В плену красной Луны

— Твое сердце утомлено тайнами, — проговорил он.

— Еще как, — ответила она. — До этого я вообще не понимала, зачем меня, собственно говоря, сделали пленницей. Я действительно была пленницей?

Аркани не ответил. Она не могла видеть его лица и вслушивалась в тишину.

— Ты ощущала себя пленницей? — задал он ей встречный вопрос спустя некоторое время.

— Само собой разумеется. Сначала ты сказал о том, что я твоя пленница. Потом, я думаю, вы на собрании советовались, что со мной делать. Убить. Взять за меня выкуп. Или... — Она запнулась.

— Или?

— Я не знаю, что еще можно сделать с пленницей. Мне не хотелось бы думать о других ужасных вещах.

— Пытать? Насиловать? — продолжил Аркани.

Дезире поперхнулась.

— Да, — ответила она сдавленным голосом и услышала резкий выдох Аркани.

— Мы не французы, — заметил он жестко.

— Ну, послушай, — возмутилась Дезире, — уже столетия Франция является образцом для всего континента. Разве вам повредило бы, если бы вы подражали французам? Французские мужчины очаровательны и гордятся своей нацией. Иногда они немного упрямы, как ослы. Но хорошо воюют. Среди французов много великих полководцев и великих королей. Однако никогда...

— Никогда? — В его голосе прозвучал цинизм.

— На войне, вероятно, другие законы, — признала она тихо. — Происходят вещи, которые не должны происходить.

— И ты их ожидала?

— Я не знаю. Мы ведь не находимся в состоянии войны.

— Да нет же, мы именно в состоянии войны. Чужие силы вторглись в нашу страну и отбирают ее у нас.

— Никто не отнимает у вас пустыню. Никто не мешает вам жить так, как вы живете, — возразила Дезире.

— А железная дорога? — полюбопытствовал он. — Она должна прорезать пустыню, как стальной меч. Меч, который вонзится в тело нашего народа.

— Что поставишь против прогресса? — удивилась она. — Я знаю железную дорогу очень хорошо и нахожу, что это одно из грандиозных изобретений человечества. Франция — большая страна, и железная дорога позволяет доехать в самые отдаленные уголки за короткое время. Пустыня несравненно больше. Какую экономию времени могло бы принести то, что железную линию проведут до Тимбукту! Тогда не нужно будет ехать месяцами в караванах. Все товары с юга смогут быть доставлены по железной дороге в северные города на побережье Нила. Для туарегов будет намного проще приобретать чудесные голубые ткани.

— Это будет концом нашей жизни, нашего существования, — возразил Аркани после долгого молчания. — Наша жизнь состоит из традиций. Без традиций мы теряем чистоту рода, утрачиваем свою природу, независимость.

— Никто не помешает вам и далее соблюдать эти традиции. Однако немного прогресса ведь не может помешать. Что в нем плохого?

— Этот так называемый прогресс приносят чужие люди, которые считают, что он для нас хорош. Эти чужие думают по-другому, живут по-другому. Они стремятся отобрать у нас нашу свободу.

— Я думаю, что туареги неверно все понимают. Французы — цивилизованный народ, они ни у кого не хотят отнимать свободу. Мы помогаем этой бедной отсталой стране, строя современные города, сооружения, фабрики, рудники...

Аркани молчал, собираясь с мыслями.

— Человек, свободный от рождения, никогда не сможет вынести несвободу. Для этого он слишком горд. Столетиями туареги владели пустыней и караванными дорогами. До тех пор пока наши мечи были лучшими в Африке, все шло хорошо. Но пришли чужие люди с огнестрельным оружием. Это оружие трусов. Я презираю его.

— Но вы ничего не сможете против него сделать. Ни меч, ни щит не защитят вас от пули из ружья.

Он задумчиво кивнул.

— Меч можно скрестить лишь с равным себе. Однако что это за враг, который прячется за скалой и посылает по воздуху смертоносные пули? Разве такой враг является равным тебе?

— Он будет равен тебе в тот момент, когда и у тебя будет ружье.

— Амаер не умирает так просто. Он умирает с гордостью и достоинством в сердце. Так же, как он никогда до этого не покорялся, он не возьмет в руки оружие трусов.

Дезире взглянула на небо. Через шесть дней наступит полнолуние. Тогда они уже доберутся до скал, в которых живут духи. Ей бросилось в глаза, что луна здесь была намного больше, чем в Париже. Там ее свет казался белым, холодным и очень далеким. Здесь луна была большой, более мягкой и красной. В ней было что-то магическое, так же как и в Аркани с его голубым покрывалом.

Ее воинственное настроение смягчилось.

— Я думаю, что мир туарегов никогда не сможет быть завоеван, — сказала она наконец, — потому что никто не захочет владеть этой дикой пустыней. Туареги сохранят свою свободу. Никто не помешает им.

— Ты чувствовала себя свободной дома, в своем Париже?

— Само собой разумеется. Я ходила, куда хотела, я делала, что хотела. — Она рассмеялась. — Иначе бы я не оказалась здесь.

Они снова замолчали, и лишь еле слышный шелест песчинок, которые ветер гонял по пустыне, нарушал тишину. Голосов из лагеря больше не доносилось. Вероятно, мужчины легли отдыхать.

Аркани наклонил голову.

— Как ты чувствуешь себя сейчас, свободной или пленницей?

— В лагере я чувствовала себя пленницей, но сейчас я свободна.

— Ты думаешь, что ты свободна, — тихо заметил Аркани. — Вы утверждаете, что освободились от всех цепей, что вас ничто больше не связывает. Вы делаете, что хотите, как хотите и когда хотите, любите и разрушаете по своей воле. Вы сделали слова и картинки своими подданными, оставляете следы на земле, изменяя ее. Вы строите высокие дома из камня, делаете рельсы из стали. Я слышал, что есть люди, которые на большом шаре, наполненном горячим воздухом, летают по небу. Мир становится таким маленьким, что его вообще нельзя узнать. Вы уже разрушили его до того, как успели его увидеть. Ты не свободна. Ты пленница духа и презираешь то, что является основой жизни другого народа, потому что твой дух связывает тебя. Пока ты не освободишься от этого духа, ты никогда не будешь свободна.

Он поднялся и ушел. Дезире осталась одна и поняла, что это первый урок, который он ей преподал. Горький урок о свободе.

Глава 22

На следующее утро Аркани, казалось, забыл об их разговоре. О Дезире он тоже больше не заботился.

Она провела беспокойную ночь. Не только потому, что не привыкла спать под открытым небом. Укладываясь спать, она старательно убрала все камни вокруг, боясь не того, что они могут ее придавить, а того, что под ними окажется скорпион, как это уже случилось однажды. Казалось, что в этой части пустыни не живут даже скорпионы. Девушка забылась беспокойным сном. Слова Аркани все еще звучали в ее ушах, а мысли вращались вокруг этих слов и вокруг него. Его надменность и высокомерие в действительности были неукротимой гордостью и жаждой свободы. Туареги по праву могли проявлять заносчивость и высокомерие. Они вызывали у нее восхищение. Их женщины были очень красивыми, самоуверенными и очаровательными. Дезире снова почувствовала укол ревности, подумав о том, что рано или поздно Аркани выберет себе одну из этих красавиц. Нет, его выберет одна из этих красавиц. И, конечно же, заинтересованных тут немало.

Ночью она часто приподнимала голову и смотрела туда, где лежал Аркани. Он казался большим, темным узлом с тканями, лежал неподвижно под шерстяным одеялом, положив голову на роскошно расшитую седельную сумку. Было слишком темно, чтобы распознать, спит он на самом деле или бодрствует. По всей вероятности, он думает о ней гораздо меньше, чем она о нем. Может быть, ей стоит наконец прекратить бесконечно мечтать о нем?

Ранним утром, после того как мужчины совершили ритуальное омовение песком и пробормотали свою первую молитву, они снова разожгли костер и приготовили чай. Длительные чайные церемонии казались самым важным в жизни туарегов. Однако, проглотив чашку обжигающе горячего напитка, Дезире тотчас поняла, почему это так: ее тело пробудилось к жизни, тепло заструилось по жилам и прогнало оцепенение. Правда, руки, ноги и спина болели еще больше, чем накануне вечером, но она старалась изо всех сил не показать этого. Девушка получила равную со всеми долю лепешки, козий сыр и сушеные финики. Она пожевала их и успокоила свой бурчавший желудок.