Возвышение падших (СИ)

Элмаз-хатун, сидевшая на тахте и вышивавшая, кивнула в знак подтверждения и готовности. Посмотрев на сестру, она изумилась.

— Кому ты намереваешься писать, Ариадна?

— Султанша, — поправила её Карахан Султан, садясь рядом. — Запоминай. Забудешься и назовёшь меня так в присутствии посторонних, а этого допустить нельзя.

— Прости.

— Шехзаде Баязид едет в столицу, а значит, Персее удалось повлиять на него. Теперь она может вернуться к нам, в Топкапы.

— Наконец-то, — обрадовалась Элмаз-хатун и отложила вышивку. — Я знала, что у неё получится.

— Зафер-ага, садись и напиши, чтобы возвращалась. Не забудь поблагодарить. Персея любит, когда её хвалят.

Когда с письмом для Персеи было покончено, Карахан Султан попросила сестру сходить за шехзаде Махмудом в школу, а сама подозвала к себе Зафера-агу.

— Касим-паша прислал мне письмо, в котором сообщил о том, что к шехзаде Баязиду был отправлен гонец от Мустафы-паши с его же письмом, в котором он спрашивает о намерениях шехзаде Баязида и уверяет, что его тепло и радушно примут в Топкапы.

— Но шехзаде Баязид должен думать, что ему здесь не рады. Чтобы он думал, что его отвергли. Тогда он взбунтуется, так?

— Молодец, — похвалила его за сообразительность Карахан Султан. — Отправь своего человека. Пусть он перехватит гонца с письмом. Точнее, убьёт, чтобы он не доложил о нападении. Учти, если не выйдет и письмо достигнет шехзаде Баязида, не сносить голов ни тебе, ни твоим людям.

Зафер-ага потупился и, подобострастно поклонившись, удалился.

Генуя. Дворец Альберго.

Королева Эдже взволнованно расхаживала по своей опочивальне, и длинный шлейф её роскошного и пышного красного платья волочился за ней с мягким шуршанием.

Артаферн ушёл, а в скором времени перед ней предстанут сёстры Серпиенто, которые каким-то образом связаны с ней и с родом Дориа.

Девушка судорожно соображала, не зная, что думать, говорить или делать.

Послышался стук в двери, от которого королева Эдже испуганно вздрогнула, а после, взяв себя в руки, с напускным спокойствием произнесла:

— Войдите.

Обернувшись, она с замиранием сердца наблюдала за тем, как в опочивальню входит… Рейна Дориа?

Сердце в груди запнулось, а после неистово забилось. Ошеломление и страх сковали её, и, широко распахнув изумрудно-зелёные глаза, королева Эдже созерцала то, как Рейна Дориа с несвойственной ей тёплой улыбкой с любопытством рассматривает её своими… голубыми глазами?

Что-то здесь не так…

Когда ошеломление отступило, королева Эдже пригляделась и осознала, что ошиблась. Эта женщина была поразительно похожа на Рейну Дориа, но всё же не была ею.

Рейна Дориа никогда не носила таких женственных и изящных платьев с кружевами и оборками. Она не умела улыбаться — только самодовольные и жёсткие ухмылки. Её волосы были тёмными, а не золотисто-светлыми словно расплавленное золото. И глаза её были изумрудно-зелёные, а не голубые.

Прежде, чем повернуться ко второй женщине, которая остановилась правее, королева Эдже ощутила какое-то волнение. И снова ошеломление и страх завладели ею, как только она на неё посмотрела.

Перед ней стояла молодая женщина лет тридцати, может, чуть больше. Если бы не золотисто-светлые волосы и голубые глаза, эту женщину можно было бы назвать её сестрой-близнецом.

Те же черты лица, немного резкие и тяжеловатые, тот же разрез глаз и рта, даже телосложение и фигура схожи.

— Кто вы?.. — выдохнула королева Эдже, тяжело дыша.

— Валенсия Серпиенто, — представилась та женщина, что была похожа на Рейну Дориа. Их голоса также были поразительно похожи, только у Валенсии он был мягче и приятней. — А это моя младшая сестра — Каролина Серпиенто, — она изящно махнула рукой в сторону женщины, похожей на саму королеву Эдже. — Нам о многом нужно поговорить. И я расскажу историю, с которой всё началось…

========== Глава 45. Бездна ==========

Генуя. Дворец Альберго.

— Жёлтый и чёрный, — тонкие пальцы её руки невесомо коснулись огромного гобелена, висящего на каменной стене. На жёлтом фоне раскинул крылья чёрный орёл.

Валенсия Серпиенто мягко и несколько лениво улыбнулась, когда обернулась через плечо на королеву Эдже, настороженно наблюдающую за ней из кресла, в котором сидела.

Каролина Серпиенто расположилась в противоположном кресле, в котором не так давно сидел Артаферн. Она улыбалась, но по-другому — одними уголками алых губ. Но в целом весь её облик — поза, выражение лица и взгляд — говорил о том, что она то ли утомлена, то ли мучается от скуки.

— Ваше Величество, знаете ли вы, какое значение несёт в себе герб, который вы приняли за свой? Герб рода Дориа.

— Приняла за свой? — недоуменно переспросила Эдже, вопросительно вскинув тёмные брови. — По материнской линии я — последняя представительница рода Дориа. Этот герб — мой. Он принадлежит мне.

— Разумеется, это так, — поспешно пролепетала Валенсия Серпиенто, кивнув светловолосой головой. — И всё же… Знаете ли?

— Нет.

— Жёлтый — цвет золота, потому означает богатство. Также деятельность, активность. Смелость и отвагу. А ещё зависть…

Валенсия помолчала, задумчиво посмотрев на гобелен.

Эдже внимательно наблюдала за ней, всё ещё будучи настороженной. Она не знала, для чего эта женщина начала рассуждать о значении герба рода Дориа, но чувствовала, что неспроста.

— Чёрный — цвет мрака и смерти. Смерть неразлучна с родом Дориа — она то их друг, то их враг; то спасает, то уничтожает.

— Что же означает орёл? — заинтересовавшись, спросила Эдже.

— Гордость, — ответила Каролина, и королева вздрогнула от неожиданности, впервые услышав её голос. Он не был похож на её собственный голос, чего она ожидала, но был каким-то знакомым, словно она прежде его слышала, только не помнила, от кого и когда. Немного тяжёлый и грубоватый, но приятный. — Сила. Величие. Это символ смелости и способности преодолевать трудности.

— Именно так, — подтвердила Валенсия, медленно подойдя к креслу, в котором сидела её младшая сестра, и опустившись на его подлокотник. — Насколько мне известно, до вас и Рейны Дориа в Генуе королевой была Бриенна Гримальди.

Вздрогнув от упоминания тёти, а также Бриенны Гримальди, что вызвало в её разуме вихрь неприятных воспоминаний об их печальной участи и смерти, Эдже сдержанно и осторожно кивнула.

— Помните ли вы, каким был её герб?

— Герб рода Гримальди.

— Красный и белый, — ухмыльнулась Валенсия и в этот миг напомнила Рейну. — Красота, кровь и власть — красный цвет, духовная чистота — белый цвет. Извечные соперники Дориа и Гримальди, делящие между собой власть, влияние, богатство и славу. В их схватке не было места остальным. Даже Спинола и Фиески, два других правящих семейства, входящих в Совет тогда ещё республики Генуи, уступали им. Что уж говорить о таком малом, небогатом и маловлиятельном роде Серпиенто?

— Так вы родились здесь, в Генуе, а не в Италии?

— Да, Ваше Величество, — подтвердила Каролина, загадочно улыбнувшись. — Пришло время для той самой истории.

— Герб рода Серпиенто — змея на зелёном фоне, — будто не услышав её, произнесла Валенсия, указав на перстень, сверкающий на безымянном пальце её левой руки. Серебряная оправа в виде маленькой змеи, обвивающей палец и вместе с тем квадратный изумруд. — Зелёный — цвет спокойствия, воли, упрямства и постоянства. Змея — это знание, сила, утонченность, хитрость.

— О, Валенсия, довольно с нас этой символики, — устало вздохнула Каролина, и Эдже была ей благодарна. Она порядком утомилась слушать о значении того или иного цвета. — Рассказывай.

— Что ж, — вздохнула та и, повернувшись к распахнутому окну, выходящему на цветущие сады, заговорила: — Не зря я рассуждала об этих трёх семействах. Дориа, Гримальди и Серпиенто. Волей случая их судьбы переплелись несколько десятков лет назад… Если быть точнее, в 1530 годах.

К тому времени Андреа Дориа уже покорил вершины власти. Прославленный военно-морской командир, командующий генуэзского флота, сильный и умный политик — он достиг огромного влияния, силы и богатства. Всё это сделало его фактически правителем Генуи. Андреа Дориа не был коронован, но в этом и не нуждался.