Возвышение падших (СИ)

— Абдулбаки могут использовать, чтобы повлиять на меня. Султанша, я беспокоюсь не только о нём, но и о вас и о вашей семье. Будет лучше, если вы на время уедете из Стамбула, причём, тайно и далеко.

— Что происходит? — непонимающе спросила Гевхерхан Султан. В её груди сердце забилось тревожно и испуганно. — Никто не посмеет причинить вред мне, моим детям и моим братьям. Мы — представители османской династии.

— Повелитель при смерти, его наследником выбран маленький ребёнок, а шехзаде Баязид взбунтовался и с войском остановился подле Стамбула. Во всём государстве накалилась обстановка. Совет Дивана затопила волна страха, неопределённости и жажды власти. В подобной атмосфере пришли в движение силы, которые разжигают пламя войны в самом сердце Османской империи.

— Что… — ошеломлённо выдохнула султанша, осеклась и попробовала снова: — Что это за силы?

— Не стоит вам вмешиваться в это, — отрицательно покачал седовласой головой Мустафа-паша и отчего-то нервно потёр покрасневшую шею. — Собирайтесь. Завтра отправитесь в Эрзурум. Никому ни слова. Никто не должен знать о том, что вы направляетесь туда. Я организую для вас охрану, а в Эрзурум отправлю письмо с приказом подготовиться к вашему приезду.

— Не пугайте меня, — прошептала Гевхерхан Султан, от испуга понизив голос, будто их могли подслушать. — Расскажите, что происходит. Прошу вас. Я не уеду, пока не пойму, в чём дело.

— Я не могу подвергать вас риску. И это я прошу вас: послушайте меня, собирайтесь и уезжайте.

— А Хюррем?

— Хюррем Султан? — растерянно переспросил Мустафа-паша, а после нахмурился. — Вряд ли ей что-то угрожает. Да и Альказ Бей, если что, сможет её защитить. Вы же беззащитны, к тому же, у вас Абдулбаки, а я уже говорил, что его могут использовать, чтобы запугать меня. Не говорите по какой причине и куда уезжаете даже Хюррем Султан. Скажите, что развеяться, отдохнуть вместе с детьми подальше от Стамбула.

— Хорошо, — неохотно согласилась султанша, а после беспокойно посмотрела на детей, играющих в стороне. — Я уеду. Надеюсь, эти силы, о которых вы говорите, не сделают ничего плохого.

— Они уже делают. И я, как великий визирь, должен их остановить.

Мустафа-паша, с трудом поднявшись с тахты, подошёл к султанзаде Абдулбаки, и, взяв его на руки, поцеловал в лоб.

— Дай Аллах, ещё увидимся, сынок.

— Ты уезжаешь? — расстроился мальчик.

— Будьте осторожны, — отпустив его, произнёс Мустафа-паша, смотря на Гевхерхан Султан, которая тоже поднялась с тахты и хмуро наблюдала за прощанием отца и сына.

— И вы.

Вечер.

Топкапы. Покои Карахан Султан.

— А почему нельзя?

Шехзаде Махмуд с непониманием смотрел на мать, пока та, сидя перед ним на корточках, расстёгивала маленькие пуговицы на его кафтане.

— Махмуд, сколько раз я должна объяснять, почему тебе нельзя общаться с Мехметом? — устало выдохнула Карахан Султан, стягивая с его плеч кафтан. — Во-первых, ты не должен привязываться к нему. Во-вторых, он тебе не брат, а соперник.

— Эсен Султан сказала, что мы — семья.

— Когда она тебе это сказала? — нахмурилась султанша, взяв сына на руки, несмотря на то, что он уже был слишком большим для этого. Она села на тахту, посадив его к себе на колени и обняв со спины.

— После занятий в школе мы встретились, и она позвала меня в их покои. Мы играли с Мехметом. И она даже угостила меня лукумом.

Карахан Султан вспыхнула от негодования, и, покрепче обняв шехзаде Махмуда, нежно поцеловала его в висок.

— Запомни, твоя семья — это я. Нам больше никто не нужен. Остальные — Мехмет, Эсен Султан — они против нас. Против тебя. Понимаешь?

— А почему? — запрокинув голову назад, шехзаде Махмуд положил голову на материнское плечо и попытался посмотреть ей в глаза, но из этого положения не смог.

— Ты поймёшь, когда подрастёшь. А сейчас просто слушайся меня. Я желаю тебе только добра, потому что люблю тебя. А ты меня?

Шехзаде Махмуд утвердительно кивнул черноволосой головой, и, довольно улыбнувшись, Карахан Султан отпустила его. Элмаз-хатун, сидевшая на тахте, хмурилась, смотря, как мальчик убегает в детскую комнату.

— Ты настраиваешь его против всего мира, — несмело произнесла она, повернувшись к старшей сестре. — Взращиваешь в нём злобу и высокомерие. Стоит ли? Махмуд — хороший и добрый мальчик. Не отбирай у него этого.

— Я знаю, что делаю, — отрезала Карахан Султан, посмотрев на неё недовольно. — Если Махмуд привяжется к брату, ему будет тяжело пережить его утрату. Я не хочу травмировать его. К тому же, ему нужно понять, что его семья — это только я.

— Ох, Ариадна, — с сожалением покачала головой Элмаз-хатун. — Я знаю, ты его очень любишь и бережёшь. Что уж говорить, это знают все. Но иногда мне кажется, что ты душишь его своей любовью. Пока он ребёнок, Махмуд, конечно, будет тебя любить и слушаться, но рано или поздно он вырастет, и многое изменится.

Карахан Султан хотела было ответить, но в покои вошёл взволнованный и испуганный Зафер-ага.

— Что случилось? — мгновенно напряглась Карахан Султан. Она поднялась с тахты и подошла к евнуху, который склонился в подобострастном поклоне. — Говори.

— Клянусь, моя госпожа, я сделал всё, что мог, но…

— Хватит причитать! Говори, что случилось.

— Мустафа-паша, — многозначительно произнёс Зафер-ага, и Карахан Султан медленно прикрыла веки, пытаясь совладать с собой, но не смогла и гневно вскрикнула. — Во-первых, он отдал приказ о смещении с должности третьего визиря Касима-паши, а также о его казни. Она состоится завтрашним утром. Во-вторых, отправил ещё одно письмо к шехзаде Баязиду. Думаю, в нём он обвиняет вас во всех грехах. И в-третьих, встретился с Эсен Султан, которой рассказал о том, что произошло в Мраморном павильоне. Я от неё. Она напугана и намеревается сослать вас в Старый дворец. Шехзаде Махмуда хочет взять к себе на воспитание.

— Всё пошло крахом! — гневно процедила Карахан Султан, отчего Зафер-ага и Элмаз-хатун испуганно вздрогнули и сжались. — Всё, чего я добивалась, пошло крахом из-за глупого и никчёмного старика!

— Моя госпожа, я… — испуганно лепетал Зафер-ага.

— Молчать! — процедила та, и евнух поджал губы, опустил голову и ещё больше сжался. — Нужно было его придушить в Мраморном павильоне. Как я могла так просчитаться!

— Что же теперь делать? — ошеломлённо-испуганно спросила Элмаз-хатун. — Тебя сошлют, Махмуда заберёт Эсен Султан, шехзаде Баязид, как только получит письмо Мустафы-паши, во всех грехах станет винить тебя, и, кто знает, что он сделает? Все обернутся против тебя! Нас убьют… Нас всех казнят!

— Дайте подумать, — Карахан Султан села на тахту, обхватила пальцами виски и, сосредоточенно нахмурившись, молчала несколько минут. После, вздохнув так, будто сожалея о чём-то, посмотрела на Зафер-агу. — У нас есть одна ночь, чтобы всё исправить. Если всё сделаем правильно и осторожно, на утро из фаворитки я стану Валиде Султан, а шехзаде Баязид останется ни с чем.

— Что… — ошеломился Зафер-ага. — Что вы задумали?

— Зафер, нужно перехватить письмо Мустафы-паши к шехзаде Баязиду. С помощью слепка печати великого визиря, который сделала моя шпионка, работающая во дворце Мустафы-паши, подменим письмо. Твой человек должен будет убить гонца от Мустафы-паши, подменить письмо, а после под видом этого же гонца доставить его шехзаде Баязиду. Заодно он разведает обстановку в его лагере.

— А что напишем в подложном письме?

— Слова, что ещё сильнее разожгут пламя в его сердце, — мрачно произнесла Карахан Султан. — Главное, чтобы шехзаде Баязид, как и сейчас, во всём винил Мустафу-пашу и Совет Дивана, а не меня. После, став Валиде Султан, я избавлюсь от шехзаде Баязида.

Зафер-ага кивнул, и, поклонившись, отправился выполнять поручение.

— Элмаз, а ты напиши послание для Касима-паши о том, чтобы он не переживал и, главное, ничего не предпринимал. Я его не оставлю.

Элмаз-хатун спешно подошла к настенному шкафу, достала из него бумагу, перо и чернильницу, и, сев на тахту, принялась писать.