Нашествие гениев (СИ)

— Ого… — пробормотала я, а затем улыбнулась: — Спасибо, ребята! Вы нас спасли…

— Ты сама себя спасла, в конечном итоге мы были бесполезны, хотя Ягами почти вписал твое имя в блокнот, — хмуро заявил Рюзаки, и я возмутилась. Нет, ну как он может?!

— А кто эпично вломился в логово злодеев и вывез оттуда принцессу на горошине и ее принца? Хорош дурью маяться, L! Сейчас еще начни рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, говоря: «Я должен был это предугадать»!

— Но я должен был… — начал было мой панда-кун, но я подошла к столу и смачно двинула ему в лоб кулаком, а затем, погрозив ему, ошарашенно на меня воззрившемуся, пальцем, заявила:

— Ты велел разделиться, чтобы нас всем скопом не смогли атаковать с помощью газа, и если что, вторая группа смогла бы помочь первой. Так и получилось. Ну, и кто тут идиот?

— Нас отвлекла девочка, — нахмурился мой глючный робокопчик, ненавидящий ошибаться. — Если бы мы не притормозили, чтобы выслушать ее…

— О как! Оказывается, маньяк гнался за двумя девицами? — съехидничала я. — L, ты добрый человек, и нечего корить себя за то, что выслушал ребенка! Хорош уже истерить: вы нам помогли, без вас мы с Майлом сейчас здесь не стояли бы. Сам же сказал, что наш травмированный Ками мое имя почти вписал! Вот и нечего себе плешь проедать. Если бы да кабы — росли бы во рту грибы, а история не терпит сослагательного наклонения. Короче, мир, труд, марихуана. Не сходи с ума, ты не проиграл Кире.

— Да меня не это волнует, как ты не поймешь? — поморщился Рюзаки, поднимаясь и запихивая руки в карманы потертых джинсов. — Я боялся, что потеряю друга.

Я растерянно воззрилась на бамбукового мишку, глядевшего на меня в упор своими укуренными черными плошками, а затем улыбнулась и, шандарахнув L по его сутулости со всей дури ладонью, заявила:

— Ну вот, другое дело! В нашем полку прибыло! Только чего ж ты хмурый-то такой? Задача максимум выполнена: никто этой ночью не погиб!

Пандыч поморщился, но, тяжко вздохнув, заявил:

— Да, и это хорошо.

— Вот, молодец, умничка, — проворковала я и обратилась к Ниару: — Найт, а ты как?

— Нормально, — кивнул Зефирка-кун, сооружая на столе конфетный небоскреб.

— А поконкретнее? — нахмурилась я. Что-то мне кажется, он тоже себя винит…

— Нормально, — повторил Ривер. Так. Приплыли тапочки к дивану.

Я прошлепала к моему зефирному собрату, краем глаза отметив, что Мэлло закатил глаза, словно говоря: «Вата, ты такой ребенок! Хорош все в себе держать!» — и, усевшись рядом с Ниаром, тихо сказала:

— Найт, все закончилось. И закончилось хорошо.

— А могло и плохо, — нахмурился Ривер. Что с твоей речью, мой Гений? Неужели он так переживает?..

Я неожиданно для самой себя обняла Ватного Принца, и он, бедный, аж замер от неожиданности. А вот Мэтт нахмурился.

— Не вини себя, понял, Найт? Не смей. Потому что ты сделал все, что мог, и не ищи в прошлом иных вариантов действий. Ведь тогда на их поиск времени у тебя не было, — прошептала я, и почувствовала, что парень расслабился и едва заметно кивнул, а потому громко заявила: — А будешь кукситься, устрою тебе три наряда вне очереди и буду будить воплями Скуало каждое утро, усёк?

— Ладно, ладно, — поморщился Ниар, явно не пребывая в восторге от подобных перспектив. Он отстранился от меня, а я растрепала его несчастную, многострадальную (от моей руки) шевелюру и встала, вопросив народ:

— Кстати, а где Кира?

— Он в гостиной, связан, — апатично выдал Ниар, явно подуспокоившийся и отчего-то не вернувшийся к возведению башни, а я удивленно на него воззрилась.

— И что вы планируете с ним делать? — ошарашенно спросила я. Надеюсь, они не намерены нашу коммуналку в Алькатрас превращать?

— Он останется здесь, — безапелляционным тоном заявил Рюзаки. Кажись, намерены… Будь я персонажем манги, мне бы стоило пририсовать водопады слез, но я не анимешка, а потому обойдусь тяжким вздохом.

— Ладно, — проворчала я, одарив L взглядом, говорившим: «С тобой спорить бесполезно, и потому я промолчу, но знай: ты олень», — и таки обреченно вздохнув. — Но у меня просьба, только не вели казнить. Мне надо поговорить с Ионовым.

— С кем?! — возмутились в один голос Юлька и Мэлло. А мафиози добавил:

— Если бы ты ему в морду дать хотела, я бы поддержал! Но ты же с ним поговорить хочешь! Майл, не молчи!

— Да, не молчи, Дживас! — нахмурилась Грелля. — Что за на фиг?

— Я вынужден ее поддержать, — пожал плечами геймер, подпирая спиной холодильник. Устал, ноженьки болят? Бедняжечка…

— Я этого ожидал, — ни с того ни с сего заявил мой глючный панд, и я офанарело на него воззрилась. L, неужто на тебя, как всегда, снизошло озарение, и ты понял то, что я вот уже как пятнадцать минут пытаюсь оформить в мыслях? Хотя чего я удивляюсь? С твоим-то опытом чтения мыслей, пардон, предугадывания следующего шага преступников…

— L, ты с ума сошел? — возмутилась Юля. — Да он же…

— Нет, ей нужно с ним поговорить, — перебил мою подругу Бейонд, и она резко замолчала. — Думаю, я знаю, почему она боится Арену, и если я прав, ей надо понять, зачем на самом деле он заставил ее через все это пройти.

Повисла тишина, а затем я сказала:

— Ребята, я вам верю, но повторять рассказ сил нет, если честно. Юля, можешь им все рассказать вместо меня? Не обижайтесь. А мы с Майлом поедем в больницу.

Грелля удивленно на меня воззрилась, но все же согласно кивнула, Михаэль пробурчал: «Я с вами, и только попробуйте возразить», — а остальные лишь коротко кивнули. Я пошлепала переодеваться, а Юля вещала анимулькам о моем прошлом. Напялив белую блузку, черные брюки и черный мужской галстук, я выползла в коридор и почесала в ванную, отметив про себя, что Грелля рассказ еще не закончила. Странно, но вода меня не так уж сильно напугала, и я отважилась принять душ, причем, что удивительно, паника меня не охватила. Хотя признаю, было страшновато. Может, и впрямь нельзя держать боль в себе, а надо кому-то ее доверить, чтобы продолжать жить?.. Наконец, я выползла на кухню, где в траурном молчании сидели мои гениальные глюказоиды и их поводырь — аловолосый шинигами-косплеер.

— Так, никто не помер, — излишне бодро заявила я, стараясь разрядить мрачную атмосферу. — По крайней мере, сейчас. Так что хорош скорбные моськи корчить — улыбнитесь, и люди к вам потянутся. «От улыбки станет всем светлей», как говорится.

— «И слону, и даже маленькой улитке», — продолжила Юля и улыбнулась. Остальные отправили нас в игнор, но не очень-то и хотелось: если я увижу давящего лыбу Бёздея, меня Кондратий хватит. Хотя видела ведь уже… И не хватил, что удивительно!

— Поехали? — вопросила я у Майла, и он, коротко кивнув, пошлепал к двери. Мэлло почесал следом, а я, глотнув водички и помахав гениям и Юльке лапкой, направилась за ними.

====== 39) «В этой жизни всё бывает: и жук мычит, и бык летает»... ======

В Центральную Больницу мы приехали довольно быстро. Ионов лежал в отделении «Старой Хирургии», и мы без труда нашли его палату, ясное дело, одиночную. У двери стояла парочка охранников: поджарых, спортивных и очень мрачных. Одного из них я давно знала, а потому, вяло поприветствовав бойцов кулачной промышленности, попросила:

— Дим, можешь боссу передать дословно: «Это не пересекается с договором», — и сказать, кто пришел?

— Ты сама решила шефа навестить? — удивился тот самый Дима, которого я просила оповестить босса о своем приходе. Понимаю его афиг, меня ж раньше к нему медовым пряником не заманить было…

— Поговорить надо, — нахмурилась я. — Очень надо.

Охранник кивнул и свалил, а, вернувшись, заявил:

— Шеф велел вас не пускать ни под каким предлогом.

Я нахмурилась, а Мелло вдруг шагнул к нему и, приставив пистолет к животу, сказал:

— Пропусти. Если бы мы хотели убить твоего босса, он давно был бы мертв.

Его напарник хотел было рыпнуться, но был эпично шандарахнут Дживасом кулаком в солнечное сплетение. Вот так вот «друзей» подпускать близко, граждане «секьюрити»… Мы с Дживасом вошли в палату моего врага, а Кэль остался снаружи — следить за тем, чтобы эти гаврики нам не помешали. Все же против пушки не особо повыпендриваешься, учитывая, что Дживас прихватил с собой отобранное у них оружие. Ионов валялся на койке светлой, просторной палаты, в его правую руку была воткнута капельница, сам он весь был утыкан какими-то датчиками, и реанимационный монитор вещал миру о частоте сердцебиения и прочих параметрах этой гадости славянской наружности.