетения вен, и возбуждение, которое, казалось достигло апогея, вновь всколыхнулось, выплеснулось на новый уровень. У Гарри кровь зашумела в ушах.

— Для чего? — заплетающимся языком смог спросить он.