Я - твое поражение (СИ)

— Поверьте, там не на что смотреть. Гефестион давно пуст, его фрески исчезли, статуи разбиты и разворованы, стены обвалились. Вы найдёте только несколько колонн, впрочем, также искорёженных временем.

Недовольный излишним вниманием туриста, грек даже с неким презрением кивнул в сторону заброшенного храма.

— Жаль, — резюмировал загадочный парень, судя по внешности, приехавший издалека. Длинноватые, противоречившие канонам моды волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, даже подпрыгнули на вздрогнувших плечах, а тёмно-синие глаза озорно полыхнули. — И всё же, вы поможете мне осмотреть его?

Понимая, что отдых и чашечка чёрного кофе с ледяной водой откладывается и придётся вести пронырливого чужестранца в разрушенный Гефестион, гид вздохнул про себя, надеясь на щедрое вознаграждение. Желательно в евро. Они пролезли в узкий проём одной из стен окружавших Акрополь, и вскоре очутились на тропке меж густых олив, ведущей к храму. Не пройдя и середины дороги, грек отметил, что странный парень словно знает, куда идти, так ловко и непринуждённо он выискивал правильнее направление, сам ведя опытного гида.

— Вы здесь бывали раньше?

— Давно, с тех пор многое изменилось.

Найдя как и предсказывалось только руины, юноша смолк, уголки губ улыбчивого туриста опустились, словно неся тяжёлую ношу, он медленно приблизился к пустому пьедесталу, когда-то возвышающему бога Гефеста.

— Ничего не осталось. Боги покинули Грецию.

— Оттерев руками грязь на цоколе храма, гид нашёл маленькую фреску, на которой уже трудно было что-то разобрать, только угадывались очертания человека, бегущего с зажжённой палкой.

— Лампадодромия — бег с факелами, устраиваемый каждый год в честь бога кузнечного дела. — Вздохнул грек. — Единственное изображение, которое осталось в этом храме. Теперь, надеюсь, вы довольны, и можем присоединиться к группе?

— Не пугайтесь, но я знаю этого юношу, его звали как и этот храм — Гефестион. Он был здесь, участвовал и победил, живя за триста лет до Рождества Христова. Вам смешно?

— Нет, — тихо отозвался гид совсем другим голосом, — мне страшно.

— Страшно поверить в то, что я вернулся? Раньше ты был куда смелее.

— Таким?

Ловкие руки грека обвили талию приехавшего, губы потянулись к губам.

— Не так быстро. Я ещё не простил тебя.

— Простил. Раз пришёл, значит простил. Иначе всё впустую, все мои одинокие жизни, проведённые вот здесь, на этом проклятом холме, всё зря!

Грек отступил, давая свободу, и, опустив голову, прислонился к каменной гряде, ведущей вниз.

— Ты был одинок? Все жизни?

— Я ждал, Гефестион, я был готов в любую минуту, в любой из жизней встретить тебя и боялся оскорбить иной сердечной привязанностью. Это так просто, быть верным, когда любишь, пусть даже на протяжении стольких веков.

— Я… Я… Я… Был дурак, Александр! Потому что пытался жить без тебя! Твердил — забудь, я натворил столько… И это не тебе — мне нужно прощение. Меня оправдывает лишь одно — все жизни я был очень несчастлив.

— Как же громкие слова: «Я был бы воином, и меня превозносили за смелость, жрецом — за мудрость, мужем — за любовь». Неужели ты отринул все мечты?

— Слава, уважение и любовь — ничто без тебя. У меня было много времени, чтобы понять это. И если ты будешь рядом, я обрету то, о чём сожалел все годы — настоящую жизнь, только она даст силы снова стать собой.

Слова, слова, слова. Пустые. Ненужные сочетания звуков. Забыты обиды, исправлены ошибки.

— Я дождался тебя, Гефестион.

— Я вернулся к тебе, Александр.