Игра на двоих (СИ)

Мужчина растягивает тонкие губы в победной улыбке и с гордо поднятой головой медленно шествует по проходу прямо на сцену. Президент и Лео пожимают друг другу руки в знак заключения негласного соглашения. Однако выражения их лиц говорят о чем угодно, только не о том, что его условия устраивают обе стороны. Взгляды голубых глаз встречаются.

«Вы играете не по правилам».

«Так покажите мне их».

«Показать что?».

«Правила. Свод законов, определяющих проведение аукциона. Если я и правда что-то нарушил, вы получите мои извинения и деньги, а я соглашусь, что девочка будет принадлежать мне лишь на протяжении одной — единственной ночи»

Президент теряется, а уверенность Лео в собственной правоте крепнет с каждой секундой.

«Только этого не будет, правда? И вы, и я, и все присутствующие в этом зале знают, что такого документа не существует».

«Вы в этом уверены?».

«На ваше несчастье, да. Аукцион незаконен. И для того, чтобы оградить себя от проблем, которые могут возникнуть, если о том, что происходит в этой комнате, узнает весь Панем, вы издали так называемые негласные указы. Здесь его два правила — вы продаете, я покупаю. Сроки и сумма не имеют значения».

Разъяренный Президент пристально смотрит в глаза первого человека, разгадавшего его план. План, идеально работавший в течение долгих лет. Никто и никогда не задумывался над тем, как можно обойти якобы навязанные правила аукциона. На самом деле законов, как таковых, и правда не существовало. Он были чем-то нематериальным, витавшим в воздухе. Тем не менее, Сноу удалось внушить их всем участникам. Удавалось бы и дальше, если бы не злой гений Лео, известный своим неординарным подходом к делу. Во взгляде мужчины — вызов, насмешка, издевка.

Разорвав зрительный контакт, Лео поднимает руку и звонко щелкает пальцами. Словно из воздуха рядом с ним материализуется слуга с металлическим чемоданом в руках. Мужчина открывает его и демонстрирует содержимое всем присутствующим, а затем — Президенту. Сноу ничего не остается, кроме как удовлетворенным кивком головы обменять Эрику на названную сумму.

Никто не отрывает взгляда от фигуры, все так же закутанной в плащ и не снявшей маски с лица, быстрым шагом двигающейся в сторону двери. Однако, вместо того, чтобы уйти, Лео останавливается и, не оборачиваясь, громко произносит:

— Да, еще кое-что. Если вдруг по дороге на встречу с мисс Роу со мной что-то случится, по вашему приказу, разумеется, и ей придется вернуться к вам, мои люди придут на следующий аукцион, который вы устроите, и покинут его победителями. Так будет происходить каждый раз, когда вы пожелаете вернуть девочку в свое распоряжение. А еще мои покровители и подопечные предадут гласности все, что связано с Голодными Играми, но до сих пор умалчивалось и скрывалось от ушей и глаз широкой общественности. Что на самом деле ждет тех, кто пережил Игры. Что случилось с победителями прошлых лет. Аукцион, живые мишени, киллеры, эксплуатация тел, душ, умов, способностей и навыков на пользу Капитолия и во вред Дистриктам. Мне продолжать? Это не блеф, господин Президент. Даже после смерти я не допущу, чтобы Генриетта принадлежала кому-то, кроме меня. И нет, вы не убьете своего непокорного слугу сегодня.

— И почему же? — едва обретя дар речи, интересуется Сноу.

Лео все же оборачивается и поднимает взгляд на собеседника. Несмотря на огромное количество свидетелей, обоим мужчинам кажется, будто они одни в этой комнате.

— Хотите знать, почему? — зловеще улыбается Лео. — Потому что я вас слишком заинтриговал. Потому что теперь, после всего, что только что произошло в этом зале, вы страстно захотите разгадать мою тайну — кем я себя возомнил, что бросил вызов самому Президенту, и почему мне так важно обладать этой девочкой? Давайте сыграем партию в тайны? Я разгадаю какую-нибудь из ваших, вы — одну из бесконечности моих. Вы ведь любите игры, правда, Кориолан?

Только после этого он разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью вместо прощания. Считается, что на аукционе не бывает проигравших. Их и правда не было — до этого момента. Нет, ни один из тех пяти человек, ввязавшихся в соревнование за право владеть телом и душой мисс Роу, не думает, что он проиграл. На самом деле сегодня лишь одна персона чувствует себя побежденной. Президент. Все вокруг знают об этом. И от этого все еще хуже.

***

Несколько — секунд? минут? часов? — спустя я поднимаюсь на ноги, разминаю затекшие конечности. Уже скоро. Волнение. Слегка кружится голова. Я стою напротив кровати и осторожно, кончиками пальцев, касаюсь темно-красного шелка. При мысли о том, что мне придется пережить в этой комнате в течение следующей ночи, лицо заливает краска. Я думаю о том, как только у меня хватило смелости озвучить ментору свою просьбу, когда раздается тихий стук в дверь. Волнение сменяет паника. Дрожат колени и стучат зубы. Даже не оборачиваясь, я слышу — или, скорее, чувствую, — как незнакомец осторожно приоткрывает дверь и входит в комнату. Спрятав похолодевшие руки в карманы и низко опустив голову, я на мгновение перестаю дышать, пока он медленно приближается ко мне. Шуршание. Брошенные на пол черный плащ, перчатки и маска. Когда его руки с узкими запястьями и длинными пальцами касаются моих плеч и талии, я лишь крепче сжимаю рукоять ножа в кармане джинсов. Но, вспомнив о возможных последствиях неразумных поступков, заставляю себя выпустить холодное лезвие из рук.

Чужие руки скользят по спине, отбрасывая в сторону длинные волосы. Он прижимает меня к себе, и я едва удерживаюсь от желания ударить его и вырваться из объятий. От горячего дыхания на моей шее по телу разливается жар. Я сгораю в огне ненависти, боли и отчаяния. Резкий и тяжелый запах духов раздражает не меньше, чем неосторожные прикосновения.

Мужчина наклоняется ко мне, заправляет мешающую прядь за ухо и что-то шепчет. Я едва разбираю слова. Но того, что удается уловить, хватает, чтобы меня охватил ужас, а вслед за ним — изумление. Готовая закричать, что есть сил, я резко поворачиваюсь, чтобы увидеть лицо своего победителя. Но он, воспользовавшись представившейся возможностью, еще крепче обнимает меня и закрывает мне рот грубым и властным поцелуем. Последнее, что я вижу — бьющее в окно солнце, длинные белые волосы и ярко-голубые глаза.

========== Глава 29. Порочные Игры ==========

Яркие лучи солнца слепят уставшие глаза, и я уже не верю тому, что видела секунду назад. Этого не может быть. Невозможно. Все — прикосновения, объятия, поцелуй — кажется до боли знакомы, одновременно, до отвращения чужим. Чужие глаза, чужие руки. Даже запах, и тот изменился: вместо привычной прохладной свежести я чувствую навязчивую, приторно-пряную сладость.

Вместо того, чтобы покорно ответить, сдавшись на милость победителя, я упираюсь руками в плечи мужчины и отталкиваю его, разрывая объятия и поцелуй. Он по инерции делает несколько шагов назад и со всего размаха налетает на стену. Я перевожу дыхание, продолжая пристально следить за ним. На губах — терпкий привкус вина, в глазах — все то же удивление, граничащее со страхом. Сердце выпрыгивает из груди. Мужчина опирается руками о стену, откидывает голову назад, позволяя светлым волосам раскинуться по широким плечам, расслабленно выдыхает, смотрит на меня и заливается громким лающим смехом.

— Не ожидала? — отсмеявшись, ехидно спрашивает Хеймитч.

От волнения мой голос становится похож на тонкий писк загнанной в угол мыши.

— Что ты здесь делаешь?!

Тонкие губы ментора растягиваются в странной усмешке.

— Спасаю тебя.

Не дав подопечной опомниться, ментор стремительно приближается, сметая все на своем пути. Его выражение лица — одна только зловещая улыбка — пугает меня, и я уже не пытаюсь скрыть это. Хеймитч загоняет меня в угол, подходит еще ближе, рывком хватает за руки, поднимает их над головой, до боли сжав тонкие запястья, и прижимает к стене, навалившись на меня всем телом. Я напрягаюсь: раньше он не позволял себе подобного. Наклонившись, целует в скулы и в шею, медленно спускается ниже, путаясь в складках высокого воротника, но продолжает покрывать мгновенно вспыхнувшую кожу неосторожными прикосновениями и болезненными поцелуями. Одна рука крепко держит мои запястья, другая скользит по талии, приподнимает свитер, касается застежки джинсов. Длинные холодные пальцы гладят кожу, пробегая от груди по ребрам к самому низу живота. Я не могу пошевелиться: запястья будто скованы стальными наручниками, а ноги сводит судорогой под тяжестью его тела. Я задыхаюсь: он не дает мне вздохнуть. Кружится голова. Перед глазами прыгают черные точки. Мне больно и страшно. Так не должно быть. Я пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь хрип.