По велению сердца

– Всегда рад, – ответил маркиз, и голос его чуть дрогнул.

Определенно Дункану удалось задеть чувствительную струнку его души.

– Сначала вы должны узнать об одном небольшом осложнении.

– И в чем оно заключается? – удивился маркиз.

– Леди Марша заключила сделку с герцогом Бошаном.

– Уже успела? Интересно, как она этого добилась без моей помощи?

– Милорд, это я представил ее герцогу.

– Дункан Латтимор! – сурово укорил его лорд Брэди.

– Простите, сэр. Но я верил в нее. Верю и сейчас.

Лорд Брэди поджал губы.

– В чем именно состоит план?

Дункан рассказал ему все.

– В Оук-Холле для нее сосредоточен весь мир, – сказал он в заключение. – Поэтому ради нее я прошу отложить оглашение помолвки и свадьбу до конца сезона.

– Гм. – Лорд Брэди задумался. – Значит, она должна, как вы говорите, быть «счастлива своей независимостью», пока сезон не подойдет к концу?

– Да.

– Вы говорите, что моя дочь вроде наживки на крючке, чтобы заманить в Оук-Холл внучку герцога?

– Можно посмотреть на дело и так.

– Это именно так, черт возьми! – Лорд Брэди вскочил с кресла. – И я отвечу – нет. Отсрочки не будет.

Дункан тоже встал.

– Милорд, я хочу на ней жениться и охотно подожду.

Маркиз поднял руку.

– Чедвик, я боюсь не за вас, а за Маршу. Я знаю ее лучше. Она, черт возьми, сделает все, чтобы поставить интересы Оук-Холла выше собственных чувств. Нравится ей это или нет, но ей пора подумать прежде всего о себе.

Подойдя к окну, он выглянул в сад. Затем обернулся к Дункану:

– Четыре года я терпеливо наблюдал, как она пытается найти свою дорогу в жизни. И не возражал, потому что она была довольна и счастлива. Но моему терпению пришел конец. Она член семьи Брэди и должна уважать наши ценности. А мы не потерпим, чтобы один из нас вздумал рисковать собственным добрым именем и благополучием.

– Но она сможет выиграть пари, милорд. Поверьте ей. Поверьте мне.

– Ей нанесли оскорбление, – тихо, с угрозой сказал лорд Брэди. – Страшное оскорбление! Работа в Оук-Холле стала временной мерой, чтобы облегчить боль, которая терзает ее на самом деле. В этом вопросе полагаться на нее я не могу.

– Вы правы, ей нанесли оскорбление. – Сердце в груди Дункана стучало, точно колокол. – Возможно, сначала она как раз и пыталась забыть свою беду, оставшись в Оук-Холле. Но за четыре года ее любовь к воспитанию этих девочек стала важнее, чем старая рана. Отрадно это видеть! – Он смотрел прямо в лицо маркизу. – Леди Марша открыла новую страницу, лорд Брэди.

– Нет, клянусь Господом! – Маркиз хватил кулаком по столу. Его глаза гневно сверкали. Но гнев внезапно улетучился. – Я прочитал это у нее в глазах, – прошептал он. – Услышал в голосе, когда она рассказала мне, когда она плакала у меня на руках.

Он стоял, навалившись на письменный стол, и плечи его поникли под гнетом тягостных воспоминаний.

Переживал ли он снова исповедь Марши? Или вспоминал, какой беззаботной была дочка в ранней юности? До того, как потеря невинности изменила ее безвозвратно?

– Знаю, как тяжело услышать такое, – негромко сказал Дункан, – и что вы еще не оправились от удара. Но клянусь вам – отсрочка не нарушит наших планов.

Лорд Брэди поднял голову.

– Быть мужчиной иногда означает обязанность принимать трудные, почти невозможные решения. – В его голосе зазвенела сталь. – Рисковать благополучием любимой дочери, откладывая брачный союз или бросить в беде Оук-Холл? – Он выпрямился. – Школу пусть спасают другие. Мой долг – спасти дочь.

– А чего вы ждете от меня? – горько спросил Дункан. – Когда она войдет сюда и узнает, что должна немедленно стать моей женой, – и этот союз, при тех условиях, на которых настаиваете вы, развеет в прах ее мечты?

В нем вскипел гнев – он швырнул в огонь свой пустой стакан. Стекло звякнуло, рассыпаясь осколками, и на долю секунды он почувствовал некоторое облегчение, а затем жестоко устыдился.

– Значит, вот как вы собираетесь справляться с трудностями, которые неизбежны в браке? – спросил лорд Брэди. – А их будет немало, если вы женитесь на моей дочке. Если вы этого еще не знаете, вас ждет сюрприз!

– Простите, – покаянно сказал Дункан. – Я заплачу за стакан. Подобное поведение недопустимо.

Подойдя к нему, маркиз хлопнул его по плечу.

– Выбросьте это из головы. – И он засмеялся.

Дункан повернулся к нему и почесал подбородок. Ему было очень стыдно.

– Я повел себя как последний дурак, – признал он.

– Время от времени все мы так поступаем. – Лицо маркиза смягчилось. – Вот вам, молодой человек, отличная возможность доказать, чего стоят ваши слова и вы сами. Если вы искренне любите мою дочь, вы сумеете помочь ей пройти через это. Я поставил бы на вас, Чедвик.

Последовало долгое молчание.

Дункан почувствовал, что напряжение мало-помалу спадает. Какой прок злиться на человека, который полагает, что исполняет отцовский долг? Отдает за него дочь в надежде, что он, Дункан, станет ей хорошим мужем?

– Благодарю вас, милорд.

Маркиз приподнял бровь.

– Вы готовы?

– Да, – ответил Дункан. Она его возненавидит, но он постарается завоевать ее любовь. Это задача не из легких, но он с радостью примет вызов.

Будущий тесть дернул шнур звонка. В дверях возник Дженкинс.

– Пришлите сюда леди Маршу, – кратко повелел лорд Брэди.

Дункан обхватил себя руками, пытаясь унять бурю противоречивых чувств: желание видеть Маршу и признаться ей в любви; волнение – как она отнесется к требованию лорда Брэди? Была еще тревога – как, черт возьми, он докажет, что сумеет быть и хорошим мужем, и хорошим зятем?

Прошла долгая минута, пока Дженкинс ходил за леди Маршей. И вот Дункан услышал ее шаги на лестнице, неспешные и уверенные.

Войдя, она сразу же его увидела, и ее глаза вспыхнули.

– Что вы здесь делаете, лорд Чедвик?

– Я здесь, чтобы взять вас в жены, – ответил он, прежде чем успел вмешаться лорд Брэди. Это было его предложение руки и сердца! Никто не должен ему мешать. Он сам все скажет. – Позвольте мне объясниться. С глазу на глаз.

Марша потрясенно взглянула на отца, затем снова на Дункана.

– Только через мой труп, – заявила она.

Она бы еще зашипела, будь она кошкой. А будь коброй – вонзила бы ядовитые зубы.

И она вышла, не удостоив взглядом ни отца, ни Дункана.

Глава 33

– Нет, я вам не открою. – Марша не обращалась к матери так с тех пор, как ей было тринадцать. Тогда мать почему-то раздражала ее по десять раз на дню, причем без всяких на то оснований.

Маркиза постучала снова:

– Откройте дверь, юная леди.

– Я не ребенок! – через дверь крикнула Марша, дрожа от злости и утирая слезы. Она была и разгневана, и напугана. Ее мир снова грозил рассыпаться, выйти из повиновения. – Оставьте меня в покое!

– Я уже оставляла тебя на час.

– Не желаю никого видеть! – крикнула Марша.

– Но когда же?

– Не знаю. Может быть, через несколько лет. Может быть, я останусь здесь навсегда. Не впущу никого, кроме Кэрри. – Она понимала, что ведет себя ужасно грубо и нелогично.

– Ты впустишь меня сейчас же, – твердо велела мать. – Если будет нужно, я принесу ключи.

Марша с отчаянием вздохнула.

– Ладно, – сказала она, – я открою. – Она долго возилась, отпирая дверь, потому что руки дрожали.

Марша никогда не видела мать в таком состоянии: лицо бледнее обычного, заплаканные, покрасневшие глаза. Когда мать вошла в комнату, Марша поняла, что она в ярости. В ярости!

Марша испуганно попятилась.

Мать прошла мимо нее.

– Закрой дверь.

Пальцы все еще дрожали, и дверь просто так не закрылась, поэтому пришлось навалиться на дверь спиной, чтобы притворить ее поплотнее.

Они с матерью долго смотрели друг на друга и молчали.

А затем мать раскрыла объятия.

Марша посмотрела себе под ноги, посмотрела в сторону. Ее грудь вздымалась. Она словно задыхалась, даже пришлось хватать воздух ртом.