Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Ка-Нейт было жаль, что она не может еще раз увидеться с Тамит до родов и ободрить ее. Она никому не сказала, что это Тамит – жена Нечерхета и что это она просила ее о милости для своего мужа. Ка-Нейт понимала, как такое воспримут в ее доме. Как все-таки могут оболгать человека, особенно женщину!

Она не поделилась этим даже с Мерит-Хатхор.

Но Ка-Нейт послушалась мужа и осталась дома, не принимая никого – присматривала за хозяйством, насколько хватало сил, но больше спокойно шила и вышивала, слушая писца, читающего стихи, или музыку. Когда до родов осталось полмесяца, Мерит-Хатхор вдруг забеспокоилась – сама не зная отчего.

Она подошла к господину дома с той же просьбой, что и десять месяцев назад – выставить охрану у покоев госпожи и смотреть за ней тщательно, очень тщательно.

- Боги могут охранить госпожу от злых сил, - сказала Мерит-Хатхор. – Но от людей ее должны беречь люди. Прошу тебя, господин, береги нашу госпожу, у нее есть враги, которые все еще не схвачены…

Неб-Амон вдруг вспомнил, что тот, кто нанял убийцу, напавшего на Ка-Нейт, все еще не найден.

Недели, оставшиеся до главного в доме события, Ка-Нейт провела почти как заключенная – Мерит-Хатхор убедила господина не говорить ничего самой госпоже о том, что за ней следят… но наверняка Ка-Нейт чувствовала это. И не спорила потому, что понимала, кто и зачем так решил.

В ее покоях были расставлены статуэтки богини Таурт, покровительницы рожениц*. Ее комнаты были снова освящены и окурены благовониями; домашний врач переселился в смежную с господскими покоями комнату, чтобы оказаться рядом в тот самый час, когда это потребуется.

Ка-Нейт было страшно, но она никому не говорила об этом – и еще страшнее от всех этих приготовлений. Ее муж был рядом почти постоянно, готовый успокоить ее, но она не требовала успокоения – все тревоги оставались в ее груди. Что могло бы успокоить ее, кроме благополучного исхода?

Но когда это началось, Неб-Амона рядом не было.

Ка-Нейт сидела в саду, наблюдая, как Ра спускается в западные края – закат был красным, зловеще-красным, как будто свет, разлившийся по листьям, траве и пруду, был окрашен кровью. Молодая женщина моргнула и зажмурилась: солнце, опускаясь за горизонт, послало красный луч ей прямо в глаза. Она встала, готовясь идти в дом… и почувствовала резкую боль внизу живота.

Ка-Нейт схватилась за живот, часто дыша одновременно от облегчения и страха. Она ускорила шаги, потом побежала; стражник у входа в тревоге посторонился.

- Госпожа?..

Она не ответила, вбегая в дом и ища взглядом Мерит-Хатхор.

- Мерит-Хатхор!

Ей ответило только эхо; но когда Ка-Нейт готова была уже снова позвать, Мерит-Хатхор очутилась перед нею.

- Идем сейчас же наверх. Обопрись на мое плечо, - сказала она, не задавая никаких вопросов. Ка-Нейт оперлась на подставленное плечо, и они стали подниматься; на середине лестницы Ка-Нейт стиснула плечо наперсницы и едва не уронила их обеих.

Потом наступил долгий отдых, так что Ка-Нейт спокойно легла и через некоторое время начала вертеться от беспокойства, поглядывая на сидевшую рядом Мерит-Хатхор:

- Может быть, еще не время?

- Так всегда начинаются первые роды, - ответила женщина. – Это будет долго, госпожа… придется терпеть.

- Я знаю, - ответила Ка-Нейт, и тут же ее лицо исказилось новым приступом боли.

Мерит-Хатхор быстро поднялась.

- Сейчас я позову к тебе врача. Приказать ли сообщить твоим родителям? Позвать ли твою мать?

- Нет! – тяжело дыша, со страхом ответила Ка-Нейт. – Нет, я не хочу, чтобы моя матушка это видела! Позови Уну… и все.

- Сейчас, - ответила Мерит-Хатхор и быстро вышла.

Врач явился тотчас же, сосредоточенный, в своем белом одеянии и с бритой головой похожий на жреца. Мерит-Хатхор замешкалась, потому что собирала служанок госпожи и оповещала дом о том, что происходит.

Ка-Нейт ничего не видела, потому что лежала, но чувствовала, какой переполох начался в доме. Топали, пробегая мимо, слуги, слышались разговоры, кто-то молился вслух. Это ее пугало.

- Не уходи от меня, Мерит-Хатхор, - попросила госпожа, ища руку верной прислужницы.

- Я никуда не уйду, - ответила та, беря ее за руку своей твердой теплой рукой и поглаживая ее пальцы. Это прикосновение так же обнадеживало, как и ее голос.

Уну сидел чуть в стороне, наблюдая за госпожой – пока не было нужды в его вмешательстве, и едва ли оно потребуется еще часов десять. Хотя это может быть и быстро… но непохоже.

Схватки повторялись все чаще. Ка-Нейт, терпеливая, всегда молча переносившая боль, теперь не могла терпеть и стала вскрикивать.

- Не держи криков в груди, госпожа. Это будет хорошо для тебя, - говорила, склонившись над нею, Мерит-Хатхор.

Она прикладывала ко лбу госпожи мокрые тряпицы, гладила ее руки. Вскоре ее отстранил Уну и, наклонившись, быстрыми движениями прощупал живот роженицы.

- Все хорошо, - сказал он.

Ка-Нейт едва ли его слышала. Она уже плохо понимала, что происходит вокруг – понимала только шум и голоса, мучившие ее снаружи, и боль, мучившую изнутри. За окном совсем стемнело; Ка-Нейт повернула голову и увидела только ночь.

- Неб-Амон! – позвала она.

Она умрет в черной ночи, не повидав его!

- Неб-Амон!.. – повторила Ка-Нейт.

- Он придет, госпожа. Амон сократит его дорогу, - проговорила Мерит-Хатхор, сама полная беспокойства: почему господина нет? Почему именно сейчас он отсутствует – когда так нужен!

- Поди узнай, где господин, - шепнула женщина То, и девушка бесшумно скользнула прочь.

- Неб-Амон! – повторила Ка-Нейт, плача, как дитя.

Через несколько минут вернулась То и отозвала в сторону старшую прислужницу, так что ей пришлось оставить госпожу, которая стала цепляться за простыни вместо ее рук.

То обежала дом в поисках господина, но никто не знал, куда он отбыл – служанка только перепугала всех, а больше всего толстого управителя Сенура, который вообразил, что госпожа умирает и спросят за это с него…

- Ни слова об этом! – яростно шепнула Мерит-Хатхор испуганной девушке. – Не смей пугать госпожу!

Ка-Нейт вцепилась в руку вернувшейся наперсницы, как утопающая.

- Когда он придет?

Ее глаза моляще блестели, лицо сильно осунулось, черные волосы и простыни вымокли в собственном поту.

- Призывай Таурт, - прошептала Мерит-Хатхор. – Призывай богиню.

- Неб-Амон, - как заклинание повторила Ка-Нейт вместо имени Таурт.

Начало светать, и золотые лучи скользнули по ее телу, облепленному мокрым платьем и простынями. Ка-Нейт вздрогнула от озноба и тут же застонала от боли.

И тут раздались громкие быстрые шаги, и вошел господин дома. Взмахом руки отстранил от своей супруги всех и, наклонившись, прижался губами к ее лбу.

- Господин, - прошептала Ка-Нейт, пытаясь улыбнуться.

Он сел рядом и, сжав ее руку, стал молиться, закрыв глаза.

Врач перехватил взгляд Мерит-Хатхор и вдруг сказал:

- Пора сажать госпожу на стул*.

- Господин, пора, - сказала Мерит-Хатхор, осторожно подступая к верховному жрецу, который, казалось, весь отдался молитве. Он вздрогнул и раскрыл глаза. И тут же встал, выпустив руку жены.

Никто не ожидал того, что произошло потом – Ка-Нейт хотели поднять под локти, но Неб-Амон сам подхватил ее на руки и в несколько широких шагов перенес к родильному стулу.

Ка-Нейт опустилась на него с мгновенным облегчением, но тут же снова застонала, выгибаясь и закусывая губу.

- О ты, владыка правды, владыка богов, - прошептал, глядя на это, Неб-Амон. Он переплел пальцы с пальцами жены, словно надеясь передать ей свою силу. И тут же врач издал победный возглас и приказал госпоже тужиться.

Она скорчилась, стиснула руки своего супруга и Мерит-Хатхор и с криком разрешилась от бремени.

- Благодарение Амону, - прошептал великий ясновидец, слыша слабый крик новорожденного и видя, как врач ловким движением ножа разделяет мать и ребенка. Неб-Амон подхватил свою обессиленную жену и перенес ее на постель. Он сел к ней, и их пальцы снова сплелись, взгляды – встретились, а потом обратились на ребенка.