Ома Дзидай (СИ)

Точно домогается.

– Как видите, преподобный, – бездушно отозвался я.

– Очень хорошо, – радостно заявил он и мягко толкнул дверь до упора.

Я наконец-то заметил причину, почему происходящее выглядело несвойственно обыденности. На груди Гаку из-за краев одежд виднелась горящая зеленым огнем половинка знака на кандзи. Необходимо было прищуриться, чтобы догадаться, как тот начертан целиком, и прочитать слово покорность.

– Монастырь сегодня осчастливил прибытием некий молодой человек. Очень занимательный. Говорит, что издалека, – защебетал преподобный. Лицо изображало довольство, но лимонно-зеленые глаза напоминали стекло. Заколдован. – Он очень-очень хочет тебя видеть. Проходите, господин!

– К-кто? Ч-что? – не верил я ни глазам, ни ушам.

Родные или кто-то помимо не посещали узников и тюремщиков Отобе. Это место принадлежит им одним, с внешним миром не соприкасаясь. Посылок тоже тут не ждали.

Пригнувшись на входе, внутрь зашел долговязый мужчина, которого я никогда не видел. Никто ни за что не проник бы так просто на участок монастыря, да еще с двумя катанами. А ему удалось.

Я потерял дар речи. Взгляд устремился бегло оглядывать его. Мне не удалось зацепиться за черту лица или вещь, какая бы установила малейшую связь между нами. Мы с ним чужие, думал я, тогда что он здесь забыл?

– Скоро начнется утренняя служба. Помни об этом, – предупредил старейшина, закрывая дверь. – Я за тобой зайду. А пока – общайтесь.

Монах ушел. Звуки его шагов стихли. Я опять взглянул на незваного гостя, который с меня не спускал глаз. Он только появился, а уже подбросил немало вопросов.

– Приветствую, – произнес незнакомец, сердечно кланяясь.

Он вел себя развязно. Но какое право я имел придираться, не зная, как стоит держать себя в таких условиях?

– Ты что с ним сделал?

Я оставался взвинчен, чувствуя опасность в каждом его движении и слове. Хотя вряд ли она угрожала именно мне.

В моей жизни существует правило: ожидай худшего – и лучшее станет для тебя приятной неожиданностью. Тогда оно сработало. Частично. Впервые за долгое время.

Тонкий рот раскрылся в улыбке, обнажая ряд ровных белоснежных зубов.

Посетителю вряд ли нравилось, что я полез тут же с расспросами. Сомнительный звенящий смех наполнил клетушку. Он мог осудить и не отвечать, но нет…

– Старик не хотел ни в какую пускать меня, – пояснил он. – Понимаю, закрытое место, но дела обязывают. Его это не волновало. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Теперь он, как кукла на ниточках. Стал поласковее, не находишь?

Меня немного позабавили его слова. Монахов Отобе я ненавидел. Будь моя воля, я отправил бы их прямиком в Ёми, к Малиновому Оскалу. Им там самое место.

– Кто ты такой?

Передо мной был заклинатель. Могущественный и сам по себе редкий как явление. Страх коснулся макушки.

– Я бы представился раньше, не рушь ты правила приличия. Меня зовут Рю. Как и ты, Фудо, я сын Урагами Хидео. Моя мать – его бывшая жена, Фумико. Приятно познакомиться. – Он приложил к груди ладонь. – Тебе доводилось обо мне слышать?

Имя отца скрутило уши в трубочку. Я не забыл прошлое, но заставил себя не думать о нем часто. И вот кровные узы дают о себе знать.

– Да нет, никогда.

Гость поджал верхнюю губу нижней, отстранившись. Похоже, он взглянул на отца в ином, дурном свете. У него наверняка были причины не распространяться о прошлом браке. Тем не менее…

До меня дошло, что вот она, моя возможность выбраться из Отобе. Если так, я согласен – просто скажите, что делать. Остальное мало волнует. Разумеется, не могло все быть так хорошо. Подвох обязателен.

– До разговора с ним я тоже не знал о твоем существовании.

– Зачем ты здесь, Рю-сан?

– Нам следует кое-что обсудить. Иначе говоря, у меня есть деловое предложение, от которого ты не откажешься. Как смотришь?

– Ты уже здесь.

Радость озарила посыпанное пеплом сердце.

Протерев глаза, я принял сэйдза . Рю – тоже. Одобряя мою деловитость, либо ощутив истинный настрой, он осклабился вновь.

– А ты начинаешь мне нравиться, братишка!

Мы сидели напротив друг друга, изучая черты один другого.

По виду не сказать, что братья. Если даже нас роднила кровь, сразу наладить семейные отношения было нельзя. Но значения не имело.

– Багровые волосы, – описывал меня Рю вслух. – Глаза цвета морской воды. Тонкий вздернутый нос. В меру острые скулы. Мягкие очертания подбородка. Овальное лицо… Да-а. У нынешних детей даймё Фурано другие лица и краски. По одному тебе понятно. И все же, мы с тобой одного поля ягоды.

– Другие не очень-то похожи на меня, – Я пожал плечами. – Не понимаю, как.

– Когда крови смешиваются, всегда получается нечто занимательное. Но это ладно. У меня к тебе есть пара вопросов.

– Я весь внимание.

Рю пока не стал мне приятным собеседником. Любопытен, но чувство угрозы перевешивало. Хотя в монастыре я ни с кем не общался: в грязи не найти капелек росы. А по-человечески поговорить хотелось.

– Поясни, почему отцу больно и стыдно даже вспоминать тебя? Говорит, ты предал его, опорочил имя семьи.

– Ему и вправду так видится, – не стал отрицать я. – Он любит своих детей. У него нет другой радости в жизни. Только поэтому я жив и просто отлучен от корней. В монастыре я потому, что он строго чтит честь. Пусть и никто почти не знает о моем проступке. Даже среди родни.

– Тем более. Чем ты вызвал такую немилость?

– Сложно сказать. Ни с кем об этом не откровенничал. Не доверял. Мне и самому иногда кажется, что так я потерял достоинство.

– С чего бы?

– Для Мэйнана я отброс. Но что презренно в их глазах, в моих – прекраснейшее из чудес на свете…

– Тогда тебе нет причин молчать. Знаешь, в одной далекой стране, которой я восхищаюсь, говорят так: «Все бывает в первый раз» . Я и отец – два разных человека, не забывай об этом. И на вещи я смотрю гораздо шире, чем он. Меня уже ничего не удивляет. То, что не может понять и принять даймё Фурано, смог бы я.

– Не знаю, – робко прошептал я, почесав подбородок. – Тебе было бы проще выбить признание заклинанием.

– Отбрось все страхи. Пусть для тебя это станет испытанием на мужество.

Его мягкий голос наполнил душу умиротворением. Я усомнился, не было ли это колдовством. Если поддамся, правда сорвется с языка мгновенно.

У человека не бывает тайн, которые он уносит с собой на тот свет. Он не терпит тяжести на сердце и стремится к облегчению. Я тоже.

– К тому же, от этого может зависеть твоя дальнейшая судьба, – намекнул Рю.

– Что ж…

Взвешивать некогда. Рассказав, я ничего не потерял бы. И если откровение – плата за возможность покинуть монастырь, да будет так. Я признался.

– Меня… связывали длительные любовные отношения с сестрой, – все-таки исторг я из себя.

– Нагиса? Рэй? – Лицо его не дрогнуло. Я убедился, что он не врал. Так мой язык развязался окончательно. – Юки?..

– Юки. Да…

– Любопытно. Крайне любопытно… Как же так вышло? – Рю чуть подался вперед. – Она ведь намного старше тебя.

– Долго объяснять, – смеялся я, чувствуя себя круглым дураком.

– Необязательно расписывать. Просто объясни, почему. Такое ведь происходит крайне редко, всегда – с треском.

– С самого детства я был вдохновлен стихами о любви – она предстала передо мной, как единственный смысл жизни. Полное единение с другим человеком…

– Но разве ты не искал любовь среди других девочек?

– В том-то и дело. Но они отказывали. По самым разным причинам. Одна была воспитана иначе и не хотела связываться – ждала, когда ее выдадут родители. Другая не верила в любовь и смеялась надо мной. Третья видела во мне одержимого и боялась даже близко стоять. Четвертая просто не прониклась ко мне теми же чувствами…

– Быстро же ты влюбляешься, – отметил Рю, улыбнувшись.

– Нет. Все это тянулось на протяжении десятилетий. Каждую я познавал долго, вдумчиво, прежде чем понять, что именно испытываю. Вокруг всегда было полно красивых девушек – на народных праздниках, весенних гуляниях и прочих мероприятиях. Так мы и знакомимся, тебе ли не знать. Нечасто находишь ту, которая западет в сердце. А если уж получалось… один взаимный взгляд. Пара-тройка мгновений мы смотрим друг другу в душу. Оба стесняемся. Пробивает на неловкий смех. Стараемся сохранить лицо и отворачиваемся. Но внутри остается любопытство, манящая тяга вновь взглянуть в эти глаза. Мне тем и нравится первая пора влюбленности…