Утро нового века (СИ)

Нахмурившись и не желая дальше разговаривать с Руничем, она отвернулась к окну.

***

Маргарита Львовна в исступлении металась по гостиной. Ксения, удивлённо, следила за разгневанной матерью.

— Он опять выгнал меня! — потрясая кулачками, наконец, воскликнула она. — Выгнал! Сколько лет я отдала этому человеку? Я любила одного его!

Догадавшись, о ком речь, Ксения, испуганно замахала на мать руками.

— Мама, пожалуйста, тише. Отец слышыт.

— Оставь, Ксения! — Маргарита рухнула на софу. — Я и твой отец давно живём разными жизнями. Единственное что у нас общее — это ты.

— Мама, не забывай, ты замужем, — попрекнула её дочь. — Ты не имела права изменять отцу.

— Не читай мне морали! — прикрикнула на дочь Карницкая. — В твоём случае виноват тот же Рунич, только младший. — В бессильной злобе, сквозь стиснутые зубы, она прошептала: — О, будь он проклят!

— Который? — саркастично поинтересовалась девушка.

— Оба! Бедное моё дитя. Ты насилу отошла после всего, что тебе пришлось пережить.

Маргарита ласково провела ладонью по щеке дочери.

— Кстати, как тебе господин Измайлов? — спросила она и, тут же наставительным тоном, добавила. — Не отказывай ему в своём обществе. Ты должна развлекаться, а не сидеть дома. Надеюсь, эта партия тебя устроит. Он молод, холост и богат. Чего тебе ещё нужно? Или ты решила остаться монашкой? Несколько раз, вместе со мной и Глебом Александровичем, ты была в Летнем саду и в Петергофе. Конечно, между вами ничего, до венца, и быть не может.

Она с сочувствием смотрела на понурившуюся дочь.

— Глупышка моя. Или ты всё ещё влюблена в этого негодяя?

Ксения промолчала. Обмахиваясь веером, Маргарита Львовна, продолжила:

— Не понимаю твоего заявления, когда я потребовала от тебя не ездить в этот дом. Он — мой брат и он — болен! Ты сказала это таким тоном, будто говорила о каком-то графе или принце.

Чтобы успокоить мать, Ксения призналась:

— Кажется, Арсений Андреевич охладел ко мне даже как к сестре.

— Значит — завелась другая юбка! — не терпящим возражения тоном, констатировала Маргарита. — Моя дорогая, это человек без чести и совести. Он такой же мерзавец, как и его отец. Два сапога — пара!

Помолчав мгновение, со вздохом спросила у самой себя:

— Что мне теперь делать?

— Мама, ты сказала, что любишь его.

Было заметно, что слова матери, о её друге, задели Ксению до глубины души.

— Да. Но не могу не признать, что он — подлец! И именно такого Андрея Рунича я и люблю.

— Подлец, а ты любишь?

— В отличие от твоего случая, я знаю Андрея десять лет. Возможно, это уже не любовь, а привычка собственника. А ты? Что ты хорошего нашла в его сыне? — возмутилась Маргарита Львовна. — Разве что глаза. Они у него хороши.

Ксения припомнила голубые, выразительные глаза Арсения.

— Но с глаз, как с лица, воды не пить, — продолжала мать. — Иных достоинств у него нет. Богат? Да. Однако и мы не нищие, и ты у нас единственный ребёнок.

Она поцеловала дочь в щеку и очаровательно улыбнулась.

— Вот что, милая дочь. Все эти твои страдания ни к чему. Конечно, всё что было, крайне неприятно. Тебе необходимо сменить обстановку, чтобы ты не чахла и не дурнела лицом, тоскуя, бог знает о ком. Дорогая, одевайся. Сегодня мы едем в оперу.

Девушка подавленно молчала.

Она покорно продолжала следовать за матерью по всем салонам Петербурга, театрам, гуляньям и маскарадам.

***

Причесав волосы, одевшись в прямую чёрную юбку и белую батистовую кофту, приведя в гармонию свой душевный мир, Елена отыскала Арсения в гостиной.

Юноша сидел на диване и выстукивал пальцами по подлокотнику какую-то мелодию.

Возле его ног, свернувшись клубком, сладко спала кошка Пава.

Присев рядом, она озабоченно заглянула в его глаза.

— Ты расстроился?

Он безнадёжно махнул рукой.

— Я давно привык к такому отношению.

Елена взяла его за руку.

— Не грусти.

От прикосновения её руки, Арсений, невольно, вздрогнул и покраснел.

— Лена, то, что произошло между нами, это был… сон?

Она рассмеялась и погрозила ему пальцем.

— Не надо чтобы нас, так часто видели вместе. Ты выдаёшь себя глазами.

— Это — счастье. Оно переполняет меня. Я готов кричать на весь мир, что я люблю тебя. Поцелуй меня, пожалуйста.

Оглянувшись по сторонам, Елена украдкой, быстро, коснулась губами его губ и поднялась.

— Лена.

— Что?

— Я не пожелал тебе хорошего дня. Сегодня ты улыбаешься и я счастлив.

***

От перенесённого волнения, свернувшись калачиком под одеялом, Даша спала эту ночь непробудным сном.

Ей снился сон, как будто она вновь в пансионе для благородных девиц и они, юные смолянки, готовятся к танцевальному вечеру.

Она отчётливо увидела себя умывающуюся в ванной комнате с паровым отоплением.

Потом она быстро пробегает библиотеку, столовую, гимнастический зал и, вот он — танцевальный зал, где они, институтки не раз веселились и танцевали на праздниках.

Неопределённые чувства сдавливали дыхание и рвались наружу. С неизъяснимой радостью она закружилась по залу в танце. И не смогла остановиться.

В какую-то минуту, скользнула взглядом вниз и замерла от страха. Под ногами был не пол, а блестящий как зеркало лёд.

Даша оглянулась и увидела, что стены пансиона будто растворились, и она посреди реки. Одна. Лёд настолько тонок, что готов вот-вот треснуть под тяжестью её тела.

Она вскрикнула и проснулась.

Ночной мрак и вокруг никого. Только часы тихо тикают на стене.

Она прислушалась к себе и, почувствовала, как предчувствие, острой иголочкой кольнуло в сердце.

Сон ушёл.

Конечно, Даша давно распрощалась с прошлой жизнью, давно выплакала слёзы о безвозвратно ушедшей юности, о девичьих грёзах, о Дмитрии.

И всё же, время от времени, всё это возвращалось во снах, чтобы не давать покоя её истерзанной душе.

Она так надеялась обрести душевный покой в монастырских стенах, но и это

оказалось для неё недоступно.

Вот и сегодня, проваливаясь, в тревожный сон, она не могла избавиться от ощущения, что где-то рядом притаилась беда.

Она не смела, рассказать об этом Елене, а тем более Андрею. Ей было стыдно за свою мнительность.

Окончательно проснувшись, она включила настольную лампу и, взяв на этот раз в руки не евангелие, а книгу, которую ей принесла почитать сестра.

Облокотившись спиной о резную спинку кровати, принялась за чтение.

В дверь коротко стукнули.

— Войдите!

Андрей, с силой, захлопнул дверь и, когда повернул к ней мрачное лицо, удивлённо спросила:

— Что с тобой?

— Я был прав. Арсений волочиться за Еленой!

— Это не так.

— Я никогда не ошибаюсь относительно сына.

Усмешка скользнула по губам Даши.

— Не будь так самоуверен.

Повисло молчание, которое она не собиралась прерывать.

— Даша, ты сможешь, сегодня, спуститься в ресторан? — поинтересовался Рунич.

— Нет, — отозвалась она. — Думаю, не стоит нам показываться на людях. Хотя бы временно.

И вновь уткнулась в чтение.

— Увлекательно? — Андрей посмотрел на название книги и, ещё больше помрачнел.— Тебе нравится, как он пишет?

— Не мешало бы и тебе прочесть.

— Я читал. Странно, он написал так, как будто был давно знаком с вами.

Он пристально всматривался в лицо девушки.

— Не знаю, — слукавила она и мысленно попросила прощения у Бога. — Мы здесь познакомились с твоим сыном. Пожалуйста, не надо говорить о нём плохо. Это Арсений спас меня с сестрой от полиции.

— Если бы у него не было таких очаровательных защитниц как ты с сестрой, — возмущенно прошипел Рунич — Я бы давно запретил устраивать в доме балаган и, обуздал бы этого спасителя!

— Как только смог, Арсений пошёл за тобой! — рассердилась Даша. — Кому ещё, кроме тебя, он мог довериться? Не будь несправедлив. Если бы не он, сейчас я и Елена сидели бы в тюрьме.