Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Тамит легла рядом и тронула любовника за плечо; от этого прикосновения он вздрогнул, точно его хотели пытать. Повернулся к ней.

- Что?

Бледный, усталый, огорченный – сраженный тем, что с ним сделали.

Тамит не было его жалко. Кто виноват здесь, кроме него самого – разве она сама легла к нему в постель?

- Ты женишься на мне? – шепотом спросила она.

Приказала.

Нечерхет кивнул, потом отвернулся и затих. Тамит устроилась рядом с этим крупным телом – важным, сильным человеком, которым распорядилось небольшое движение золоченого ковчега. Она закрыла глаза и заснула.

Это не конец – только начало.

На другой день Нечерхет ушел рано, не разбудив ее и даже не потревожив: празднество Амона продолжалось. Тамит выспалась всласть, потом встала и тщательно прибрала дом с помощью немногих слуг Нечерхета; приготовила обед и по-новому нарядилась.

Нечерхет вернулся поздно, но раньше вчерашнего. Тамит с улыбкой подошла к нему, поклонилась и поцеловала в холодную щеку.

- Здравствуй, дорогой брат.

Он вздрогнул, потом с опозданием улыбнулся. Кивнул. Но прежнее его шутливое благодушие, ни даже угрожающе-веселое настроение первых дней не вернулось. Не хотел – он не хотел, чтобы так было, но теперь уже поздно.

- Когда ты женишься на мне? – спросила Тамит. Откинула голову, глядя в лицо мужчине; жрец болезненно поморщился.

- Когда кончатся праздники… тогда.

Наконец он словно овладел собой и повеселел. Того, что сделано, уже не превратишь в несделанное.

- Ты хорошая девушка.

“Ты еще не знаешь, как я хороша”, - подумала Тамит. Улыбнулась и погладила любовника пальцами по щеке, потом прижалась к его груди. Как бы ей хотелось вот так обнять другого.

Это не Неб-Амон, и никогда им не будет – даже бледным его подобием. Почему такого мужчину, поистине божественных достоинств, заполучила девица, которая и так была богата всем с рождения! Если существует Маат – разве это может быть справедливостью?

Но пока Нечерхет все, что у нее есть.

- Пойдем, я дам тебе поесть, - пригласила Тамит. Провела своего убогого жениха в его убогую комнату, потом принесла ему ужин. Он начал есть, и вскоре стал смотреть на нее почти с прежним удовольствием.

- Я рад, что боги послали мне тебя, девушка.

Еще бы он не был рад!

Тамит в эту минуту был почти отвратителен этот заурядный человек, недостойный своего положения – человек, которому она предлагает свою красоту и таланты, почти навязывает их, потому что… потому что сильный и благородный господин, вроде Неб-Амона, даже не посмотрел бы на нее. Только порочный жрец вроде Нечерхета мог попасться в такие сети.

Тамит опустила глаза, все же с удовольствием ощущая на себе восхищенный взгляд своего любовника, и подумала, что Нечерхет ей пригодится. Он умен, но она умнее. Он хитер, но она ловчее… и ум, и хитрость у этого жреца небольшие, заурядные, и таких планов, какие рождаются в ее разуме, он не выдумает никогда.

Тамит подумала, что этот человек станет для нее обеспечением ее положения и удобным щитом; она сумеет переложить свою вину на него, когда это понадобится.

А это понадобится.

Она не была рождена, чтобы сделаться женою ничтожного и трусливого прислужника вроде Хепри; как и простого слуги дома; как и достаточно высоко стоящего, но ничем этого не заслужившего человека вроде Нечерхета.

Она могла бы быть царевной… царицей, только такие, как она, этого и достойны. Но пока она будет использовать всех, кого сами боги поставили ниже нее – таких, как ее жених – чтобы подняться так высоко, как сможет.

Тамит закрыла глаза и снова с тоскою подумала о том, кто не возьмет ее, каких бы высот она ни достигла. Неб-Амон предубежден против нее, он ее ненавидит – наверняка Тамит оговорили перед его лицом все злобные ничтожные слуги, которые не обладают ее достоинствами. Особенно Мерит-Хатхор, на которую не посмотрит ни один мужчина, потому что она сама как мужчина. Интересно, говорил ли ей кто-нибудь правду о ней?

Но Тамит почему-то не могла презирать эту женщину, как прочих. Как не могла презирать и Ка-Нейт – эти женщины стоили не презрения, но ненависти. Тамит никак не могла понять, почему Ка-Нейт ее не возненавидит, хотя Тамит сделала для этого все. Эта женщина была молода, как она сама, красива, как она сама… но при этом имела что-то, чего Тамит никак не могла получить… никак. Эту способность прощать своих врагов.

В служанке Ити это было слабостью, потому что Ити не могла противостоять своим врагам и даже распознать их.

А в этой женщине – нет.

Ка-Нейт не была дурочкой, как Ити.

Она видела сердца людей.

Но в ней была какая-то непонятная Тамит сила, которая, по-видимому, и привлекла к ней великого ясновидца… что-то, что наполняло ее, что-то, что вызывало к ней любовь других. Что-то такое, из-за чего Неб-Амон смотрел только на нее…

Тамит улыбнулась своему жениху, который не угадал ни одной из мыслей, которые сейчас владели ею, а потом поклялась себе, что погубит Ка-Нейт. Ей даже не так хотелось, чтобы сердце Неб-Амона обратилось к ней, как хотелось уничтожить эту женщину. Уничтожить то, из-за чего ее так незаслуженно любят.

Вдруг ей захотелось увидеть падение верховного жреца, этого действительно сильного и телом, и сердцем человека, захотелось увидеть его страдания и беспомощность. Если уж Тамит не в силах вызвать в нем страсть к себе, она сделает так, чтобы с ним не наслаждался никто другой.

Вдруг Тамит подумала, что великий ясновидец ее не ненавидит даже – он ее презирает, он не думает о ней вообще, как о любой служанке; и эта мысль была так мучительна, что Тамит едва не застонала вслух.

Она непременно сделает так, чтобы с ним не наслаждалась Ка-Нейт, эта женщина, которая не заслужила ни его, ни всего, что имела с рождения.

Тамит подумала, что чем выше она стоит и чем больше знает, тем больше может узнать способов уничтожить свою госпожу. Эту женщину, которая очень быстро погибла бы, если бы ее вот так выгнали на улицу, как Тамит; эту женщину, которая ничего не добилась бы для себя сама.

Девица задумчиво улыбнулась жениху и сказала:

- Я тебя люблю, милый брат.

Нечерхет ошеломленно моргнул, потом широко и счастливо улыбнулся.

Тамит его ненавидела и презирала как никогда.

Они поженились через неделю.

***

Жизнь Ка-Нейт снова потекла спокойно и счастливо. Супруг ее не был теперь так занят, и часто проводил с ней целые вечера – он даже рассказывал ей о своих делах, о чем Ка-Нейт уже не надеялась услышать.

- Сейчас идет строительство, - говорил ей Неб-Амон, ублаготворенно улыбаясь. – Расширяется запад, и именно я руковожу этими работами.

- Запад? Г-город мертвых? – переспросила Ка-Нейт, запнувшись от волнения, и, как всегда в такие минуты, положила руку на живот.

Муж кивнул, в отличие от нее, совершенно спокойно говоривший и слушавший об обиталище смерти.

- Я начал работы и для тебя, - сказал он. – Переговорил с твоим отцом о твоей гробнице, и он сказал, что еще не начинал строить ее. Я приказал, чтобы твой дом на западе начали возводить немедленно.

Жрец подсел к оцепеневшей Ка-Нейт, с любовью коснулся ее щеки, отвел волосы с виска.

- Ты встревожена?

- Я боюсь, - сказала она. – Зачем ты заговорил со мною об этом, Неб-Амон!

Она осеклась, чувствуя, что следовало бы поблагодарить за такую заботу. Все люди в Та Кемет очень заботились о своей посмертной судьбе, и счастлив был тот, кто мог соорудить для себя каменную подземную гробницу с несколькими залами, выполнить все обряды и выбить все священные надписи… Супруге верховного жреца никак не грозило небрежение в этом отношении.

- Благодарю тебя, господин, ты так любишь меня…

Неб-Амон обнял ее, прижав ее голову к своему плечу.

- Но тебе страшно, - приглушенным, успокаивающим голосом сказал великий ясновидец. – Но ведь ты знаешь, что смерть – просветление? Те, кто уходит на Запад, возрождаются. Мы с тобою будем вместе на полях Иалу.