Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Вдруг Тамит подумала, что, наверное, только что была убита ее способность иметь детей.

Врач подтвердил ее опасения на другое утро.

- Ты пока останешься здесь – под моим присмотром, - сказал он.

Тамит беспокойно пошевелилась и привстала, и ей тут же приказали лечь обратно. Она послушалась; малейшее движение сейчас было мучительно.

- А мой муж? – пробормотала она.

- Я сказал ему, что ты заболела, - ответил врач. – И так и есть.

Он сочувственно-неодобрительно поморщился, глядя на больную.

- Мне жаль, госпожа Тамит. Вероятно, что детей у тебя больше не будет.

Тамит кивнула.

Это сейчас не печалило ее… даже радовало.

Она покинула храмовую больницу через пять дней; несмотря на первоначальные страдания, оправилась Тамит быстро. Ей сказали еще десять дней воздерживаться от близости с мужем.

Это тоже далось легко.

Не потому, что Нечерхет так любил ее и заботился о ее здоровье – а потому, что… у него не было воли настоять, зато был страх перед ее неизвестной болезнью. Тамит чувствовала, что между ними нет ни любви, ни близости – и с необычайной остротой чувствовала, что это за человек.

И прекрасно, что от такого у нее не будет детей. Но Тамит еще совсем молода и полна сил, и непременно возьмет свое. Тамит непременно обернет себе на пользу все пороки этого жреца и все обстоятельства.

========== Глава 18 ==========

Ка-Нейт отяжелела и редко покидала дом, хотя первоначальные недомогания прошли. Муж больше не брал ее с собой, и она чувствовала, что любая ее подобная просьба может привести к резкому отказу.

Не потому, что он стал меньше любить ее – потому, что стал любить ее больше. Он так тревожился за нее и своего первенца, что молодая женщина чувствовала это даже сквозь его непроницаемое самообладание.

И подавно он не хотел больше брать ее с собой в западную часть города, хотя Ка-Нейт скоро преодолела свой испуг. У нее появилось трогательное и сильное желание – пристроить к собственной гробнице гробницу для Мерит-Хатхор, своей любимой прислужницы, которая была ей матерью, сестрой и другом.

А если это потребует слишком много труда, просто установить саркофаг для Мерит-Хатхор рядом с ее саркофагом, в ее собственном доме на Западе, и изобразить ее прислужницу рядом с собой на стене – чтобы Мерит-Хатхор осталась с нею и за гранью смерти. С самой женщиной Ка-Нейт об этом не разговаривала, предвидя решительный отказ: Мерит-Хатхор сочтет это недопустимым… она никогда не перешагнет черту между собой и госпожой, несмотря на свое властолюбие.

И их господин тоже с этим не согласится – он думает совершенно как Мерит-Хатхор, что слуги есть слуги. Будь Ка-Нейт менее честна, она бы вынудила мужа склониться к ее просьбе, пользуясь своим положением; но это было противно ей.

У нее не было собственных мастеров и управителей – она, в отличие от госпожи Мут-Неджем, не занимала независимого высокого поста и не могла распоряжаться нигде, кроме собственного дома. Ка-Нейт никогда не хотела власти… но понимала сейчас, как это бывает нужно даже для блага других.

Она ласково попросила мужа о милости для Мерит-Хатхор, когда они однажды в саду играли в сенет*.

Рука Неб-Амона замерла над столом, потом он поднял глаза.

- Если ты хочешь, я прикажу обустроить для нее гробницу рядом с твоей.

Ка-Нейт вспомнила голых измученных рабочих на жаре, занятых тягчайшим трудом, и вздрогнула. Она отказалась бы даже от отдельной гробницы для себя, если бы муж уже не начал работы…

- Нет, не нужно, - сказала молодая женщина. – Я бы хотела, чтобы ее саркофаг установили рядом с моим, в моей гробнице.

Красивое лицо жреца застыло на миг, большие глаза уставились в ее глаза.

- Нет, - сказал он. – Это только твой дом, и он будет освящен только для тебя. Никакая служанка не разделит его с тобой.

Ка-Нейт открыла рот, готовая его умолять… но вдруг почувствовала, что это унизительно для ее достоинства. Ее супруг не согласится.

- Тогда пусть для Мерит-Хатхор обустроят отдельную гробницу, - решительно сказала она. – И изобразят ее рядом со мною. Я люблю ее и не хочу с нею разлучаться.

Неб-Амон кивнул и улыбнулся: около красивых глаз появились лучи-морщинки. Он любил, когда жена проявляла волю.

- Я сделаю распоряжения завтра же, - сказал он.

Ка-Нейт встала, придержав заметно округлившийся живот, подошла к нему и обняла. Поцеловала в губы - она осмелела в любви с тех пор, как они поженились, как осмелела во всем остальном: и сейчас коснулась язычком его губ, прося их раскрыться; муж страстно прижал к себе ее голову, погрузив пальцы в волосы. Их языки слились.

Ка-Нейт взяла его за руки, переплетя пальцы с его пальцами. Потянула к себе, и он встал, заглядывая ей в глаза.

- Пойдем, - прошептала жена, умоляюще улыбаясь. Они пошли в дом, обнявшись, и в спальне предались друг другу.

Фигура Ка-Нейт уже изменилась, хотя и немного – но она опасалась, что покажется мужу некрасивой. А ему доставляло особенное удовольствие наблюдать, как расцветает в ней новая жизнь, как это становится заметно – и гладить ее живот, разговаривать с тем, кого она носила.

Он очень надеялся, что это сын, который мог бы ему наследовать. Хотя от Ка-Нейт любое дитя будет желанно.

А сейчас, когда они лежали рядом и его рука покоилась на животе жены, она вдруг спросила Неб-Амона, как тот хочет назвать ребенка.

- Я бы хотела, чтобы в имени ребенка было имя Амона, - с улыбкой сказала молодая женщина. – Будь это сын или дочь. Хочешь ли ты этого, господин?

- Да, - медленно сказал жрец. Он улыбнулся в ответ на улыбку жены, восхищаясь, как она угадывает его желания. – Амен-ем-хат – Аменемхет*, если родится сын. И Меритамон, если это будет дочь. Амон – лучший из покровителей для детей в этом городе…

Они поцеловались, с нежностью глядя друг другу в глаза.

Вдруг Ка-Нейт заплакала – нет, просто слезы обильно потекли из глаз, так что муж испугался, что ей больно или она вдруг чем-то расстроилась.

- Что с тобой?

- Я слишком счастлива с тобой, - ответила Ка-Нейт. – Я не знаю, достойна ли такого счастья; может быть, боги скоро прекратят его…

- Перестань! – рассердился великий ясновидец.

Он коснулся своей груди, на которой еще висел золотой амулет Амона. И вдруг снял его и надел на шею жены.

- Носи постоянно. Это охранит тебя от всякого зла. Ты – госпожа, наиболее всех достойная счастья, и я запрещаю тебе думать иначе!

***

В это самое время Тамит и Нечерхет сидели на крыше своего дома, в своем маленьком гранатовом садике. Тамит почему-то по-прежнему восхищала эта выдумка – сделать сад на крыше.

Эти двое тоже только что играли, но у них не возникло никакого желания предаваться любви. Супруги просто сидели, любуясь закатом, погруженные каждый в свои мысли.

А может, это только Тамит была погружена в свои мысли, а Нечерхет сидел бездумно. Он не любил утруждать свою голову больше, чем требовалось.

- Я думаю о своей гробнице, - вдруг сказал жрец.

Тамит вздрогнула. Нашел о чем думать!

- Ты уже строишь ее? – спросила она с некоторым беспокойством.

Жрец кивнул.

Он вдруг потер гладкий подбородок, и лоб избороздили морщины.

- Сейчас решается, где будет моя гробница, - сказал он. – Этим ведает великий ясновидец, у меня нет собственных рабочих.

“Неудивительно”, - с презрением подумала Тамит.

И вдруг ее осенила такая прекрасная мысль, что она готова была рассмеяться от счастья.

Она походатайствует за своего мужа перед Ка-Нейт, перед доброй и великодушной госпожой Ка-Нейт! Это превосходнейшая возможность сблизиться с нею снова – уже не как служанке с госпожой, а как госпоже с госпожою. Ка-Нейт по-прежнему не держит на нее зла, и даже жалеет – Тамит помнила, с каким сочувствием ее хозяйка смотрела на нее тогда, в праздник Опет.