EndingTale (СИ)

— Что придётся сделать со мной?

Я уже давно поняла, что происходит. По какой-то причине началось распространение вируса, который превращает людей в кровожадных тварей… Но мой организм подавил инфекцию, а потому на основе моей крови они пытаются сделать вакцину… И теперь моя цель — помочь в лечении всем, чем смогу. Даже если меня придётся высушить до дна.

— Если сыворотка не сработает… Придётся прибегнуть к экспериментальным методам.

— И что? — я тяжело вздохнула, уже давно поняв, что мне не стоило ждать чего-то хорошего. — Разве вы до этого спрашивали, что можно делать, а что нет? У препарируемой лягушки?

Коурзон молча опустил голову, когда в помещение вбежал окровавленный Рик. Он рухнул на колени, его белый халат оказался изорван на части. Руководитель тут же подскочил и ринулся к лаборанту:

— Чёрт! Где остальные?

— Не… Не получилось… Когда я ввёл сыворотку… Они будто взбесились…

Доктор тут же начал ощупывать ассистента, очевидно, проверяя его на укусы или царапины.

— Нет… Мне повезло больше всех… Больше всех…

— Рик…

— Их всех… Порвали…

Мне пришлось приподнять голову чтобы увидеть происходящее. Коурзон обнимал Рика и тихо, медленно, стучал по спине. Лицо парня выражало смесь отчаяния и боли, хоть и за маской едва ли передавалась малая часть эмоций.

— Док… Я хочу домой…

Эта фраза зависла в слухе. Нельзя сказать, сколько длилось молчание, но она иссякла только когда телевизор переключился на экстренные новости:

— Мы прерываем текущую программу передач. До нас дошли извещения, что из карантинной зоны в город пытаются прорваться толпы зараженных. Национальная гвардия в данный момент пытается остановить наступление. В то же время, в городе то и дело вспыхивают беспорядки — развязался настоящий конфликт на почве расовой ненависти. Люди разносят здания, устроивших себе на работу монстров, зафиксированы случаи публичных казней на улицах. Правительство обоих государств отмалчивается.

Что? Зачем они это делают? Монстры не заслужили… Они никому не желают зла, вирус… Это я, а не они… От одной мысли о том, что такие прекрасные создания, как Ториэль, Азгор, Папирус… Санс… Страдают из-за меня… Мне становилось невероятно плохо, несравнимо с тремя днями, проведенными взаперти, в качестве подопытного кролика… Неужели я действительно не могу им помочь?

— Ты… Слышал, Рик? Мы должны остановить это, пока ещё не слишком поздно.

— Док…

Лаборант отстранился от Коурзона и поднялся, чуть не грохнувшись на скользком от крови полу. Он откашлялся, утер дырявую маску и выдавил из себя:

— Да, я провёл эксперимент со сферой. Она точно как-то связана с вирусом, состав крови FST-01 изменяется в зависимости от наличия артефакта. К сожалению, из-за реакции пациентки на удаление мы не можем воспользоваться её положением. Что-то мне подсказывает, что именно в этом кроется ответ на поиск вакцины.

Возможно, мне придётся об этом пожалеть, но…

— Я… Согласна. Делайте со мной всё, что пожелаете нужным.

========== Засуха ==========

Я ещё пожалею о своём решении. Разве всё это кино о безумных ученых меня ничему не научило? Вряд ли после “экспериментов” от меня хоть что-то останется — разберут по частям. Но выбор уже сделан, и придется отвечать за него полностью.

— Экспериментальное лечение подразумевает не накачивание пациента всей таблицей Менделеева, а взаимодействие с более глубокой частью человека. Его душой.

Коурзон подключил ко мне какой-то аппарат с мигающим интерфейсом. Прибор тут же запищал, но его пыл скоро пошёл на нет, и возвращался лишь в виде тихого жужжания на фоне.

— Мы провели анализ душ FST-02. Интересное наблюдение — полная потеря пигмента, будто бы личные качества человека стираются. Цвет души меняется на чёрный.

Судя по пытливому взгляду, почему-то доктор сообщал информацию мне наравне с Риком. Последний, между тем, практически не подавал признаков жизни — изредка нажав на пару кнопок, замирал на несколько минут, словно погружался в сон. Он даже не сменил окровавленный халат, будто такое сложное действие выходило за границы перетрудившегося мозга.

— У монстров окраска изначально белая, без какой-либо индивидуальности. Наверное, поэтому вирус не действует на них, но я всё ещё нахожу это странным. Никогда нельзя быть уверенным в чём-то, касающимся души. Хотелось бы получить несколько монстров в подопытные.

Коурзон закончил с подготовкой инструментов и уставился на меня немигающим взглядом. Он стоял так с полминуты, но я уже успела покрыться гусиной кожей. Такое ощущение, будто доктор с каждым днём терял человечность, но… Разве в таких ситуациях можно оставаться гуманным? Когда приходится отбросить всё светлое ради одной цели. Он всего лишь делает свою работу, работу, которая спасет мир. Почувствовав затянувшееся молчание, Рик встрепенулся и подошёл к нам:

— В голову не приходит, почему после смерти зараженного его душа полностью пропадает. Пшик — пыль. Будто и не было человека.

Я молча выслушивала предположения и догадки врачей. Я не могу им помочь, ускоренный курс по биологии от Санса вряд ли способен конкурировать со знаниями профессионалов. Кстати… Жив ли он? Смог ли спастись, или оказался погребен под другими, как я? Может, погиб при зачистке? Но… Пожалуй, хорошо, что Санс не знает координат моего места заточения. Его праведный гнев мог бы лишить нас последнего шанса. Некоторые вещи просто должны быть сделаны, не важно, какой ценой.

— Мы будем проверять реакцию твоей души на отсутствие камня.

Подарок Чары лежал на моей груди, в неподвижном состоянии. Внутри него витала дымка, сгущалась тучей и обратно впитывалась в гладкие стенки сосуда.

— Во время эксперимента откроется “окно” для работы. Мы постараемся выжать из этих нескольких минут всю доступную информацию и прийти к необходимому выводу.

— Делайте, что считаете нужным.

Похоже, ответа никто даже не ждал, и Коурзон одним движением лишил меня сферы. Моё дыхание мгновенно участилось, глаза наполнили слёзы, а лёгкие будто связали цепями. Из горла вырвался испуганный хрип, стало тяжело контролировать мысли.

— Пятнадцать секунд с момента лишения, раздражение слизистой оболочки, кашель.

Рик сухо констатировал факты о моём состоянии, пока Коурзон что-то списывал с экрана аппаратуры. С каждой секундой становилось всё тяжелее держать образы врачей в голове, мышцы рук напряглись в стремлении вырваться из плена. Кожу легионом копий пробил холод, тело словно опустили в морозилку.

— Минута с момента лишения, озноб.

Не знаю, как Рик умудрялся ставить диагнозы с такой скоростью, уже стало плевать, хочется только одного, ВЕРНИТЕ, чёрт возьми, сферу! Глубоко в груди начались острые покалывания, кажется, даже насос не сможет накачать в лёгкие воздух. Со лба стекали горячие капли, попадали в глаза и только сильнее уплотняли заслон зрения. Прошло так мало времени, а я уже забыла обо всём самопожертвовании, пусть это только закончится!

— Две минуты с момента лишения, повышенное потоотделение, покраснение кожи, отеки.

Хотелось прокричать Коурзону, чтобы он остановил это, но из горла вырвался неистовый кашель, выплюнувший с остатками воздуха кровь. Слова тяжело достигали сознания, будто меня с якорем опустили на дно океана, после чего попытались докричаться сверху. Кожаные ремни не удержали бы меня, если бы я не обмякла на кушетке и не перестала дергаться.

— Пять минут, кровохарканье, слабость. Док… Прогресс?

— Мгм, — Коурзон едва слышно пробурчал что-то, что совершенно меня не обнадежило. — Нужно время.

Я уже забыла, почему согласилась на это. Какова бы ни была причина, она не стоит этих страданий! Ад в миниатюре спустился на меня, решив обрушить сразу все круги. Кто-то вцепился в моё сердце и начал безмолвно обрывать его от артерий. Изо рта ручьем стекала кровь, зрение полностью потухло, будто какие-то лампочки в голове попросту лопнули. Пожалуйста, хватит! Я не хочу умирать!