Я - твое поражение (СИ)

- Гефестион в лагере. Тебе надо быть осмотрительнее. Будет лучше, если на время, ты скроешься.

- Я его не боюсь!

- А следовало бы!

- Почему?! Разве ты не научил меня владеть кинжалом. Разве не брал с собой в бой? Я видел смерть и могу постоять за себя.

- Гефестион воин от рождения. И всегда им останется.

- Но, я тоже…

- Тише! Не оскорбляй своего нежного облика, грубостью солдата. Тебе дана неограниченная власть надо мною; ты - сеть, сплетённая из красоты и прелести в которой я пребываю и по сей день. Оставь, с филэ, я как-нибудь разберусь сам.

Невольно подслушивая ваш разговор, я сидел на кровати, поджав ноги, размышляя как бы незаметно уйти. Но, полный мрак спальни не освещаемой даже масляным светильником лишал возможности найти спасительную дверь. Меж тем, вы приближались, очевидно желая продолжить любовный заговор в постели. Было слышно, как совлекались одежды, как шурша падали на пол тяжёлые ткани.

- Я решил!

И сомнения отпали – голос Багоя я бы узнал из тысячи!

- Я, буду сражаться с твоим македонцем! И смогу победить его… только скажи … что…любишь меня более всех на свете!! Дай мне сил, о Аль Скандир!

После недолгого молчания, ты серьезно ответил.

- Люблю.

Единственное слово, готовое раньше сразить меня наповал, оно и сейчас, точно черные копье иллирийца ослепляющей болью ударило под лопатку. Я сжался, пытаясь не привлекать к себе внимание, в тысячный раз проклиная Птолемея с его идеей подождать в спальне. Если я и мог надеяться на что-то, то после услышанного, бездна горького отчаянья разверзлась перед мною.

- Почему здесь так темно?

Раздался треск загорающегося фитилька, по воздуху поплыл пряный армат тимьяна и лаванды, видно евнух добавил в масло немного цветочной эссенции.

Ты никогда не увидишь моё страдание! Не узнаешь, как глубоко ранило простое, брошенное вскользь слово. Ненависть! Та самая ненависть, которая некогда вложила в мою руку кинжал, и я нашёл ему достойное применение выбрав в качестве ножен царя Филиппа, овладела всем существом. Изогнув тонкие губы в презрительной усмешке, принял изящную позу, поигрывая драгоценными кольцами на пальцах, развалился на ваших подушках

Вздув огонь посильнее, ты бросился ко мне.

- Гефестион! Ты уже здесь!

Более глупой фразы ты бы не смог и произнести. Комичность ситуации ещё больше заострила мои черты. Потянувшись, я молча встал с ложа, словно освобождая его для Багоя.

- Как хорошо, что ты приехал! Я соскучился! Мне так много надо сказать!

- Не трудись. Главное, я услышал!

- Филэ…

- Я тебе не филэ!

Надо было сохранить лицо до последнего мгновения, и только боги знают как мне это тяжело далось. Не удивительно. Ведь я еще любил тебя.

Взяв одну из зажжённых ламп направился к выходу. Охнув, ты загородил мне путь.

- Погоди Гефестион. Нельзя так! Любовь она разная, и то чувство, что я питаю к тебе, неизменно!

- И как же оно называется? Дай догадаюсь! Благодарность? Нет?! А может сочувствие?! Опять мимо? Наверное, привязанность. Дружба, уважение, доверие, как много оказывается у тебя есть вариантов. Только ни один из них, не даёт право называть меня - филэ!! Смирись!

Не желая вести бессмысленный диалог, чувствуя, как рыдания вот-вот вырвутся из-под контроля, отодвинул тебя и вышел. В ночную тьму лагеря. Вдохнул полузабытый аромат костров. Расслышал приглушённо ржание коней и негромкие разговоры солдат. Как же мне этого не хватало, там, в сатрапии. Ни какие персидские соловьи не очаровывали сильнее бряцанья походных мисок и визга металла по точильному камню. Я бродил от костра к костру. Заговаривал с соотечественниками. Смеялся, их грубоватым шуткам о своей внешности. Я цеплялся за жизнь. Знал, переболею, выздоровею. Даже помянул в молитве давно оставленного Асклепия и расчувствовавшись пообещал принести ему в жертву белого козлёнка.

На утреннем совете держался позади всех. Смыв персидскую краску с лица и намного подрезав роскошные пряди, в старых боевых доспехах, слушал доклад Леоната о передвижениях противника. Ты ни разу не поднял на меня глаз. Глухо отдал необходимые приказы и вскоре распустил вленачальников. Через час мы должны были сняться с насиженного места и двинуться дальше на юго-восток. К плодородным равнинам с обильной травой для отощавших за зиму лошадей.

Принесли распоряжение, как и прежде вступить в должность хранителя войска. Ты надеялся щедрой подачкой уврачевать вчерашний удар. Кроме свитка, на дне ларца лежал тяжёлый драгоценный браслет, с крупными гладко-отшлифованными сапфирами. Густого синего цвета, под цвет глаз. Я распорядился отдать его самой презренной шлюхе в лагере, той, что оказывала услуги всем без разбора.

Все предрекали мне скорую опалу.

Наиболее осторожные, советовали подать в отставку и уехать в Македонию. Но я бы перестал себя уважать, если бы позорно бежал с поля боя. Напротив, растравляя наш конфликт гордо не шёл на сближение, отвергая все твои попытки создать видимость нашего примирения. Появляясь только на официальных сборах, полностью игнорировал вечеринки и дружеские пирушки. Затворившись, часами просиживал над проектами дорог. Либо проверял счета наших грамотеев. Выявлял многочисленные приписки. Мой предшественник, Эвмен, настолько погряз во взятках, что не стыдился вымогать деньги даже у соотечественников. Неизвестно куда уходили сотни талантов, выделенные якобы на перевооружение и кормление несуществующих отрядов. Не поленившись, я обошёл каждый лох, каждую илу. Самолично пересчитал солдат, принял от них жалобы и просьбы. Не всем нравилось подобное рвение. Опасаясь яда, взял раба для пробы блюд. Набрал отряд верных телохранителей. Девушек в услужение, отбирала мне Гестия. Однажды, забираясь под одеяло я обнаружил одну из них, совершенно обнажённую.

- Мой господин. Ночь холодна, позвольте согреть вас.

- Убирайся. Возьми одежду и покинь мою спальню.

- Вы не были с женщиной. Гестия считает, это может плохо отразится на здоровье.

- Гестия дура!!

Придя в бешенство, схватил рабыню, пинками, поволок её к выходу. Бедняжка громко вопила, умоляя меня дать ей возможность хотя бы прикрыть наготу. Не тут то было. Я вышвырнул её в грязь, крикнув солдатам что каждый из них может насладится развратницей, а я еще приплачу каждому из них по мелкой серебряной монете.

Истерзанная, она умерла на рассвете, успев прошептать мне проклятие. Дело получило огласку. Все-таки врагов, я имел горазд больше нежели друзей.

- Александр, хочет тебя видеть.

Сообщил, прибежавший Феликс. Молча поднявшись,я подвёл его к одному из шкафов отпёр своим ключом и вынул заветный ларец.

- На.

- Может все обойдётся? А…Гефестион? Может, не надо спешить.

- Лучше, если вы скроетесь до того как меня возьмут под стражу. Возьми лошадей которых я вам подарил. И золото. И мою благодарность. Все, уходи.

Выпроводив друга, принеся на алтарь Гефеста прядь волос, постарался не высказать страха. В сопровождении царских охранников покинул палатку, не рассчитывая в неё вернуться.

Что я оставлял за спиной? Богатство? Власть? Любовь? Жизнь? Все это не имело для меня ценности.

Ты встретил меня хмуря брови. Сидя в широком персидском кресле со скрашенными ногами. Смотрел исподлобья, ожидая оправданий. Присутствующий в палатке Марсий, недавно приближенный к царю, показывая рвение, несильно подтолкнул меня в спину.

- Проси милосердия у царя!

Я не двинулся. Гордо и прямо смотрел мимо тебя, в пустой угол палатки. Ты сделал знак Марсию выйти. Думал, это развяжет мне язык, и я как в прежние годы брошусь к тебе на грудь. Ты ждал от меня хотя бы намёка на раскаянье. Нет. Я не был бы Гефестионом, если бы принялся униженно выпрашивать себе особые привилегии.

- Я извещён о твоём злодеянии. Какое наказание, ты считаешь достойным?

- Смерть.

- Вот как? Хорошо. Будь по твоему.

- Благодарю, мой царь.

Повернувшись, чтобы выйти и отдать себя в руки палачей, я не ожидал, что в следующее мгновение, ты обнимешь меня. Беспорядочно целуя в шею и затылок. Не слова, а скорее стон измученного непомерной ношей живого существа, исторгнется из горла.