По велению сердца

– Вынуждена согласиться, – сказала мать. – Меня восхищает его нежелание бесконечно пользоваться кошельком брата, подобно многим молодым людям.

Маршу охватило отчаяние. Дженис была неумолима. Мать, казалось, очарована Финном не меньше, чем Дженис. Но ей ли этому удивляться? Он лишил ее невинности, а потом бросил, но годы спустя она все еще находила его неотразимым.

– Мама, – сказала она, сдерживая гнев, – неужели ты позволишь Дженис ехать с ним сегодня в Воксхолл?

– Да, – твердо ответила мать. – Я безоговорочно доверяю Гринам и думаю, что глупо судить о Финниане Латтиморе на основании сплетни, которая мне кажется совершенно безосновательной.

– Я согласна, – сказала Дженис самодовольно, как показалось Марше.

И она вскипела – сказалось отчаяние, приправленное собственным печальным опытом.

– Дженис, ты совершаешь огромную ошибку. Не будь ты так наивна, увидела бы сама.

Дженис вскочила, дрожа с головы до ног.

– Значит, теперь ты ревнуешь! Ты сама виновата, что он переключил внимание на меня.

– Он мне совершенно безразличен, – отрезала Марша. – Но я хочу, чтобы и тебя он оставил в покое.

Дженис ахнула.

– Я так радовалась, когда ты вернулась домой, что ты проведешь с нами мой первый сезон – тем более что ты пропустила мой первый выход в свет. И я с радостью отдавала тебе моих поклонников. Больше того – я была счастлива видеть, что ты пользуешься успехом, несмотря на то, что пропустила собственный лондонский дебют. Но теперь я хочу, чтобы ты уехала назад, в эту свою школу!

Сестра выбежала из комнаты и бросилась вверх по лестнице.

Марша слышала ее сдавленные рыдания и ей тоже захотелось плакать.

Отвратительно. Она чувствовала себя просто отвратительно, но не жалела, что сказала им про Финна.

Мать смотрела на нее с укором.

– Мне больно видеть, что вы с Дженис поссорились.

Марша вздохнула.

– Мне тоже. У меня болит за нее сердце. Но я настаиваю на том, что сейчас сказала. Дело не в ревности. – Она встала. – И почему бы не признаться прямо сейчас? Я действительно возвращаюсь в Оук-Холл. Лизандра вняла голосу разума – из собственных эгоистических соображений – и предложила мне прежнюю должность.

– О, Марша, – прошептала мама. – У тебя такой успех в Лондоне! Ты уверена, что тебе не понравился ни один из тех молодых людей, с кем мы завели знакомство в этом сезоне?

Марша села рядом с матерью и взяла ее за руку.

– Нет, мама, – решительно ответила она, хотя сердце ее затрепетало. Никогда она не умела лгать! – Мне очень жаль.

Они с матерью молча смотрели друг на друга.

Мать укоризненно склонила голову.

– Неужели никто? Я думала – тебе, быть может, понравился лорд Чедвик? Ты несколько раз привозила к нам Джо.

Марше стало решительно не по себе.

– Ты могла заметить, что я соблюдала особую осторожность. Привозила его сюда без лишнего шума именно для того, чтобы не было сплетен насчет меня и его отца. И по уважительной причине. Между нами ничего нет.

Мать вздохнула.

– Я заметила, что граф больше не заезжает.

– Я пошла на риск ради Джо. Такой милый мальчик, и ему очень нужны друзья.

– Он мил, правда. – На лице матери появилась нежная, чтобы не сказать печальная, улыбка.

Как жаль ее разочаровывать! Но нельзя же было признаться, что ей отрадно видеться с лордом Чедвиком в те редкие минуты, когда Джо садился к ней в карету. Так она пыталась дать понять графу, что ее интересует не только Джо, но и он сам.

Нельзя, чтобы мать знала. У них с графом нет будущего.

– Значит, мы скоро потеряем тебя снова, – сказала мать.

Марша обняла ее.

– Прошу, не грусти обо мне, – прошептала она, утыкаясь лицом в плечо матери. – Ты же знаешь, как я люблю Оук-Холл.

– Знаю. И я поддержу твое желание уехать из дому при условии…

Марша отпрянула.

– При каком условии?

– Что у тебя на это серьезные причины, – ласково сказала мать, убирая завиток волос за ухо дочери. – Что ты не пытаешься просто сбежать.

– Конечно, – громко сказала Марша. Но в сердце ее что-то оборвалось.

У матери была сверхъестественная интуиция.

Глава 31

Той ночью Марша лежала в постели без сна, дожидаясь, когда после экскурсии в Воксхолл вернется Дженис. Она услышала ее в два часа ночи; сестра пробиралась к себе мимо дверей ее спальни.

Ей очень хотелось пойти к сестре, попросить прощения за то, что помешала ее первым выходам в свет, за то, что довела до слез. Но все так запуталось!

Не стоит устраивать сцен поздно ночью. Тем более что сестра все еще обижена.

Утром Марша пошла в спальню Дженис, вполне готовая к тому, чтобы поговорить с младшей сестрой по душам – и, если нужно, поведать ей всю правду о Финне. Но Дженис там не было.

Обычно Марша просыпалась гораздо раньше Дженис, даже если накануне легла вообще под утро. Несомненно, сказывалась школьная привычка к раннему подъему. Но сегодня, сходя вниз, она услышала голоса в столовой – Дженис и отца с матерью.

Похоже, сестра была очень взволнованна. Марша застыла на месте.

– Ты его любишь? – Голос матери.

Ее сердце замерло. Потом возникла безумная надежда, что говорят они о ком-то другом, не о Финне.

– Да, я его люблю, – призналась счастливая Дженис. – Разве можно его не полюбить? Он добрый, ласковый, красивый, – она тихо засмеялась, – и обращается со мной, как с королевой. А еще у него много таких замечательных идей! Жизнь с ним станет приключением.

– Значит, ты поедешь в полк? – спросил отец.

Марша стиснула кулаки. Господи, они говорят о Финне! О, какой хитрец! Прямо у нее под носом! И все потому, что он знал – она никогда не расскажет, что произошло между ним и ею.

– Да, конечно, – ответила Дженис. – Мне даже не терпится.

– А когда он приедет, чтобы поговорить с папой? – спросила мать.

– Сегодня днем. Он сказал – после часу дня.

– Буду ждать, – сказал отец. – Но, дитя мое, меня все-таки беспокоит, что газеты писали, будто он порвал с братом. Сначала мне нужно переговорить с лордом Чедвиком и выяснить, в чем там дело.

– Папа, не делай этого! – Дженис, похоже, здорово испугалась. – Финн может подумать, что ты в нем сомневаешься.

– Это мой долг, – ответил маркиз.

– Да, разумеется. – Дженис, конечно, была возмущена, хотя не подала виду – из уважения к родителям. Однако Марша в этом не сомневалась. – Вот только как сказать Марше? – продолжала сестра. – Она просто ненавидит Финна!

– Это придется сделать, девочка, – сказал маркиз. – Если, конечно, этому суждено случиться. Не будем забегать вперед.

– Но, папочка, разумеется, так и будет! Он решительно дал понять, что придет сегодня. Уверена, что поняла его правильно.

– Вероятно, ты не ошиблась, – сказала мать. – Дженис, я согласна с папой. Нам нужно подождать и посмотреть, что принесет сегодняшний день.

Марша попятилась. Не может она встретиться с ними лицом к лицу. Не сейчас. Лучше пойти к себе и попросить, чтобы ей принесли чаю с гренками.

Дженис не может выйти за Финна! Это невозможно. Но чем сильнее будет она возмущаться, тем сильнее они уверятся, будто она просто ревнует.

Может быть, Дункан сумеет объяснить отцу, что Финн – неподходящая партия для Дженис?

Марша не знала, почему Финну было отказано от дома. Что, если отец подумает, будто решение Дункана в отношении Финна – всего лишь обычная ссора братьев? Что, если он тем не менее решит дать согласие?

А вдруг Дункан не попытается предостеречь отца? У Дункана больше нет власти над братом. Он умыл руки. Вдруг он вообще откажется приехать и обсуждать все это с отцом, если тот его позовет? Особенно если вспомнить, что она, Марша, отвергла предложение графа выйти за него замуж, да еще сбежала из его дома?

О Господи! Все так непредсказуемо.

Остается единственное решение. Другого пути нет. Она сама должна остановить Финна. И она знает, как это сделать.