В поисках будущего (СИ)

Она едва верила тому, что слышит. На самом деле она была уверена, что у нее в прямом смысле отвисла челюсть.

– Я не могу его игнорировать, потому что каждый раз, когда я смотрю на него, я вижу ребенка, которому плохо, – она неверяще покачала головой. – Ты должен что-то сделать. Ты и Джинни. Он ваш ребенок.

– Ты не понимаешь, – пожал он плечами. – Твои дети не делают таких сумасшедших поступков. Иногда наступает момент, когда надо отойти и позволить им самим разбираться.

– Ох, прости, – с сарказмом сказала она, стискивая руки на коленях и садясь прямее. – Ты когда-нибудь встречал мою дочь? – он посмотрел на нее, но ничего не сказал. – Она выходила за рамки и переступала черту с тех пор, как научилась говорить. Но я не могла вот так от нее отступиться. Она моя дочь.

Она смотрела, как он продолжал игнорировать свою еду, концентрируясь на выпивке.

– Ты не можешь сравнивать Джеймса и Роуз. Они совершенно не похожи.

– На самом деле, я думаю, они очень похожи.

Но он покачал головой.

– Роуз делает некоторые вещи, потому что умнее других, и ее развлекает то, как далеко она может зайти. Джеймс же делает это, потому что думает, что он лучше других, и его развлекает то, как других мучают его драмы.

Она не знала, откуда все это взялось, и была в ужасе, что это услышала.

– Джинни тебе ничего не сказала? – спросила она, игнорируя его фразу.

Но Гарри рассмеялся мрачным смехом и опустошил остаток бокала.

– Джинни со мной не говорит, – вяло сказал он.

Она лишь нахмурилась и пробормотала:

– Значит, нас таких двое.

– По крайней мере, она хочет с тобой говорить, – он покрутил кубики льда в бокале. – Она делает все, что может, чтобы избежать разговора со мной.

Она не знала, что на это сказать. Это было правдой, Джинни пыталась с ней заговорить, но она постоянно ее отталкивала. Она не была готова забыть и простить, и пусть это было мелочно, раны от ее слов задели ее слишком глубоко. Но она не собиралась говорить об этом сейчас. Речь была не об ее отношениях с ее золовкой.

Она смотрела на Гарри, который сидел, положив голову на ладонь. Он смахнул волосы с лица, и они стали еще беспорядочнее, чем обычно.

– Моя жизнь – дерьмо, Гермиона, – наконец сказал он, и он не поднял голову, чтобы на нее взглянуть. Он просто продолжал тихо говорить. – Я просто стараюсь дожить до завтра.

Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Честно, она не хотела видеть его боль. Он был ее другом. Они десятки лет были, как брат и сестра, и ей больно было видеть его боль. Она знала, что ему нехорошо. Он любил Рона так же сильно, как и она. Конечно, в другом роде, но если кто и мог полностью понять ее боль, то это он. И все же она слишком устала для всего этого.

– И моя жизнь – дерьмо, – вяло сказала она и подняла руку, чтобы стереть набежавшую слезу. После этого она посмотрела на него и продолжила, выдавливая слова, пусть ей и тяжело было их произносить. – Я не могу спать по ночам и не могу подняться утром… Но я это делаю, – она вздохнула и прикусила губу, чтобы немного успокоиться. – Потому что если я не сделаю, за это заплатят мои дети.

– Гермиона…

Но она не дала ему закончить.

– Я уже потеряла все, – сказала она и скривилась, почувствовав, как снова набегают слезы. – Я не хочу терять своих детей. Я не хочу этого, и ты тоже не должен.

– Я не хочу их терять, – внезапно заговорил он, и она слышала в его голосе отчаяние. – Но я не знаю, что делать!

– Просто будь с ними, – серьезно сказала она. – Ты им нужен. Ты нужен Джеймсу и Алу с Лили, – ее сердце екнуло при мысли об этих детях и их проблемах, у каждого своих. – Просто будь с ними и помоги им принять нужные решения. Не отступайся от них…

– Я от них не отступаюсь, я просто… – его голос затих, потому что он явно потерял ход мыслей. Она несколько секунд смотрела на него, ожидая, что он заговорит, и когда он этого не сделала, она покачала головой.

– Джеймсу сейчас хорошо. Наконец-то. И я хочу, чтобы так все и оставалось, я не хочу, чтобы возвращалось к тому, что было…

– К чему?

Она закатила глаза, отлично зная, что он вовсе не так уж и не знал о проблемах своих детей.

– У него были проблемы, – значительно сказала она. – Алкоголь, наркотики, промискуитет – это нездоровая линия поведения, – она видела по его лицу, что он считает ее психованной за использование слова «промискуитет». Ей было плевать. – Думаю, он наконец-то в порядке. Но если ты не будешь обращать внимания, все снова выплывет из рук, и ты потеряешь его навсегда.

Она не стала говорить прямо. Ей не было это нужно.

Она не хотела думать, что может случиться, если Джеймс снова потеряет контроль над своей жизнью. Сейчас ей казалось, что ему лучше. Лучше, чем было, во всяком случае. Но она была не так наивна, чтобы игнорировать тот факт, что у него были серьезные проблемы с запрещенными веществами. Может, его родители и предпочитали отворачиваться – отлично, но она не могла прикидываться, что не замечает его зависимости. Он был богаче, чем полагается кому-либо в двадцать два, и у него было огромное количество проблем, из-за которых он предпочитал переживать каждый день в состоянии измененного сознания. Она не думала, что теперь, рядом с Кейт, у него есть такая потребность, и она была этому рада. Но она все равно боялась. Все может вернуться в любую минуту, и она знала, что, учитывая, какая серьезная была у него проблема, он сейчас еще далеко не вылечен.

И она не собиралась терять и его тоже.

– Гарри, ты должен что-то сделать, – попросила она на этот раз отчаяннее. – Просто скажи ему, что он тебе важен. Просто не игнорируй его.

Но она видела по его колеблющемуся взгляду, что он не собирается вставать и открыто проявлять свои чувства. Он тоже боялся, и она это знала, но он был взрослым. Он должен был встать и принять на себя ответственность за своих детей, потому что она знала, если он этого не сделает и что-то случится, он себя не простит. Но она не знала, что еще сказать. Она слишком устала, чтобы что-то говорить.

Еда на ее тарелке словно дразнила ее, и она почувствовала знакомую боль в животе. У нее не было аппетита, и так было уже недели. Это была какая-то смесь голода и тошноты, и она не знала, как с этим справляться, и с тем, и с другим одновременно. Она просто оттолкнула свою тарелку, оставив еду почти нетронутой. Ее стакан воды тоже остался нетронутым. На самом деле, оглядев стол, она увидела, что единственное, к чему они притронулись, были те три стакана виски, что так легко прикончил Гарри. От мысли, что у него тоже могут начаться проблемы, она почувствовала себя еще более больной.

Так что на этом она поймала взгляд официантки и попросила счет. Она бросила несколько маггловских купюр на стол и сказала Гарри, что они встретятся на работе. Когда она уходила, она видела, что он заказал еще бокал.

Весь мир вокруг нее рушился, и она не была в силах это остановить. Каждая частичка нее болела, и ей хотелось просто вернуться домой и уснуть. Но она не могла, потому что знала, что постель повлечет за собой неминуемые слезы, а она слишком вымотана, чтобы сейчас плакать. Если бы все могло вернуться к норме, тоскливо подумала она, то все стало бы хорошо. Люди не должны быть несчастны. Она не должна быть несчастной. Если бы она могла его просто увидеть, может быть, ее сердце перестало бы так сильно болеть.

Ей просто хотелось еще одну минуту.

========== Глава 50. Ал. 21 апреля ==========

Жизнь сейчас не особо великолепна.

Моя семья меня ненавидит, у меня нет настоящих друзей, моя девушка думает, что я неудачник… Не так я представлял себе идеальную жизнь в мои двадцать. Конечно, во многом я и сам виноват, так что думаю, что не должен особо жаловаться. Я имею в виду, друзья приходят и уходят, наверное, и те, с которыми я вырос, разъехались по всему миру заниматься своими делами. Моя девушка (и кто знает, девушка ли она мне?) думает, что я жалок, потому что «слишком много времени провожу в депресняке» из-за своих бед. А моя семья? Ну, все в моей семье ненавидят друг друга, так что, по крайней мере, тут я вписываюсь в картину.