Гнездо там, где ты. Том II (СИ)

— Нет, юная леди. Ступай к госпоже Лайнеф.

— Похоже, нам с леди Эдной обеим придётся «умывать руки», — с детской непосредственностью Гретхен шмыгнула носом и, понурив голову, прихрамывая после падения, заковыляла в сторону главной башни крепости. За ней, опустив ухо и без вины виновато поскуливая, плёлся Север.

Лукреция и Алекса переглянулись, не зная, то ли смеяться, то ли посочувствовать хулиганке, однако разве Гретхен была бы дочерью своих непобедимых родителей, если бы не попыталась избежать заслуженного наказания? Как бы не так. Зайдя за угол ближайшей постройки, скрывшей её от глаз строгой патрицианки, маленький бесёнок что было мочи понеслась в башню совета, где сейчас решали насущные дела клана старейшины во главе с вожаком, ибо, если уж виниться перед мамой, так при папе будет веселее…

— Где же он? — прорычала госпожа Данноттара, раздражённо откидывая на затылок несколько прядей волос, назойливо щекочущих нос.

Это был третий сундук, который Лайнеф потрошила, разыскивая клинок Зартриссов. Она не вспоминала о нём несколько месяцев, с последней встречи с Кемпбеллами здесь же, в крепости. Теперь чета, которую эльфы признали блистательным союзом мужества, ума и красоты, жили в Тёмном мире и являлись королевскими наместниками возрождающейся империи. Официально наместницей, конечно, была Иллиам, благодаря дальнему родству с Зартриссами. К чести блондинки, она совершенно не вдохновилась идеей повелевать эльфийским народом. Более того, Лайнеф пришлось жёстко осадить негодующую подругу, отказывающуюся оставить её без своей опеки в мире людей. На выручку уже коронованной госпоже Лартэ-Зартрисс пришёл советник Кемпбелл. Он и сам был не в восторге от того, что придётся расстаться с вожаком Каледонии, но чувство долга в нём было настолько развито, что Алистар и мыслях не допускал возразить королеве. Ему разве что оставалось сожалеть, что не может раздвоиться, чтобы одновременно существовать в двух мирах. Пообещав Cаm Veryа, что внутреннее убранство королевских чертогов Морнаоса, как только они будут вновь возведены, ляжет полностью на её плечи, и она сможет обустроить цитадель исключительно по своему вкусу, он завоевал вечную благодарность жены и окончательную убеждённость Лайнеф, что лучшего претендента на роль правителя империи она не найдёт. Он являлся им и поныне, и за все пять лет королева Лайнеф, покинувшая свои владения сразу после коронации и заключения договора о перемирии с Правителем Уркараса Амоном, ни разу не усомнилась в Алистаре. Но, как истинная Зартрисс, раз в несколько месяцев (по человеческим меркам, ибо в тёмном мире не вели счёт времени) она требовала от наместника отчета. Сегодня как раз был такой заранее обусловленный день, и Кемпбеллы должны были остаться в Данноттаре на несколько дней, однако всем планам тёмных не суждено будет сбыться, если Лайнеф не найдёт хранящий магию клинок, а, следовательно, не сможет открыть портал.

— И где же он? Где, чёрт возьми?! — она добралась до сундука Фиена и без зазрения совести вышвырнула из него добрую половину аккуратно сложенной прислужницами одежды мужа, когда услышала характерный звук металла. Из лежащего на полу отороченного мехами тёмно-коричневого плаща вожака выпал перевязанный тесьмой тканевый свёрток, из которого показалась рукоятка кинжала. Закусив от волнения нижнюю губу, Лайнеф спешно стала развязывать тесьму, и когда развернула ткань, потрясённая, ахнула.

— Великая Праматерь, что это?!

Нет, клинок так же, как прежде, горел ярко-голубым сиянием, живая душа бесценного кинжала приветствовала свою госпожу, но он изменился до неузнаваемости, преобразившись в вычурное, но совершенное по красоте оружие. Оружие имело два лезвия, одно из голубой эльфийской стали, второе из дорогого чёрного металла, которым пользовались только очень обеспеченные демоны. Тесно переплетаясь друг с другом, тонкие лезвия книзу соединились в единое остриё. На рукояти с обеих сторон эльфийскими и демоническими рунами выгравирована надпись «Да не разлучит ни дьявол, ни боги то, что стало единым целым», а на навершии Лайнеф различила крохотное клеймо, принадлежность которого не сразу признала.

— Чертовщина какая-то. Неужели знак братства старожил времени? — королева эльфов рассматривала клеймо, когда её озарила невероятна догадка. — Так это же… Это два соединённых клинка, мой и Амона!

Она вспомнила короткую встречу с Правителем до подписания договора, на которой он подарил ей свой личный кинжал. Он пояснил Лайнеф, что это оружие цены для него немереной, ибо оно сохранило Амону жизнь. Тогда же Лайнеф услышала его историю.

Оказалось, ничего сверхъестественного в ней нет. Как у многих королей и императоров, у Амона были тайны не для посторонних ушей, а также несколько двойников, сходством с которыми иногда пользовался Правитель. В ту нескончаемую ночь, когда Амону донесли о снятой магической защите с Морнаоса, кровь вскипела у рождённого воином демона, требуя личного участия в штурме эльфийской цитадели. Втайне ото всех обычным солдатом он покинул свои чертоги незадолго до того, как удар эльфийского клинка, предназначенный ему чародеем Дареном, достался двойнику Правителя. Вернувшись в Уркарас, Амон был потрясён, узнав на улицах города о собственной смерти от руки предавшего его полководца Фиена. Проклятые вердили, что изменник пойман и скоро будет казнён. Казалось, весь Уркарас погрузился в вакханалию Смерти. На спешно возведённых эшафотах с плах летели головы солдат армии полководца. Проникнуть в собственные чертоги, чтобы вернуть себе трон и, разобравшись в произошедшем, продолжить казни, либо остановить произвол, как бы он ни пытался, стало невозможно — стражники неприступной стеной оградили башню повелителей от любого посягательства горожан. Единственный, к кому обратился Амон, был псарь, но, когда в облике солдата Правитель Уркараса появился на пороге его дома, его ожидал очередной удар. Как оказалось, влияние чародея распространилось так широко, что полностью подчинило своей воле приближённых Правителя. Командующий армией карателей предал Амона и пытался убить, за что и был отправлен в ад. Потерявший власть демон заточил себя в доспехи псаря и, выжидая своего часа, прислуживал новому Правителю Транапу и всемогущему Владыке. Со временем ему удалось научиться управлять карателями, а позже в трущобах города разыскать остатки многотысячной армии полководца. Внутри подло отобранной империи от создал своё немалочисленное войско, благодаря которому и вернул себе трон.

Амон говорил коротко и сжато, но Лайнеф не покидало ощущение, что демон что-то скрыл от неё.

— Не жди от меня сочувствия, Правитель демонов. В том, что произошло, твоей вины больше, чем Дарена, — без обиняков заявила королева эльфов, чем вызвала предостерегающий взгляд Алистара Кемпбелла. Да, с дипломатией Лайнеф не очень-то водила дружбу. Возможно, она излишне резка, но у неё были сугубо личные причины для нетерпимости к Амону. Ни словом, ни взглядом не намекнув об истинных мотивах предвзятого к нему отношения, воительница терзалась обидой за отца. Впервые так близко рассматривая проклятого, она задавалась вопросами, чем же всевластный воин тьмы с суровым, неулыбчивым лицом покорил светлую эльфийку, почему Лотанариэль предпочла его гордому королю Валагунду? Лайнеф не хотела признать, что знает ответ, а она его знала прекрасно, ибо сама была замужем по любви, но дочь ревностно отстаивала позицию мёртвого отца.

— Мой полководец не прогадал с выбором, — задумчиво пробормотал Амон.

— Что?

— Демоны не нуждаются в сострадании, эльфийка, и я бы сказал тебе: «Прибереги сочувствие для ушастых», но вижу, ты об этом не знала. Отсюда напрашивается вывод, ваша пара более чем удачная.

— Мне казалось, мы здесь собрались не для того, чтобы обсудить мой брак. Прими благодарность матери за то, что вернул ей дочь, но на этом всё! — сказала как отрезала королева и, намереваясь покинуть чертоги Амона, взяла в руки его клинок. — Итак, я принимаю твой дар, но, учти, если будет нарушен договор, я верну тебе его ударом в сердце.