Возвышение падших (СИ)

Хадижа-калфа, опустив глаза, поклонилась своей госпоже, а после покинула покои.

Тяжело и волнительно сглотнув, Хюмашах Султан медленно повернулась к замершему мужчине лицом, сжимая в руке пузырёк со смертельным ядом.

К её сильному удивлению, он не был безобразным, толстым и с широким красным лицом, каким она его себе представляла. Феридун-паша не вызывал отторжения, которое Хюмашах Султан ожидала испытать при первом взгляде на него. Это несколько сбило её с толку, отчего она растерянно нахмурилась.

Вглядываясь в его лицо сквозь прозрачную ткань вуали, Хюмашах отметила про себя, что оно было приятным, но с жёсткими и резкими чертами. Чёрные глаза Феридуна-паши смотрели на неё осторожно, изучающе и… нежно? Ахмед-паша, по её воспоминаниям, наоборот, внешне выглядел вполне безобидным, но в его тёмных глазах были лишь жёсткость, властолюбие и жадность.

Облачён новоиспечённый супруг был, по иронии судьбы, в чёрный, будто траурный, кафтан, расшитый блестящими прямоугольными агатами.

Феридун-паша поклонился госпоже, слегка наклонив черноволосую голову, а после неспешно подошел к ней, словно боясь спугнуть.

Хюмашах Султан ещё больше напряглась с его приближением, всё сильнее сжимая пузырёк с ядом в своей руке. Её намерение убить его предательски таяло с каждой секундой. Он, будто назло, оказался приятным и учтивым мужчиной. Но он — не Ахмед.

— Султанша, — приветственно произнёс Феридун, и голос его звучал пронизывающе и в то же время мягко.

— Феридун-паша.

Его смуглая рука поднялась к её лицу, отчего Хюмашах Султан неосознанно вздрогнула, и одним лёгким движением сбросила чёрную вуаль, что плавно приземлилась на пол.

Глядя в его чёрные глаза, Хюмашах Султан, вопреки всем своим ожиданиям, видела в них лишь осторожность и тепло. Ей так не хватало тепла все эти годы…

— Я слышал, будто вы унаследовали красоту от своей матери, Михримах Султан, что славилась ею на весь мир. Всё правда. Прекраснее женщины я не видел.

Хюмашах Султан, тяжело дыша, отошла в сторону, повернувшись спиной к мужу, и опустила льдисто-серые глаза. Коснувшись ими пузырька в своей руке, она ощутила раздражение. Она понимала, что отступала от своей затеи. Феридун-паша оказался совсем не тем человеком, которого она хотела убить.

Хотел бы Ахмед-паша, чтобы она убивала во имя его памяти? Нет. А её достопочтенная Валиде, Михримах Султан? Нет. Её дети? Нет.

В своих раздумьях женщина и не заметила, как Феридун-паша подошёл к ней. Смуглая рука осторожно прикоснулась к её лицу и приподняла его за подбородок.

— Я знаю, что вы не желали этого брака. Поверьте, если бы я мог что-либо изменить, то этого брака не было бы. Но, приказ Повелителя для меня непреодолим. Как и для вас.

Тяжело вздохнув, Хюмашах Султан отпрянула от его руки и отступила в сторону.

— Если пожелаете, то этой ночью я оставлю вас. Сколько вам нужно времени? День, неделя, месяц, год. Я буду ждать.

Хюмашах, неверяще слушая его слова, почувствовала укол вины. Она не сможет убить человека, который впервые за долгие годы отнесся к ней с теплом и пониманием. Она — не убийца.

Стоя спиной к ждущему ответа мужчине, она раскрыла вспотевшую ладонь и в который раз взглянула на пузырек с тёмно-жёлтой жидкостью.

Стремительная мысль о самоубийстве пронеслась в её голове, но мгновенно потухла. У неё маленькая дочь и сыновья, что нуждаются в её любви и поддержке. Они потеряли отца, не могут лишиться и матери.

Вздохнув, Хюмашах подошла к столику у зеркала и положила пузырек с жидкой смертью в свою шкатулку. После, повернувшись лицом к мужчине, она хмуро взглянула на него, спокойного, но напряжённого.

— В исламе сильны традиции и обычаи, паша. Брак не может считаться совершённым, если он не консуммирован в первую брачную ночь. Таков обычай. Против Аллаха я не пойду. Смирюсь, как смирилась с волей Повелителя.

Феридун-паша нахмурился, вслушиваясь в её слова.

— С этой ночи я, хотя и неохотно, вручаю вам своё сломанное сердце. Одно неловкое движение — оно разобьётся. И тогда всё пойдет крахом. Не только моя жизнь, но и ваша, и жизнь моих детей.

Говоря это, она медленно подходила к новому мужу, чьи чёрные глаза неотрывно следили за ней. Закончив, она стояла к нему довольно близко. Феридун-паша смахнул с её лица слезы, которых она и не почувствовала.

— Клянусь, что буду бережно хранить его и оберегать от невзгод.

Его рука медленно спустилась с её лица на тонкую шею. Хюмашах Султан, чувствуя, как мужские пальцы коснулись пуговиц её чёрного одеяния, тяжело прикрыла глаза, стараясь не думать об Ахмеде-паше.

Дворец Айше Султан.

Взволнованная и трепещущая от волнения и нестерпимого ожидания Айше Султан, облачённая в ночное платье из красного шёлка, придирчиво оглядела себя в большом зеркале. Служанки, расхаживая по опочивальне, зажигали свечи, поправляли покрывало кровати и кружили вокруг госпожи.

Одна из них набросила алую вуаль на тёмно-каштановые распущенные волосы госпожи, за которой скрылось и её взволнованное лицо.

Когда двери распахнулись, служанки, спешно поклонившись, покинули опочивальню, обойдя Альказа Бея. В его чёрных глазах таились, в отличие от глаз его жены, мрачность и напряжение.

Айше Султан не смогла заметить этого, увлечённая собственными переживаниями. Увидев его, высокого и статного, в синем кафтане, она вспыхнула розовым румянцем и волнительно задышала.

Альказ Бей медленно подошёл к взволнованной жене.

— Султанша.

Айше Султан от звука его голоса задрожала ещё больше, отчего даже вуаль на её лице слегка затрепыхалась.

— Я знаю о ваших чувствах ко мне, госпожа, — размеренно заговорил Альказ. — И, поверьте, дорожу ими и оказанной мне честью быть вашим мужем. Но, ответных чувств я вам даровать не могу, так как сердце моё отдано другой женщине. Дабы не заставлять вас и себя страдать, я не останусь этой ночью с вами. Простите…

Коротко поклонившись, Альказ Бей развернулся и стремительно покинул опочивальню.

Айше Султан, до которой с трудом доходил смысл его слов, довольно долгое время стояла в растерянности и молча смотрела на закрывшиеся двери. Счастье и волнительное нетерпение, которые ещё несколько мгновений назад безраздельно владели ей, испарились.

Слёзы, горькие и обжигающие, заструились по её лицу и, раздражённо смахнув с головы алую вуаль, она осела на пустую кровать, погрузившись в несчастные рыдания.

Топ Капы. Султанские покои.

Во мраке наступившей ночи Орхан задумчиво стоял на своей просторной террасе. Лёгкий летний ветер ворошил его чёрные волосы. Наблюдая за ночными гуляньями по поводу свадеб, он слегка улыбался.

Эсен, облачённая в лазурно-голубое платье, стояла рядом, положив темноволосую голову на его широкое плечо.

— С вашей террасы открывается такой прекрасный вид, господин. Я хотела бы постоянно лицезреть его…

Орхан тепло улыбнулся от её слов, приобняв её одной рукой.

— Приходи сюда почаще и любуйся, Эсен.

— Не могу же я беспокоить вас по таким пустякам?

— Можешь, — шире улыбнулся черноволосый султан. — Ты можешь всё, что пожелаешь, Эсен. Если что-то понадобится, обратись ко мне и я исполню твою просьбу.

— Всё, что пожелаю? — переспросила Эсен, игриво улыбаясь.

Орхан, насмешливо взглянув на неё своими тёмно-карими глазами, кивнул.

— Тогда у меня есть к вам небольшая просьба.

— Говори, — с готовностью отозвался султан.

— Шах Султан часто читает книги, которые заимствует в вашей библиотеке Топ Капы. И, когда я спросила у госпожи, можно ли мне прочитать одну из них, она ответила, что мне это ни к чему. К тому же, её книги написаны на испанском языке, которого я не знаю.

— И что же тебя расстроило?

— Позволите ли вы и мне брать книги из вашей библиотеки? Я бы очень хотела говорить с вами обо всём, а не только о делах в гареме. В прошлом у меня не было возможности обучаться. Я бы изучила другие языки, узнала бы столько нового из книг… Тем более, скоро вы отправляетесь в поход. Я бы хотела писать вам письма, но слов и знаний не хватает, дабы описать свои чувства.