Навечно преданный (СИ)

— И как? Что ты почувствовал, когда дошло? — теперь уже и у Джона в глазах читалась явная заинтересованность.

Непредсказуемое смущение окрасило лицо Шерлока восхитительным румянцем.

— Если честно, я почувствовал себя голым, — губы скривила сконфуженная улыбка, а бирюзово-озёрный взор предусмотрительно укрылся под опущенными ресницами. Казалось, бывшему рабу было нелегко признаться в подобном даже верному другу.

— Но почему? — удивлению Джона не было границ. — Разве ты не хотел этого? Не мог не хотеть… Это же как кандалы!

— Они были со мной много лет, Джон. Слишком долго, — неземные глаза снова были обращены на Шотландца, и застывшая в их льдистой глубине всё ещё не растаявшая до конца боль заставила сердце монарха тоскливо сжаться. — Да, я хотел. С той самой минуты, как ты зародил во мне призрачную надежду на подобный исход. Но не ожидал, что это станет таким… откровением… — Меж бровей легла печальная складка: — К тому же, на фоне гибели Чарльза Магнуссена моё желание утратило всякий смысл.

— Не говори ерунды! — возмущённо перебил Шерлока король. — Ты стал свободным — и это прекрасно! Разве может быть иначе?

Лазурное сияние подёрнулось пеленой невыразимой грусти, послав Ватсону невысказанный вопрос: неужели ты действительно ничего не понял, Джон? Вслух же было произнесено совершенно другое, хотя и довольно близкое по смыслу:

— Ты мне так и не ответил — как? Если бы для тебя это было таким же, почти физическим переживанием, ты ощутил бы его ещё там, в кабинете князя… — рассуждения, прерванные красноречивым молчанием и выразительным взглядом Шотландца, замерли на губах Холмса, приоткрывшихся в изумлённом озарении: — О! Ты почувствовал? Почувствовал, но не смог разобраться!

— Знаешь ли, я в ту минуту тоже был занят несколько иными заботами… — слегка натянуто рассмеялся Джон, испытывая одновременно неприятную дрожь от нахлынувших жутких воспоминаний и облегчение от осознания того, что весь этот ужас остался в прошлом. Но вспыхнувшие азартом глаза Шерлока были так настойчивы, что Его Величество не смог не удовлетворить их жадного любопытства, чувствуя, как возникшее было напряжение спадает вместе с каждым произнесённым словом этой странной исповеди:

— Мне тогда показалось, что внутри меня что-то лопнуло или взорвалось. И возникла пустота — тёмная, сосущая. Я чуть было не провалился в неё, не исчез в её омерзительном ненасытном брюхе. Но… Я не мог позволить себе исчезнуть, мне было необходимо выжить и защитить тебя, я был слишком занят, чтобы отвлекаться на что-то другое. И только позже, после того, как всё закончилось, когда тебя оправдали, когда я смог думать о чём-то кроме твоего спасения и увидел, как тебя обступают подданные английского престола, отделяя от меня, как надёжно и заботливо обнимает Майкрофт — до меня вдруг дошло, словно вспышка, озарение, что ты больше не зависишь от меня так, как раньше. Не знаю, не могу объяснить — как я это понял. Есть вещи, которые не нуждаются в объяснениях. Я просто знал и всё: ты больше не мой Преданный, — Джон вдохнул. — Только поэтому я и решился уйти. Не хотел мешать…

По мере того, как Его Величество описывал собственные ощущения, всё более оживляясь, Шерлоком, наоборот, овладевало необъяснимое оцепенение, превращая стремительного в каждом жесте молодого мужчину в неподвижную статую. Застывшая на лице страдальческая гримаса и потемневший отсутствующий взор не оставили у Джона ни малейших сомнений: сказанное им пробудило в бывшем Преданном личные, далеко не радужные воспоминания. И Ватсону не нужно было прибегать к помощи Связи, чтобы понять, какие именно видения сейчас терзают душу его избранника. С ласковой осторожностью тронув окаменевшее от напряжения плечо, Шотландец постарался поймать направленный в прошлое взгляд, желая как можно скорее вернуть дорогого сердцу друга к вполне благополучной действительности:

— Это ведь были не мои переживания, а твои, так, Шерлок? — легонько встряхнув Холмса, негромко, но настойчиво произнёс он. — И эта отвратительная бездна — она предназначалась тебе? Как расплата за убийство… Хозяина? — последнее слово было произнесено с непреодолимым омерзением. — Ты должен был уйти туда следом за Магнуссеном?

Сочтя едва заметный кивок достаточным ответом, Джон продолжил, не отрывая заботливых глаз и рук от пленённого мрачными призраками возлюбленного:

— Но ведь у них ничего не получилось! — король и сам не понимал, кого именно «их» он имеет в виду, но прилагал все усилия, чтобы сказанное звучало как можно убедительнее. — Ты справился, ты смог избежать смерти, и уже не в первый раз, Шерлок! У тебя хватило сил, ты сумел вернуться победителем. Ты сделал это!

— Нет, — словно пробуждаясь от кошмара, но уже вполне овладев собой, мотнул головой Холмс. — Это сделал ты, Джон. Вряд ли мне удалось бы выбраться, не будь тебя подле. И совершенно верно — такое происходит уже не в первый раз. Ты всегда оказываешься рядом, когда это необходимо, и поступаешь правильно, даже если сам не осознаёшь этого. Меня трудно удивить, ты же знаешь, но твоей мудрости и интуиции я не перестаю удивляться. Как и твоим доброте и великодушию. Но знаешь, Джон, в одном ты всё же ошибаешься.

— Только в одном? — счастливо улыбнулся Ватсон, радуясь тому, что к его гению вновь вернулись внезапно утерянные подвижность и красноречие. — И в чём же, позволь узнать?

— Связь между нами осталась, и даже стала ещё крепче, если судить по тому, что я… что мы оба пережили в Эплдоре и продолжаем испытывать сейчас, — в обретших прежнюю ясность глазах вспыхнули лазурью лукавые искры. — Так что меня по-прежнему со всем основанием можно считать твоим Преданным.

Выдохнув с облегчением и старательно проглатывая подступивший к горлу сентиментальный комок, Джон ответил нарочито ворчливым тоном:

— Если судить по тому, что, как ты говоришь, мы оба испытываем, то это ещё теперь разобраться надо — кого и чьим Преданным можно считать?

Шерлок отнёсся к шутливому упрёку Его Величества неожиданно серьёзно. Виновато понурившись, он подтвердил сокрушённым тоном:

— Я действительно плохо справлялся с обязанностями Идеального Слуги. Тебе слишком часто приходилось защищать меня, а то и спасать мою жизнь, рискуя собственной. Что уж говорить о тех бедах, что из-за меня свалились на твою голову…

Джон пресёк этот приступ словесного самобичевания, подсев поближе и заключив любовника в крепкие, но по-прежнему осторожные объятия. Жарко прошептал, почти касаясь губами скрытого кудрями уха:

— Неужели ты думаешь, что я могу даже на секунду пожалеть о том, что судьба подарила мне тебя? Какая разница — кто и сколько раз рисковал жизнью? Я солдат, Шерлок, и мне не привыкать держать удар. Главное — ради чего или кого ты это делаешь. А ради тебя я готов отправиться даже в ад, не то что перетерпеть пару неприятностей. Жизнь без тебя — вот самое невыносимое для меня испытание. И ты даже представить себе не можешь, насколько счастлив я был вчера, когда увидел тебя скачущим вслед за моей каретой. — Чуть отстранившись, Шотландец не удержался от короткого смешка: — Правда, я тоже не могу представить, как удалось уговорить сира Майкрофта отпустить тебя? Особенно после того, как он узнал, что ты больше не связан зависимостью Преданного. Что ты ему сказал?

— Ничего. — Шерлок пожал плечами и пояснил в ответ на вытянувшее физиономию Его Величества удивление: — Я ничего не сказал Императору о произошедших изменениях. Впрочем, не думаю, что в этом была какая-то особая необходимость, — предупреждая готовую сорваться с уст шотландского монарха возмущённую тираду продолжил он. — Своим уходом ты и так дал Майкрофту более чем ясную подсказку. Наверняка, брату не нужно будет много времени, чтобы сообразить, почему ты решился оставить своего Преданного.

— Так он догадался или нет? — озадаченно нахмурился Джон.

— Полагаю, мы узнаем об этом совсем скоро, — невозмутимо отозвался принц. — В любом случае, я довольно чётко объяснил Его Императорскому Величеству, что мой выбор окончателен и не будет изменён ни по каким причинам. И, судя по всему, Майкрофт действительно готов его принять.