Утро нового века (СИ)

Двери за ним закрылись.

Маргарита Львовна осталась сидеть в будуаре, как потерянная.

Грубость любовника поразила её. За годы их отношений, он всегда был деликатен, и тем более, никогда не отказывал ей.

Неужели она заслужила такое только потому, что не лестно отозвалась о его сыне?

Прислушалась. Может, Андрей одумается и вернётся? В сумерках таял летний день.

Прошло полчаса, но Рунич не возвращался.

Маргарите надоело разглядывать, золочёную с эмалевыми медальонами, инкрустацию на круглом столике. Она подошла к зеркалу и уставилась на своё отражение.

«Мне тридцать шесть лет. Наверное, я старею, поэтому стала для него менее привлекательна. — Разглядывая себя, подумала она. — Огонь страсти не может гореть вечно. К тому же мы давно знакомы, а он слишком разумен, чтобы отдаваться полностью страстям. Ещё немного и мне останется только брак и холодная постель с Сергеем».

Она окинула взглядом свою высокую грудь, белую шею, гордый поворот головы и красивое лицо. Нет, до старости ей было ещё далеко.

« Мы ещё посмотрим, Андрей Михайлович, кто первый будет просить прощения».

Завязывая ленты шляпки, сквозь зубы, прошипела:

— Будь проклят, маленький мерзавец! Ты должен был умереть вместе со своей матерью.

Густая вуаль опустилась на лицо до самого подбородка и скрыла набежавшие обидными слезами глаза. Главное, чтобы их никто не видел.

Когда Карницкая распахнула двери, то едва не упала, споткнувшись о пушистую кошку Паву, которая разлеглась в полутёмном коридоре, как раз под дверями будуара.

— Изыди, зверюга! — она в сердцах, пнула кошку. — Марш, к своему хозяину!

Перепуганная Пава зашипела, оцарапала ботинок Карницкой и умчалась в конец коридора, где, забившись в угол, заорала благим матом.

***

На ватных ногах Даша входила в незнакомый ей дом.

Когда, к постоялому двору, где они остановились, подкатил экипаж, с задрапированными шторками наглухо окнами и, его дверца распахнулась перед ней, у неё закружилась голова.

Сёстры поддержали её, а мужская, крепкая рука, в лайковой перчатке, высунувшись из дверей, ухватила её за ладонь и, втянула внутрь экипажа.

Елена и Анна, быстро последовали за ней. Дверца захлопнулась.

Внутри, покатившего по мостовой экипажа, в полутьме, она увидела внимательные глаза, сидящего напротив неё, мужчины.

Они как два уголька впились ей в лицо.

Даша почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Опустив голову на плечо сестры, услышала приятный голос:

— Она не здорова?

Последовал ответ:

— Волнение отняли у неё последние силы.

— Не мудрено.

К её носу поднесли флакончик с нюхательной солью.

— Благодарю, — пролепетала она.

— Не отчаивайтесь, барышня. Скоро будем на месте.

Они не видели мелькавших за окном, кипящих жизнью улиц, людей, экипажей, фонарей и стен домов, магазинов, сплошь увешанных вывесками. Только грохот колёс по цокот копыт лошадей по мостовой. Чувствовали, как экипаж поворачивает то вправо, то влево.

Даша не знала, сколько времени они ехали, но вот лошади замедлили бег и экипаж остановился.

Дверцы распахнулись, мужчина вышел и протянул ей руку.

— Обопритесь о мою руку, и не спешите.

Даша спустилась по ступенькам и вдохнула свежий вечерний воздух, наполненный ароматом флокс.

Перевела взгляд на мужчину и теряя сознание упала ему на руки.

***

Адель пришла на работу раньше с намерением поговорить с Арсением.

Молодой человек, сидел в игорном зале, разговаривал с Алексеем и пил чай с печеньем Полины.

— Арсений, — француженка дотронулась до его плеча. — Удели мне минуту времени.

Он отошёл от буфетной стойки и сел за стол, давая понять, что готов выслушать её.

Когда Адель закончила рассказывать ему обо всём, что наболело у неё на сердце, он разжал губы.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты страдала, Адель. Если ты найдёшь другого мужчину, я не буду против этого.

— Есть один посетитель, — откровенно призналась девушка. — Он смотри на меня с большим интересом и пытается ухаживать. А меня тошнит от одной мысли, что нужно с ним делить постель. — Она горестно вздохнула и понурилась. — С тех пор, как я увидела тебя в первый раз, ты стал для меня настолько близким, что теперь я уже даже не мечтаю о счастье с другим мужчиной. Арсен, неужели ты, правда, не любил меня?

— Иногда и целуют не любя. Я чувствую угрызения совести, потому что виноват перед тобой.

— И ты полностью отдалился от меня, всего лишь из-за угрызений совести? Я бы всё на свете отдала, чтобы вернуть твоё прежнее расположение ко мне.

— Хочешь, чтобы всё было по-старому? — спросил он, погладив её по руке.

— Да. Вот сейчас мне хорошо и больно. Ты можешь понять меня?

Арсений отрицательно мотнул головой.

— Почему, любимый?

— Почему?.. Наверное, отец прав. Я просто не рождён для любви.

***

Андрей Михайлович с нескрываемым интересом и любопытством рассматривал своих гостей.

Двое пар, полных отчаяния, карих глаз, смотрели на него с надеждой.

— Умоляем вас, господин Рунич, помогите нам. Сжальтесь над нашей сестрой.

— Сударыни, я обещал своей родственнице помочь вам. И я сдержу слово.

Андрей Михайлович не мог отделаться от мысли, что разговаривает с одним и тем же человеком. Так всё в этих женщинах, кроме одежды, было схоже.

Необыкновенный разрез тёмных глаз, бледные лица, светлые волосы, сложенные в мольбе тонкие руки. Весь облик этих заплаканных женщин заставил дрогнуть его сердце.

Впервые за столько лет, оно сжалось от непонятного чувства.

Вглядываясь в их лица, он подумал, что редкий мужчина сможет устоять перед их очарованием и прелестью. Бог создал три одинаковых и обольстительных шедевра.

— Не беспокойтесь, вашей сестре будет оказана всевозможная помощь.

— Я бы хотела остаться с ней.

— Мадемуазель…

— Елена Лукинична.

— Мадемуазель Елена, я отведу вам комнату в моём доме, рядом с комнатой вашей сестры. А вы, сударыня? — он повернулся ко второй собеседнице.

— Я буду навещать сестёр. Я живу в имении. Это единственное что у нас есть и я веду его хозяйство.

— Понимаю вас, Анна.

— Анна Лукинична, — поправила его девушка.

— Анна. — Твёрдо повторил Рунич. — Я предпочитаю называть красивых женщин по именам. Поверьте, это не грубость и не фамильярность. Просто я не терплю условностей. Они мне кажутся фальшивыми. Вы принимаете мои условия, сударыни?

— Да, — отозвалась Елена. — Наша сестра очень утомлена и не здорова.

Она внимательно изучала лицо сидевшего напротив господина.

Нет, он не был похож на лжеца. Умудренный жизнью человек, с слегка ироничным взглядом, в котором читалось что-то таинственное.

«Умён, прозорлив и скрытен. — Заключила она про себя. — Не поймешь, о чём он думает».

— Я временно поместил её в своей спальне, пока будут готовы комнаты для вас. Если желаете, пройдёмте к ней.

Из кабинета, вместе с женщинами, Рунич прошёл в свою спальню. Войдя, указал им на кровать, где лежала Дарья. Опустился в кресло.

Бывшая монахиня застонала и открыла глаза.

— Где я? — чуть слышно спросила она. Перед её затуманенным взором возникли силуэты сестёр. — Аня, Лена, — всхлипнула она.

— Это мы, Дашенька. — Елена склонилась к сестре. — Не волнуйся, теперь ты в безопасности.

Увидав в кресле незнакомца, внимательно рассматривавшего её, вспомнила, что именно он привёз её в этот дом и, насторожилась.

— Кто вы?

— Я? — удивился он. — Ну, положим, я ваш избавитель. А как ваше имя, мадемуазель?

— Дарья, — она поднесла руки к вискам и с силой потерла их. — Дарья Уварова. Это мои сёстры.

— Я понял, что вы трое — близнецы. Поразительно! Игра природы!

— Господин, прошу вас, не выдавайте меня полиции! К сожалению, я не знаю вашего имени.

— Андрей Михайлович. Не бойтесь, Дарья. Я человек, который не дружит с полицией и поэтому вам меня нечего опасаться. Успокойтесь. — Он протянул ей стакан с водой.