В поисках будущего (СИ)

Я так и делаю, и Роуз приоткрывает рот Лили и подносит к нему чашку. Она вливает содержимое чашки в глотку моей сестры, и ничего не происходит. Секунд десять. Но потом Роуз делает шаг назад и говорит мне (несколько чересчур невозмутимо):

– Ее сейчас вырвет.

И так и происходит

Это случается почти моментально. Глаза Лили резко распахиваются, а потом ее начинает тошнить. Рвота просто везде: на ней, на диване, на полу… А потом она поворачивает голову, и ее рвет уже на меня. Не знаю, почему я продолжаю ее держать, но меня всего перекашивает от запаха, который едва не сбивает меня с ног. На самом деле меня самого начинает подташнивать. Роуз же этого полностью избежала, потому что она предполагала, что Лили сейчас взорвется.

Кажется, что ее рвет вечность, и все ее тело сотрясается, когда она продолжает выплескивать из себя свои внутренности. Слезы текут по ее лицу, и я просто продолжаю удерживать ее в сидячем положении, отчаянно пытаясь не принюхиваться ни к чему. Не могу поверить, что Роуз знала, что случится, и не сообразила соорудить ведро или что-то вроде. Но, боже, по крайней мере она знала, что делать.

Наконец после, казалось, чуть ли не часов Лили перестает тошнить, и она просто сидит и немного трясется. Из ее глаз все еще льются слезы, и она выглядит хуже, чем кто-либо когда-либо на моей памяти. Я стараюсь удержать ее и убираю волосы с ее лица, но Роуз просто сердито на нее смотрит.

– Что, черт возьми, ты приняла? – требует она ответа, прожигая Лили взглядом.

Лили что-то бормочет, но Роуз не понимает.

– Что? – она сейчас так похожа на свою маму, что просто страшно.

– Таблетки, – наконец выдавливает Лили, и ее голова падает от усталости.

– Какие таблетки? – Лили не отвечает тут же, и Роуз резко утыкает руки в боки. – Какие таблетки, Лили?

– Я не знаю! – Лили на секунду поднимает глаза и снова начинает плакать. Роуз нисколько не выглядит сочувствующей.

– Ты что, нахер, пыталась покончить с собой? – требует она.

– Конечно нет! – Лили поднимает руки и начинает отчаянно тереть глаза. – Думаю, я просто много приняла…

Роуз закатывает глаза и достает палочку. Она машет в нашем направлении, и лужи рвоты исчезают, хотя запах все еще остается.

– Как это ты не знаешь, что ты пила? – злобно спрашивает Роуз, собирая руки на груди и продолжая расстреливать мою сестру взглядом.

– Я просто взяла это у одного человека в школе, – загадочно отвечает Лили. – Я не знаю, что это было… – она все еще плачет, и она дрожит.

Роуз игнорирует ее, когда снова подходит к дивану, теперь, когда рвоты там нет. Она склоняется над Лили (которая выглядит ужасно напуганной, словно боится, что та снова ее ударит) и поднимает ей голову. Своими пальцами она раскрывает ей веки пошире и разглядывает глаза Лили. Я понятия не имею, что она делает, но она, как оказывается, знает. Когда она убеждается, что что-то там с глазами в порядке, она берет Лили за запястье и изучает ее пульс.

– Это было на хрен тупо, Лили, – говорит она, отпуская ее руку и выпрямляясь. – Ты могла умереть.

Моя сестра выглядит так, будто хочет что-то нагрубить, но она не делает этого. Вместо того она опускает глаза и смотрит себе на колени.

– Ты собираешься меня выдать?

Лично я думаю, что кто-то должен знать. Но у Роуз другие планы. Она закатывает глаза и перебрасывает волосы через плечо.

– Пожалуйста, – ядовито говорит она. – Будто твоим родителям нужны еще поводы для беспокойств. У людей бывают настоящие проблемы. Никому не нужно еще и беспокоиться о тупой, фальшивой, жаждущей внимания, маленькой испорченной засранке.

Часть меня хочет велеть Роуз заткнуться, но другая половина лишь рада, что она вообще сюда пришла. Лили же совершенно задета этими словами.

– Почему ты ко мне так зла? – слабо спрашивает она.

– Потому что меня задолбало твое дерьмо! – зло выкрикивает Роуз. – Ты не какая-то гребаная принцесса, Лили! И ты не какая-то наивная маленькая девочка. Тебе пора вырасти и начать вести себя как взрослая, а не как какая-то маленькая шкодница.

Лили ничего не говорит, как и я. Я не знаю, что сказать. В каком-то смысле Роуз права… Но Лили моя сестра. А сейчас она выглядит измученной и жалкой. Никто долго ничего не говорит, пока Роуз вдруг не прищуривается.

– И не заставляй меня даже вспоминать о том, что ты сделала моему брату.

Это самое странное. Роуз и Хьюго никогда не были особенно близки. На самом деле я удивлен, что они вообще дожили до этих лет, не поубивав друг друга. Они очень разные, и их характеры просто постоянно сталкиваются. Хьюго, который может быть и самый хороший человек в нашей семье, для Роуз всегда делал исключение и всегда с радостью ее раздражал и пытался свести с ума. Роуз же, с другой стороны, вовсе не самая приятная особа, и она всегда особенно старалась как следует помучить своего брата. Но все внезапно изменилось со смертью их отца. Роуз теперь его яростно защищает и не стыдится этого показать.

Лили же, по крайней мере, пытается объясниться:

– Роуз…

Но та ее обрывает:

– Тебе надо в постель, – ровно говорит она и переводит взгляд на меня. – Иди, уложи ее.

Я с ней не спорю. Я просто встаю и помогаю Лили подняться. Она шатается и, кажется, сейчас упадет. Ее глаза все закрываются, и мне начинает казаться, что она отрубится прямо здесь. Она выглядит достаточно усталой для этого, так что я наполовину веду, наполовину несу ее в спальню и помогаю лечь в кровать. Она ничего не говорит, только бормочет:

– Пожалуйста, не говори маме с папой, – когда переворачивается на бок и закрывает глаза.

Я вымотан и опустошен к тому времени, как возвращаюсь в комнату. Роуз моет чашку, которую использовала для зелья, и едва смотрит на меня.

– Зелье перестанет действовать через несколько минут, – вяло говорит она. – Потом она уснет на три-четыре часа.

– Она будет в порядке? – нервно спрашиваю я, и мне самому нехорошо.

– Она в норме. Мне пришлось заменить некоторые ингредиенты, так что, когда она проснется, ей будет дерьмово, – она останавливается на секунду, а потом заканчивает. – Так ей и надо.

Я хочу спросить ее, не могла бы она хоть на секунду перестать, но не делаю этого. Мне не хочется, чтобы Роуз еще и на меня наехала. Особенно учитывая, что это первый раз, когда мы заговорили за недели.

– Мне нужно что-нибудь сделать? – спрашиваю я, чувствуя себя все хуже с каждой секундой.

– У нее будет охренительное похмелье, – безучастно говорит она. – Но ничего ей не давай. Ей ничего нельзя принимать, пока это все полностью не выйдет из ее организма.

– Спасибо, – тихо говорю я. – За то, что пришла… Я не знал, что делать.

Роуз выглядит так, будто сейчас скажет что-то доброе, но потом она снова собирается со своей вредностью и говорит:

– Ну, если бы ты ее не нашел, она бы скорее всего умерла, – я не знаю, зачем она это говорит: просто чтобы сказать или заставить меня почувствовать боль при мысли о возможной смерти моей сестры. А может и то, и другое.

– Ты спасла ей жизнь, – серьезно говорю я.

Роуз закатывает глаза и прислоняется к стене, внезапно заскучав.

– Ну, хорошо, что мое образование пригодилось… – саркастически говорит она.

– Роуз, что ты делаешь? – просто спрашиваю я. – Почему ты еще здесь, а не в школе? Ты должна быть там.

Она вроде как расстреливает меня взглядом, и я почти жду, что она на меня наорет. Но она этого не делает. Ее голос остается ровным и твердым.

– Я должна быть с моей семьей. Это важнее, чем школа.

– Но ты портишь свое будущее!

– Может, я не хочу, чтобы это было моим будущим, – выплевывает она в ответ.

– Ты годами говорила, что хочешь стать целителем, – напоминаю я ей, и она еще больше раздражена, когда пронзает меня взглядом. – Я не понимаю, что изменилось…

– Ну, мой отец умер, – злобно говорит она. – Я чуть не потеряла своего парня… Я ненавижу девяносто восемь процентов всех, кто там учится… Мне продолжать?