Маска Зорро (СИ)

Что касалось ее настоящей семьи – Изабелла, несмотря на то, что сэр Ричард столько времени провел всего в паре шагов от нее, лишь один раз и только на минуту смогла оторвать его от переговоров и спросить, что с мамой. Сам факт того, что сэр Ричард появился в гасиенде дона Алехандро, уже говорил о том, что кто-то открыл дверь от тайного укрытия, где они с сеньорой Камелией продолжали оставаться все это время. И, как коротко успел сообщить сэр Ричард, это был какой-то незнакомый им молодой человек.

Именно он привел сэра Ричарда в крепость через два дня после происшествия в Пещерах. Он же являлся связующим звеном между сэром Ричардом и сеньорой Камелией, все еще пребывающей в тайном убежище. Поэтому мама Изабеллы, хоть и оставалась отрезанной от всего внешнего мира, была очень хорошо информирована обо всем происходящем в Эль Пуэбло.

О том, когда сеньора Камелия вернется домой и, наконец, сможет увидеть мужа и сына, Изабелла уже не могла думать. Особенно мучительно начало тянуться время после того, как британский флот покинул берега Калифорнии и увез с собой сэра Ричарда, являвшегося единственным спутником сеньоры Камелии. Изабелла со всей тяжестью осознавала, что каждый новый день, проведенной ее матерью в одиночестве с грузом сведений о судьбе ее дочери, должен был казаться ей, по меньшей мере, годом. Но при этом она так же ясно понимала и то, что каждый из этих дней был глотком свежего воздуха для ее отца и брата. Ведь, появись сеньора Камелия в первый же вечер после отбытия британской свиты, душевное состояние дона Ластиньо и Рикардо можно было бы смело поставить в один ряд с состоянием Фионы.

Им давали время на отдых.

И Изабелла слишком хорошо знала, кто определял его длительность…

Тема исчезновения Зорро в первые же дни негласно приобрела статус табу. Говорить об этом уже не было не только смысла, но и сил. Поэтому после двух суток всех возможных предположений, высказываемых охрипшими голосами, дом губернатора официально утвердил версию о том, что «Зорро испарился в воздухе» и закрыл эту тему.

Более абсурдного умозаключения стены главной гасиенды Калифорнии за все время своего существования еще не слышали, особенно после всех хитроумных стратегий, вынашиваемых здесь на протяжении последнего месяца, однако доведенные до крайности ее обитатели, взвесив все «за» и «против», приняли к исполнению именно факт необъяснимого исчезновения молодого человека прямо из его спальни.

И это было более правдоподобно, чем его уход через окно и дальше через сад в сторону главной дороги, гасиенды Линарес или даже обрыва.

Вокруг обоих домов, отдаленных от любых других объектов жительства, посменно дежурили тридцать шесть стражей. Тридцать шесть… Треть из них составляла личная охрана губернатора и его помощника, остальные были служащими гарнизона. Они стояли примерно через сорок метров друг от друга по всему ареалу обитания младшей английской принцессы, то есть вокруг всего двух гасиенд с двумя прилегающими садовыми территориями. Выбраться в окно, перелезть незамеченным через забор и преодолеть около двух сотен метров по пустому пространству до ближайших деревьев было невозможно даже для Зорро. Равно как было невозможно спуститься по лестнице и выйти через центральный вход, то есть пройти неувиденным мимо Рикардо и Изабеллы. И это не говоря о том, что в его состоянии Зорро не мог не только передвигаться по комнате, но даже подняться с кровати. Об этом в один голос заявили и дон Марк и сеньора Розалинда.

И, тем не менее, он исчез из гасиенды в промежуток времени, составлявший около семи-восьми минут. В три часа ночи Изабелла ушла из спальни, унося пустые тарелки, а в три часа восемь минут вернулась обратно с водой. Этого времени ему оказалось достаточно, чтобы испариться… Этот термин применил сам дон Алехандро, махнув рукой в знак окончания обсуждения.

Именно испариться, потому что ходить Зорро не мог. Даже, если и предположить, что он прятался в тени сначала одной комнаты, потом другой и так до тех пор, пока не дождался, когда Рикардо, услышав о его исчезновении, покинет свой пост, чтобы дальше выйти через главную дверь, пройти по саду, каким-то невероятным способом перелезть через закрытые ворота и, несомненно, превратиться в невидимку, чтобы проскочить мимо почти полного гарнизонного состава, ему необходим был помощник, а еще лучше – два. Потому что они должны были в прямом смысле нести его на себе. И эти помощники должны были вести его от самой кровати, то есть они должны были изначально находиться в доме…

Буравя один другого насквозь огромными глазами, словно пытаясь найти на чьих-нибудь плечах отпечатки рук Зорро, обитатели двух гасиенд дошли в своих подозрениях до того, что неосознанно начали строить друг другу всевозможные логические ловушки, пытаясь поймать на несовпадениях в показаниях.

Больше всех досталось несчастному Линаресу, у которого не было алиби на те несколько минут, когда Изабелла ушла на кухню к Керолайн с пустой посудой и оставила его одного в главном зале. Кроме того, Рикардо был единственным на тот момент представителем в доме, физически способным поднять Зорро с постели. Но главным аргументом являлось то, что он, проведший бок-о-бок с Зорро столько времени, «мог, несомненно, установить с ним крепкие дружеские отношения и, как следствие, выполнить его просьбу и помочь скрыться». И никакие заверения Рикардо о том, что даже он в одиночку не смог бы протащить на себе Зорро по лестнице, потом по гасиенде, далее по всему саду и тем более через забор незамеченным тридцатью шестью охранниками всего за четыре минуты, чтобы потом, вернувшись на свой пост, не задыхаясь и не падая, продолжить наблюдение с невозмутимым лицом, не имели никакого воздействия.

Керолайн уже даже намеревалась определить Рикардо в тайные сообщники Диего, который «тоже провел с Зорро наедине много времени в лазарете, спасая его жизнь, а, следовательно, мог подсознательно установить с ним доверительные отношения», но, к сожалению, столкнулась с проблемой отсутствия Диего в гасиенде в ту ночь. Губернатору накануне пришло послание из Ла Пас с информацией о внеплановом заседании, и Диего был вынужден в тот же день ехать в отдаленное поселение вместо отца. И это, пожалуй, было единственным, что спасло его от подозрительного прищура Кери, которая, тем не менее, не преминула предположить, что Диего по заранее оговоренному с Рикардо плану мог вернуться домой ночью, осуществить коварное похищение Зорро из спальни Диего – в этом месте Керолайн акцентированно поднимала кверху указательный пальчик, как бы пытаясь обратить внимание на нахождение Зорро именно в спальне Диего – и ехать дальше по делам. Несмелые попытки Линареса напомнить, что дата и время прихода Зорро в сознание были непрогнозируемы, а, следовательно, невозможны любые заранее спланированные действия как таковые, отметались презрительным фырканьем и упрямым складыванием тонких ручек на яростно вздымавшейся груди.

Изабелла, надо сказать, тоже чуть не попала под огонь, спасшись только тем, что при ее комплекции одну руку Зорро она и то подняла бы с трудом. И, тем не менее, это «совсем не мешало ей открыть окно пошире, помочь связать веревки из простыней и отвлечь охрану каким-нибудь незамысловатым способом, например, киданием маленьких камешков в противоположные стороны, пока Зорро добирался до тени деревьев».

Таким образом, от маленькой фрейлины досталось всем кроме губернатора и его заместителя, на которых она, впрочем, так же бросала многозначительные молчаливые взгляды, словно напоминая, что они «ушли в свои спальни незадолго до исчезновения Зорро и все это время оставались без наблюдения».

Дон Антонио и его сын только неслышно издавали вздохи облегчения и расслабляли неестественно выпрямленные спины, когда сверкающий взгляд огромных голубых глаз, ненадолго задерживаясь на их каменных лицах, в очередной раз проходил дальше. Представителей династии Веласкес не было в гасиенде губернатора в ночь исчезновения Зорро, а, следовательно, связать их с этим событием Кери не могла никаким образом, хотя и пыталась рассмотреть в двух напряженных фигурах любое отклонение от их заверений о том, что в те минуты они были у себя дома вместе с сеньорой Веласкес и десятком слуг.