Утро нового века (СИ)

— Ещё немного, господин Рунич. Сейчас подействует лекарство и, вы ничего не почувствуете.

Через несколько минут он посмотрел на зрачок раненого.

— Хорошо. Приступим. Мужчины, держите его крепче.

Врач раскалил на свече нож и, сделав на ране надрез, расширил её. Андрей мотнул головой и застонал.

— Ничего, — успокаивая, сын придерживал его за голову. — Ничего.

Открыв глаза, Андрей умоляюще посмотрел на него. Прошептал:

— Нельзя ли немного морфию?

— Ещё? — юноша вопросительно глянул на врача.

Тот, не прерывая операции, ответил:

— Нельзя, Арсений Андреевич. Больше ни унции. Вот она! Я зацепил её. Тяну.

Внезапно, Арсений страшно побледнел, качнулся и, как подкошенный, рухнул на пол.

Пуля была извлечена. К тому времени морфий оказал своё действие, и Андрей впал в сон. Продезинфицировав водкой рану, Краев стал её зашивать.

Екатерина щупал пульс лежащего в обмороке возле бильярдного стола, Арсения.

Полина, сжавшись в углу, тихо всхлипывал, крестилась и причитала:

— Батюшки, неужто, помрёт.

***

Арсений очнулся на кушетке в будуаре.

Полина подносила к его носу бутылочку с нюхательной солью.

— Что произошло? — открыв глаза, прошептал он.

— Тебе стало дурно.

— Папа, — юноша приподнял голову с подушки.

— Жив. Доктор закончил операцию. Ты лежи, лежи, — она мягко надавила ему на плечи, заставляя лечь. — Тебе приказано лежать. Это всё нервы. Сейчас тебе лучше?

Он утвердительно кивнул.

— Ты ещё долго держался.

— Поля, мне показалось, да нет, я ясно почувствовал, что это моя кровь по капельке вытекает из тела. — Арсений устало закрыл глаза. — И вдруг почувствовал такую неимоверную слабость, будто я… умираю.

Полина провела салфеткой по бисеринкам пота на его висках.

— Ты испугался за жизнь отца.

— Мне стало страшно, что я его потеряю.

— Всё уже позади, успокойся.

— Как Дарья и Елена?

— Узнав о случившемся, Даше стало плохо. Доктор дал ей успокоительное лекарство. Сейчас она спят. Елена рядом с ней. Ты всё-таки не станешь заявлять в полицию?

— Нет, — он прерывисто вздохнул. — Отец, слава богу, остался жив. Врагов у него предостаточно. Какой толк выяснять, кто на него покушался? Во всяком случае, не сейчас. Скажи остальным, с этого дня не знакомых людей на порог дома, не пускать. Если не выполните мой приказ, — в голосе его зазвучали требовательные ноты. — Я спущу виновного с лестницы. Понятно?

— Понятно, — улыбнулась добросердечная девушка. — Как же ты сейчас был похож на отца. Тот же взгляд и та же жёсткость.

— Я — это я, а отец… — Арсений сел. — Отец для всех — болен. Делами займусь сам. Работаем как обычно. Ничего не случилось. И не болтайте лишнего.

— Как скажешь. Ты бы отдохнул.

— Не время отдыхать.

Арсений встал и, неуверенно зашагал к дверям.

***

До глубокой ночи доктор Краев оставался в доме Руничей. К утру жар спал и раненный уснул.

Он вздохнул и вытер пот со лба.

— Ну, вот и всё. За жизнь опасаться больше нечего. Теперь только покой и уход.

— Как и благодарить вас, Александр Лаврентьевич, не знаю. — Арсений с жаром пожал руку доктора. — Вы спасли ему жизнь. Я очень вам обязан.

— Сделал всё что мог, а в остальном благодарите, и уповайте на Бога.

Юноша смахнул с ресниц невольные слёзы и, понурившись, произнёс:

— Я не знаю, что будет с отцом. И что теперь будет со мной, Еленой, Дашей?

— Если с ним случиться что-то непоправимое, останетесь хозяином и будете заботиться о ваших беспокойных гостьях. Только я не верю, чтобы Андрей Михайлович умер.

— И я не хочу этого! — воскликнул юноша. — Алексей, — подозвал он слугу. — Отвези Александра Лаврентьевича домой. — Помолчав, добавил: — Готовьте ресторан к вечеру.

У крыльца врача поджидала коляска.

***

Оставив отца на попечение Катерины, Арсений поспешил проведать Елену.

— Что с твоим отцом? — испуганно спросила она.

— Он ранен.

Увидев в её глазах недоверие, добавил:

— Я не обманываю.

— Ранен…

— Александр Лаврентьевич сделал операцию. Пулю извлекли. — Он старался скрыть от любимой свою тревогу. — Будем надеяться, что все обойдётся.

— Нужно успокоить Дашу и пойти к нему.

— Не волнуйся, милая, прошу тебя, — он сжал в ладони её руку. — Всё равно, сейчас, отец не услышит вас.

— Прости…

Губы Елены задрожали, и она бросилась к нему на шею.

— Прости! Твой отец рисковал собой ради нас, а сейчас, он умирает! — в порыве отчаянья, она стала целовать его руки. — Прости нас, прости!

— Леночка, не надо. — Арсений нежно обнял её. — Не плачь, милая.

— Опять мы принесли несчастье! — в отчаянье говорила она. — Мне страшно. Поцелуй меня, пожалуйста.

Он взял в ладони её заплаканное лицо, поцеловал дрожащие губы.

— Когда мы вместе, уходит тоска, — прижал её ладонь к своему лицу. — Я жил только для того, чтобы встретить тебя. Ты, незримо, была рядом. Во всех моих горестях и радостях. Всегда.

Ему показалось, она не слышит его.

— Даша не находит себе места от горя.

Губы юноши дрогнули на её руке. Он глухо произнёс:

— Отец выживет.

— Нужно пойти и всё рассказать сестре.

Елена выбралась из постели и, как была, в ночной сорочке, босиком выбежала из комнаты.

Проводив её взглядом, Арсений вздохнул и, взъерошив волосы, посмотрел на своё отражение в зеркале:

— Как мне жить без него? — спросил он у своего отражения.

***

Кажется, совсем недавно Маргарита Львовна с жаром и негодованием поносила бывшего любовника и, её гневная речь произвела на дочь сильное впечатление, а сегодня она, не останавливаясь, рыдала на плече дочери.

— Мама, мамочка, — без конца повторяла Ксения, гладя мать по голове. — Дорогая, успокойся.

— Я не могу, — сквозь всхлипы едва произносила убитая горем женщина.

— Мама, скоро вернётся отец, — кроткий взгляд Ксении скользил по её лицу. — Что ты ему скажешь?

Глаза госпожи Карницкой походили на две тонкие щелочки залитые слезами, лицо покраснело, нос распух, причёска растрепалась. Несколько носовых платков, мокрых от этого нескончаемого потопа, валялись вокруг.

— Я не могу остановиться. Андрея убили! — голосила она на всю гостиную — Андрея!

Ксения обняла мать.

— Мама, хочешь, я поеду туда и узнаю всё, что произошло?

— Нет! — отпрянула от дочери Маргарита. — Не хочу, чтобы ты общалась с этим дерзким мальчишкой.

— И всё-таки, мама, — твёрдо заявила девушка. — Я поеду туда.

— Нет, девочка моя, прошу тебя! Пойдут слухи о тебе и об этом преступном типе.

— Мама, слухов не будет. — Ксения уложила мать на софу. — Отцу скажи, что у тебя мигрень, оттого ты не в настроении и заплаканная.

— Я не хочу, — пыталась сопротивляться Карницкая.

— Хватит, мама! Не капризничай и жди меня. Я скоро вернусь.

С немым укором мать посмотрела ей в след.

***

У изголовья постели раненого, напряжённо и тревожно, вглядываясь, в его лицо, сидела Екатерина.

Увидав, входящих в спальню сестёр, она недружелюбно нахмурилась.

— Зачем вы пришла сюда? — резко спросила она. — Полюбоваться? Ну что же, смотрите. — Она кивнула на осунувшееся лицо Рунича. — Вы довольны?

Даша растерянно произнесла:

— Катя, это не наша вина.

— Неправда!

Девушка загородила сёстрам дорогу к постели раненого.

— Вы принесли с собою в этот дом несчастье. С тех пор, как вы появились, здесь твориться чёрт знает что. И я чувствую — беды только начинаются. Неизвестно, что идёт за вами следом из того места, откуда вы пришли. Возможно, Андрей Михайлович перешёл кому-то дорогу, укрывая вас у себя.

За сестру вступилась Елена.

— Катя, Даша не имеет к преступному миру никакого отношения.

— А вам, Елена Лукинична, вообще следует помолчать.

— Я тебя не понимаю.

— Да всё вы понимаете! Мальчишку хоть пожалейте. Не морочьте ему голову! Уходите отсюда, — она умоляюще сложила руки возле груди. — Уходите.