Возвышение падших (СИ)

Итак, первый пункт моего плана действий — шехзаде Сулейман. Избавиться от него мешала его мать, Гюльхан Султан. Также мои шпионы донесли, что и его главная фаворитка, Айсан-хатун, представляет угрозу, так как далеко не глупа.

Как известно, Гюльхан Султан видела в Хасеки Эсен Султан угрозу, потому, надавив на её калфу, я с лёгкостью спровоцировала Гюльхан Султан на поездку в Топкапы, целью которой была борьба с Эсен Султан. Помните, тогда ещё праздновались свадьбы Хюррем Султан и Фатьмы Султан?

От той же калфы я узнала кое-что, что вам будет интересно. Ваш первый ребёнок, шехзаде Ахмед, был отравлен по приказу Гюльхан Султан, которая не желала соперников для шехзаде Сулеймана и, разумеется, для себя самой.

Султан Орхан, услышав это, помрачнел, дёрнулся, но не смог пошевелиться или что-то сказать. Его тёмно-карие глаза выражали замешательство, страх и гнев.

— Шантажируя Гюльхан Султан тем, что открою эту тайну, я спровоцировала её на покушение на шехзаде Мехмета. Тогда вы едва ли не казнили её, отправили в ссылку, но Эсен Султан, жаждущая возмездия, организовала покушение на её экипаж, в ходе которого Гюльхан Султан была убита. Ей в глотку влили яд.

Итак, следующей целью были шехзаде Сулейман и его семья. И в этом мне снова помогла Хасеки Эсен Султан. Я спровоцировала её на убийства. Шехзаде Сулейман испил яд, поскольку угрожал раскрыть причастность Эсен Султан к смерти Гюльхан Султан, а Айсан-хатун и себя, и детей из-за страха перед Эсен Султан, а также будучи под сильным впечатлением от смерти любимого, добровольно напоила ядом.

И вот теперь, в эту ночь, пришло время перейти ко второму пункту моего плана действий. Яд коснётся ваших губ и губ шехзаде Мехмета, а за вами последует Хасеки Эсен Султан. Останется шехзаде Баязид, но и с ним я знаю, как совладать. Не сомневайтесь, в ином мире вам не придётся долго ждать встречи с ним. И тогда останемся только я и мой сын. Османский трон — конец моего тернистого пути, и я его достигла. Пора и вам достигнуть своего конца, повелитель.

Тёмно-карие глаза султана Орхана в немом ужасе наблюдали за тем, как пальцы, до этого ласкавшие его лицо, потянулись к вороту зелёного платья и достали из-под него прозрачный пузырёк с янтарно-жёлтой жидкостью, мерцающей в лунном свете.

— Я не ищу отпущения грехов, — откупорив пузырёк, прошептала Карахан Султан. — Грехи — неотъемлемая часть меня. И я люблю эту часть себя. Именно она разожгла в моём сердце то пламя, что дало мне силы пройти этот путь до конца. Ни моря, ни реки, ни озёра не в силах потушить это пламя.

Рука, нисколько не дрожащая и уверенная, потянулась к лицу султана Орхана, искажённому в гневе и ужасе. Между тонкими и изящными пальцами блестел прозрачный пузырёк, и вскоре его горлышко коснулось приоткрытых губ повелителя.

Султан Орхан дышал тяжело, часто и надрывно. Всё его тело напряглось, жилы и вены выступили на шее, выдавая то, какие огромные усилия он прилагал, чтобы пошевелиться. Но всё было бесполезно, тело не слушалось, а янтарно-жёлтая жидкость уже заискрилась в лунном свете, переливаясь со дна к горлышку, приставленному к его губам.

Неожиданно Карахан Султан тихо рассмеялась и убрала стеклянный пузырёк немного в сторону.

— Подарю вам ещё несколько секунд, — вторую свободную руку она с преувеличенной нежностью положила на лицо повелителя, которое тут же исказилось в гневной гримасе. — Вы умрёте прежде, чем начнётся этот день. День, когда Османская империя склонит колени передо мной, как перед Валиде Султан и регентом при столь маленьком повелителе. Моём маленьком повелителе. Султан Махмуд Хан Хазретлери. Неплохо звучит, не так ли?

В коридоре послышались шаги, и Карахан Султан напряглась, а султан Орхан замычал, видимо, попытавшись закричать и позвать на помощь.

Шаги затихли, и, расслабившись, Карахан Султан снова расцвела в злорадной ухмылке. Она поднесла стеклянный пузырёк к губам повелителя и, в этот раз не медля ни мгновения, вылила всё его содержимое в его рот.

Султан Орхан захлебнулся, закашлялся, а потом затих. Оба замерли, ожидая в напряжении и страхе того, что произойдёт.

Карахан Султан в замешательстве нахмурилась, и подозрения, что яд не действует, накатили на неё волной страха и негодования.

Надежда и облегчение вспыхнули в тёмно-карих глазах повелителя, и он даже попытался победно ухмыльнуться, посмотрев на неё, но медленно его лицо побледнело, и он глухо и булькающе закашлялся.

Карахан Султан облегчённо рассмеялась, лёжа рядом с ним на груде шёлковых подушек и наблюдая за предсмертной агонией султана Орхана.

— Красивый конец, потому что ваши предсмертные хрипы для меня — прекраснейшая мелодия. Она посвящена тому, как я забрала вашу душу, окропив её ядом.

В последний раз грудь султана Орхана приподнялась, но уже не опустилась. Замерла, словно став каменной. Тёмно-карие глаза, прежде мечущиеся по высоким сводам потолка султанских покоев, застыли и помутнели.

Наклонившись, Карахан Султан рукой закрыла его веки и, в одно мгновение став серьёзной и даже несколько мрачной, произнесла:

— Ты нашёл покой, которого всю жизнь искал. Мне не нужно отпущение грехов, но за тебя я попрошу. Да простит Аллах твои прегрешения.

Вздохнув, она поднялась с ложа, деловито и невозмутимо оправила своё зелёное платье, а после спрятала пустой стеклянный пузырёк за его ворот.

Несколько раз быстро вдохнув и выдохнув, чтобы сбить дыхание, Карахан Султан изобразила на лице страх и волнение, а после, подхватив в руки длинный подол платья, выбежала в коридор.

— Кто-нибудь! Помогите!

Послышался какой-то грохот, после спешные шаги, и из своего кабинета выбежал напряжённый и обеспокоенный Альказ Бей.

— Султанша? Что случилось?

— Повелитель… — сокрушённо прошептала она, оперлась плечом о каменную стену, будто обессиленная, и приложила ладонь ко рту.

Альказ Бей побледнел, а после вбежал в султанские покои, но спустя минуту вышел обратно в коридор, уже медленно и размеренно.

— Мёртв, — сухо констатировал он.

Всхлипнув, Карахан Султан отчаянно затрясла головой словно отказываясь в это верить, отчего её длинные золотые волосы взметнулись в воздух.

— Что произошло, султанша? — взяв себя в руки, требовательно спросил Альказ Бей. — Когда вы вошли, повелитель уже был мёртв?

— Я зашла, а он… Повелитель снова пришёл в себя. Он почувствовал, что я рядом, и пришёл в себя, как и в прошлый раз, когда назвал мне наследника.

— Что было потом?

— Он хотел что-то сказать, но вдруг дёрнулся и… стал задыхаться. Я выбежала в коридор, чтобы позвать на помощь, но…

Альказ Бей, сочувственно нахмурившись, подхватил под локоть Карахан Султан, которая начала медленно съезжать по каменной стене на пол, и, поддерживая её, оглянулся на слуг, стоящих возле дверей султанских покоев.

— Пусть придут служанки султанши, а также… Сообщите Эсен Султан о том, что шехзаде Мехмет отныне повелитель, а она — Валиде Султан.

Карахан Султан помрачнела от этих слов, но продолжила делать вид, что с трудом держится на ногах.

— Подождите немного, султанша, — заботливо произнёс Альказ Бей, повернувшись к ней и продолжая поддерживать её под локоть. — Ваши служанки скоро придут и помогут вам добраться до ваших покоев.

Топкапы. Покои Эсен Султан.

В хамаме было слишком влажно и душно, из-за чего Эсен Султан, идя по коридорам дворца в сторону своих покоев, чувствовала себя обессиленной и излишне расслабленной.

Перекинув с плеч на спину длинные тёмные волосы, ещё влажные после хамама, она лениво постучала в двери своих покоев, и Бирсен-хатун, напряжённая и встревоженная, впустила её.

Здесь же оказались Зейнар-калфа и Зафер-ага, и выражения их лиц были копиями выражения лица Бирсен-хатун.

Мгновенно насторожившись, Эсен Султан замерла на пороге и нахмурилась.

— Что-то случилось? Дети в порядке?

— Не волнуйтесь, — поспешила заверить её Зейнар-калфа. — Шехзаде Мехмет и султанши спят. С ними всё в порядке.