Гнездо там, где ты. Том II (СИ)

После последней битвы с иноземцами, в которой каледонцы одержали полную победу, наступили мирные времена. Никто не посягал на земли Мактавешей, ни один сакс или брит не смел сунуть сюда своего носа. Вортигерн точил ядом, но, разгромленный и вконец опустошивший казну, более не помышлял о захватнических походах на сильного соседа. Урожайные года приносили щедрые дары, кладовые ломились от изобилия припасов. Каледония процветала, и, как следствие тому, рождаемость среди людей резко возросла, что в недалёком, по меркам бессмертных, будущем грозило обернуться серьёзной проблемой. Тёмные старейшины тревожились, не первый раз высказывая опасения, что скоро в Данноттаре ступить будет негде. Молох настаивал на возведении нового города-форта для переселенцев, стёкшихся к оплоту северян со всех концов страны. Марбас же беспокоился о новых тратах, которые нанесут серьёзный урон клану, если вожак и старейшины одобрят затею собрата, тогда как восстановление Килхурна уже существенно урезало его капиталы. Меж старейшинами возник нешуточный спор, в котором Федах активно принимал участие.

«Мактавеш, почему ты не расскажешь им, что принял решение о переселенцах?» — полная негодования, Лайнеф ворвалась в зал и хотела уже озвучить свой вопрос, но, когда увидела мужа во главе собрания, всё её возмущение как рукой сняло. На место ему пришло безграничное изумление. Причина молчания Фиена прояснилась — безразлично поглядывая на разошедшихся спорщиков, демон был необычайно занят куда более безотлагательным делом, а именно: с самой серьёзной миной на хмуром лице он заплетал косы дочери. Да, да, именно так. Пока, уверенные что решают судьбу переселенцев, Марбас и Молох с пеной у рта отстаивали каждый свою позицию, грозный вождь клана Мактавешей, деспотичный тиран стаи огненных демонов, хозяин неприступной цитадели и повелитель единственной страны, перед которой дрогнули сами императоры великого Рима, неуклюже корпел над косами сидящей на коленях крохи, меж тем как она с разинутым ртом следила за развернувшейся словесной баталией.

Похоже, кроме девочки, Марбаса и Молоха больше никто и не слушал. Древние воины смотрели только на вожака и, казалось, на полном серьёзе переживали, справится ли глава клана со взятой на себя немужской задачей. Кайар даже привстал, желая помочь вожаку и нетерпеливо вытирая вспотевшие руки о тунику. А Лайнеф больше не могла злиться на мужа. Не могла так же, как и жить без этого рождённого в огне и тьме гиганта, не считающего зазорным демонстрировать соплеменникам своё обожание дочери. Какой нужно обладать силой, чтобы, имея заклятых врагов, завистников, недоброжелателей, горячо любить и оставаться при этом хозяином судьбы и бесспорным властителем многих? Какую непоколебимую волю иметь?

Не шло у грозного инкуба ладное переплетение локонов дочурки. Досадуя, вскоре он в сердцах прорычал:

— Пусть меня сожрёт бездна, если я понимаю, как бабы это делают!

Лайнеф едва удержалась, чтобы не разразиться распирающим лёгкие смехом, но, дабы лишний раз не дразнить зверя, удержалась и по ковровым дорожкам направилась к Фиену:

— Тебе помочь?

А он уже мерил её сердитым из-за их ссоры взором, но таким же алчно-собственническим, как и сотню лет назад. И оба знали, что никуда им не деться от этого, ибо принадлежать будут друг другу вечно.

— Мама!

Фиен спустил на пол засобиравшуюся к Лайнеф непоседу. Кстати сказать, очень вовремя, ибо стоило ему увидеть жену в том одеянии, в котором она заявилась на собрание, и, стиснув челюсти, он серьёзно задумался, чем объяснить дочери весьма внушительную выпуклость в штанах, если та, чего доброго, её заметит. Как назло, в голове ни одной путной мысли, ибо он уже погибал от желания немедленно обладать сидящей по правую руку от него женщиной. Тем не менее, пока Гретхен была предоставлена заботам матери, вождь нашёл в себе мужество сохранить лицо перед старейшинами и достойно закончить совет:

— Я выслушал мнение совета. Теперь услышьте мою волю, ибо что хорошо мне, хорошо клану. В Данноттаре до хрена лишних ртов. Я говорю о пригнанных рабах. Толку от них в крепости не густо, но невольники в большинстве своём бывшие земледелы. Я дарую вольную тем из них, кто физически силён, и может встать за плуг. Выделю наделы, взамен обложу мерной данью, которую мои воины будут собирать с них разъездами раз в год. За рабами потянутся и вольные. Всё ж лучше иметь свой клок земли, чем до кончины прислуживать в замке. Задача старейшин определить, какой кому надел выделить соразмерно возможностям каждого и установить величину поборов. И смертные довольны, и казна пополняться будет. Не забывайте и о защите, ибо каждому стаду от волка свой пастух нужен.

— Э… Фиен, ты решил оставить всех нас без прислуги? — мужской голос с противоположной стороны залы привлёк всеобщее внимание. В дверях в пыльной одежде стоял улыбающийся Даллас. Он только прибыл из Килхурна, где был с досмотром по поручению вожака. Фиен вопросительно приподнял бровь, и верный друг, без слов понимая предводителя клана, в знак того, что принёс добрые вести из форда, ещё больше расплылся в ухарской ухмылке. Завидев Далласа, Гретхен восторженно завизжала от радости и стремглав бросилась к своему кумиру.

— Ох, и потяжелела же ты, чертёнок! — шутливо сетовал тёмный, подхватывая девочку. — А ну, докладывай, замок еще не разнесла по камушкам?

— Даллас, ты что, глупый?! Видишь, стоит целёхонький, — разряжая напряженную обстановку среди взрослых, звенел детский смех над чертогом, а девчушка уже возбуждённо хлопала ладошками по щекам демона. — Вот только… — на минутку она замялась, сомневаясь, стоит ли признаваться, что с неделю назад втихаря разломала старую конуру Севера, чтобы плотник поскорее построил ему новый, красивый домик, но, побоявшись очередного внушения родительницы, хитрюга решила поделиться секретом с другом после. Она тут же перескочила на тысячи других тем. — Ах, нет, ничего… Даллас, почему тебя не было так долго?! Если бы ты видел, как я каталась на Севере! Алекса видела, и Лукреция, и кухарка Эдна. Она даже умыть руки хотела. Только я не поняла, она что, кушать готовит грязными руками? Лукреция всегда говорит, что руки должны быть чистыми. А ещё папочка научил меня грозно кричать. Он катал меня на Сумраке! Сумрак, оказывается, не такой страшный, как я думала. А может, он боится папочку, потому не укусил меня? Я теперь настоящая воительница! Как мама… Голиаф мне рассказал, как мама его победила. Моя мама победила великана, представляешь? А еще Шагса! Я сама видела…

Словообилию обрадованной Гретхен не было предела. Все знали, с появлением в крепости Далласа на продолжительное время внимание хулиганки будет посвящено только ему. Фиен и Лайнеф теперь могли свободно вздохнуть, ибо, сохранивший жизнь Квинту, а посему пользующийся безграничным доверием Мактавешей, старейшина Даллас как зеницу ока убережёт их дочь от любых неприятностей.

Странно, но между этими двумя существовала ничем не объяснимая связь. Будучи еще в Тёмном мире, во время коронации по регламенту Фиен должен был сопровождать жену, и вышло так, что именно Далласу — ближайшему другу вождя доверили держать на руках малышку вместо отсутствующего Квинта. В том, как он нёс её, с каким немым смятением и ответственностью обходился, с каким благоговением смотрел на открывшую глазёнки кроху, было столько неподдельной и естественной трогательности, что, когда после официального представления новой королевы своему народу эльфы слаженно заскандировали: «Имя принцессе!», с губ Лайнеф само собой слетело «Гретхен». Взглянув на обалдевшего друга, Фиен одобрительно подмигнул Лайнеф, правда, вождь не преминул поставить ей условие, что следующему ребенку его черед имя выбирать.

— На сегодня всё, — хлопнул вожак по подлокотнику тронного кресла и нетерпеливо прорычал. — А теперь катитесь к дьяволу! Опостылело видеть ваши рожи.

— Ну конечно, дело в наших рожах, — демон с белыми волосами многозначительно взглянул на Лайнеф и направился к выходу, щекоча смеющуюся Гретхен. — Потому, видать, твой отец, голубка, глазищами палит так, что того и гляди дыры в нас прожжёт.