Утро нового века (СИ)

— Крепись, малышка, — Елена укрывала её в тёплый плащ. — Побереги силы, нам ещё предстоит дорога в одно место. Идём. Скорее!

Сёстры добежали до повозки с крытым верхом, которая стояла во дворе.

Откинув полог, надсмотрщик помог им забраться вовнутрь. Девушки легли на дно повозки и, мужчина, накрыв их рогожей, забросал сверху сеном.

Усаживаясь на облучок и беря в руки вожжи, тихо произнёс:

— Потерпите, барышни, нам только ворота проехать.

Он вывез их за пределы тюрьмы, проехал с запада на восток несколько кварталов и, очутившись на окраине столицы, получил деньги и, пожелав им удачи, поспешил прочь.

***

Горничная отворила двери, и Арсений прошел в дом.

Девушка, украдкой, поглядывала на изысканного молодого человека. Таких господ она видела только на картинках в модных журналах барыни.

Накануне, юноша заплатил ей два рубля серебром и условился, что как только господа уедут из дома, и барышня останется одна, она даст ему знать. Служанка честно выполнила его просьбу.

Стрельчатые, резные арки окон и дверных проёмов, отделяющие прихожую от аванзала, огромное напольное зеркало и высокие спинки стульев вдоль стен, с порога создавали ощущение простора. Столик для визитных карточек из тёмного ореха с резьбой и росписью маслом.

Новый стиль модерн чувствовался даже в мебели фабриканта Мельцера, из бука, ясеня, дуба, с плавно обтекаемыми контурами и линиями, будь то кресло, диван или стол.

Резьба сглаженного рельефа буфетов, бюро и шкафов, с мотивами цветов, стеблей и листьев трав, с изогнутыми контурами. Птицы, волны, ракушки изображены на резьбе дверей.

Ручки, скобы и защёлки на окнах и дверях, из штампованной бронзы, на латунном каркасе — витражи из цветного стекла. Обивочные ткани на стенах в серо-зелёном, серо-жемчужном, сиреневом и бежевом оттенках. Соответственного нежного и мягкого оттенка обивка на мебели.

Аксессуары, предметы обстановки, светильники, люстры, посуда, абсолютно всё было самое лучшее и, судя по всему, привезено из Парижа.

Арсения поразила не столько роскошь, к ней он был привычен, сколько гармоничность, которая сочеталась с уютом. Чувствовалось, что в расходах и желаниях Маргарита Львовна не стеснялась.

Со смущенной улыбкой на румяном круглом личике, горничная провела его по парадным комнатам, к спальне барышни.

— Она здесь, — девушка указала на комнату. — Но барин, пожалуйста, недолго. Если вас застанут, меня выгонят на улицу.

— Не беспокойся, малютка, — Арсений щипнул её за пухлую щёчку.

— Я скоро вернусь за вами, барин.

Войдя в комнату, Арсений очутился в полумраке. Шторы были спущены, окно приоткрыто. Тихо позвал.

— Сестрёнка.

Лежащая на кровати Ксения открыла глаза.

— Кто тут?

— Это я.

На неё смотрели ясные глаза и знакомый, с неизменной лаской, голос говорил:

— Отец сказал, ты заболела.

— Арсений? — приподнявшись на локтях, она села. — Зачем ты здесь?

— Хотел проведать тебя.

Переминаясь с ноги на ногу от неловкости, он стоял посреди комнаты, не решался присесть на стул.

— Увы, это невозможно. Твоя мать, охраняет тебя, как Цербер.

Справившись с первым волнением, безразличным тоном, Ксения ответила:

— Спасибо, что навестил.

Арсений подошёл к кровати и взял её за руку.

— Ксения, что случилось?

Она выдернула из его рук ладонь.

— Тебя могут увидеть. Уходи.

— Твоих родителей нет дома. — Он в недоумении смотрел на неё. — Почему ты прогоняешь меня?

— Мне стыдно, — Ксения закрыла лицо руками и отвернулась. — Я не одета.

Склонившись, он погладил её по голове.

— Послушай, я всё понимаю. Не стыдись меня. И ничего не стыдись, моя маленькая мученица.

— Я раскаиваюсь в грехе.

— Разве называется грехом то, что ты сумела постоять за себя?

— Грех! Я не должна была так поступать и страдаю от этого. Арсений, прошу, ты должен уйти.

— Я уйду. Единственное, о чём я прошу тебя, это подумать, прежде чем сказать, что мы… расстаёмся.

По мере того, как он говорил, лицо Ксении становилось мрачнее.

— Не могу тебе ничего обещать.

— Ксения, ты мне очень дорога. Такое со мной никогда не случалось.

Глядя в его растерянное лицо, она молчала. Скрипнула дверь и в комнату заглянула служанка.

— Барин, вам пора.

Он слегка кивнул головой и, поцеловав руку Ксении, вышел.

***

Уже начинало темнеть, когда сёстры добрались до постоялого двора, чтобы там отдохнуть и переодеться.

До глубокой ночи Дарья рассказывала о несчастье, приключившемся с ней.

— Мой светлый мир, в одно мгновение превратился в тёмный ад. И никто мне не поверил, — она смотрела в сочувственные лица сестёр. — Я виновата только перед Богом и Митей. Его смерть, результат моей неопытности и неосторожности.

— Мы все совершаем ошибки, — отозвалась Елена. — И никому неизвестно, какие испытания готовит нам жизнь.

— Не думайте обо мне плохо! — Даша захлебнулась в рыданиях. — Я никогда не была распутницей.

— У нас и в мыслях такого не было. — Анна быстро обняла её и сделала знак рукой Елене, чтобы та подала стакан с водой.

— Да у тебя жар!

Елена помогла ей напиться, коснулась губами горячего лба и, принялась платком, нежно вытирать слёзы на её щеках.

— Соберись. Ещё немного и завтра мы будем в безопасности.

— Я сумею, — всхлипну, кивнула Даша.

Устав от дневного волнения, она положила голову на подушку.

Закрыла воспалённые глаза и сделала глубокий вдох. Голова кружилась и начинала болеть, совсем как там, в тюремной камере.

Скорбь, душевная боль и обида никуда не исчезли, но она больше не плакала, чувствуя рядом опеку и защиту сестёр.

***

Возвратившись в «Дюссо», Арсений попросил Алексея помочь ему отнести в комнату несколько пачек бумаги, книги и журналы.

— Арсений Андреевич, обед подавать? — выглядывая из комнаты прислуги, окликнула его Екатерина. — Полина испекла твоё любимое печенье.

— Спасибо, Катя. Скажи Полине, я обязательно попробую печенье, но в другой раз. Обедать не буду. Мне есть не хочется.

— Но может быть…

— Нет, спасибо.

Полистав журнал, он отложил его в сторону и, взяв в руки колоду карт, стал не спеша, раскладывать пасьянс.

Искоса поглядывая в сторону сосредоточенного сына, Андрей поинтересовался:

— Как ты себя чувствуешь?

Юноша молчал.

— Знаешь, что я думаю? — Андрей Михайлович замялся. — Ну, в общем, я был бы не против того, если бы ты завоевал сердце, такой девушки как Ксения Сергеевна.

Ухмылка поползла по губам сына.

— Арсений, как ты считаешь, эта девушка может ответить тебе взаимностью?

Вместо ответа, сын швырнул карты на стол и, не сказав отцу ни слова, пошёл к себе.

Андрей Михайлович растерянно смотрел ему вслед.

***

Недовольно поджав губы, Маргарита Львовна, смотрела на Андрея.

— Почему ты не отправишь своего негодника в имение, если не хочешь отпустить в Париж?

— Что было, то было, Рита, — отмахнулся от неё Рунич. — Нечего больше вспоминать об этом.

— Тебе легко так рассуждать! — женщина гневно сверкнула на любовника глазами.

— Не понимаю, что ты церемонишься с ним и не воспользуешься родительскими правами?

— Я пытаюсь сблизиться с сыном.

— Ты хочешь сблизиться с этим чудом природы? — презрительно скривила она губы.

— Это чудо природы — мой сын! — задетый за живое любовницей, недовольно прикрикнул Рунич. — Я произвёл его на свет и по моей вине он такой. Извини за тон, но мне больше нечего сказать.

Он направился к дверям.

— Андрей!

Андрей Михайлович не обращал на неё внимания.

— Андрюша.

Он оглянулся.

— Ты куда?

— Вижу, нынче, ты не в духе, Рита, поэтому возвращайся домой. Свидание не состоится. К тому же, сегодня я жду гостей.

— Каких гостей? — поинтересовалась Карницкая. — Почему я ничего не знаю?

— Ты и не должна это знать.