Пейзаж с убийцей

Светлана Чехонадская

Пейзаж с убийцей

Глава 1

РОЗОВЫЙ ПАКЕТ

Елена приехала со съемок перед обедом. Задание было пустяковым — она такие любила. Пара планов (оператор даже не потребовал указаний, что снимать), интервью, любое слово в котором можно было предсказать заранее…

Пока ехали по городу, надолго застревая на каждом светофоре, она набросала закадровый текст и хмуро помахала рукой перед лицом. В телекомпании все, кроме нее, курили. Платили у них немного, поэтому курили дешевое. Она ненавидела эти поездки в тесной «газели»: сизый дым успевал пропитать одежду, сумку, волосы. Кажется, и внутренности становились прокопченными.

— Сколько можно! — наконец не выдержала она. — Окна же не открываются!

— Все-все! — Оператор бросил окурок на пол и загасил ботинком. — Не буду! — Настроение у него было хорошее, съемок больше в расписании не стояло. Наклонившись к Елене, он сказал: — Хочу купить пластырь от курения. Помогает? Как думаешь?

Изо рта у него несло перегаром.

— Не надо. Лучше кури, — попросила она.

Шофер-азербайджанец тихо сказал что-то на своем языке.

Наконец, приехали. Не дожидаясь оператора, нагруженного аппаратурой, Елена выскочила из машины. Не забыла оглядеть себя в стекле: отражение понравилось. «Минут за тридцать управлюсь, — подумала она. — Еще час дня, а я уже отработала. Молодец».

В редакции тихо догорал скандал. Новенькая — кажется, ее звали Юлей, — сидела вся красная, взъерошенная. Над ней нависал главный, делая вид, что казнь состоится с минуты на минуту. Глаза у него, впрочем, были веселые. Вся служба новостей расположилась полукругом, как в зрительном зале, чтобы не пропустить ни секунды представления.

— Что происходит? — шепотом спросила Елена, пробираясь к своему столу, и подумала, что похожа на опоздавшего зрителя, который ищет нужное место в темноте. Ведущая новостей отмахнулась: мол, ерунда, не стоит и рта раскрывать.

— И он прав! — крикнул главный. — Ты могла показать его жену под видом проститутки! Или его самого под видом маньяка. А почему нет?!

— Ей сказали сделать сюжет про беспризорников, — прошептала Елене ведущая новостей. — Она и наснимала первых попавшихся засранцев. Как они сидят на перилах и ни хрена не делают. А один мужик узнал в них своих сыновей. Прибежал сюда, развопился: «Они отличники, в кружки ходят! Вы что, не видели, как они прилично одеты?! Я в суд подам!» Ну, все как обычно.

Это, действительно, было обычно. Сюжет требуется сделать быстро, а беспризорники — они ведь только когда не надо на глаза лезут. Когда надо — попробуй их найди.

Елена когда-то пыталась снять несколько планов про несанкционированную торговлю. Так ни одной бабки в переходах не нашла! Она объехала с оператором всю Калужскую линию метро — никто не торговал ни яблоками, ни петрушкой, ни поддельными французскими духами. Пришлось снимать продавщицу цветов, она подходила по фактуре: толстая, в платке, какая-то нелегальная на вид. Опытная Елена сказала ей, что снимает цветы для рекламы, и на всякий случай указала оператору ракурс со спины — так, чтобы потом нельзя было придраться. Еще он снял руки с деньгами. Руки вышли хорошо: обветренные, грязные, тоже на вид криминальные.

«В такие хоть шприц с героином сунь, хорошо будет смотреться, — сказал оператор. — Скинь этот кадр в архив. Если будем про наркодилеров снимать, пригодится».

В общем, пошла эта цветочница под старушек-нарушительниц, а затем и под наркодилеров. А ведь, наверное, нахвастала подружкам, что ее телевидение для рекламы снимало.

— Я больше не бу-у-ду, — проныла Юля. — И потом, что он врет: «Отличники, в кружки ходят». Вы на них посмотрите — настоящие беспризорники. Сидят, плюются. Если они отличники, они должны дома сидеть, уроки делать. Сам выпускает детей в таком виде, а потом недоволен, что их за беспризорников принимают!

Елена не выдержала — все так же пригибаясь, вышла из комнаты. Дошла до эфирной, вытащила из стопки кассету с новостями, отмотала на Юлин сюжет.

«Да, Юля тупая, тут Митя прав», — подумала она, останавливая пленку. Митей звали главного, он как раз вчера с ней советовался насчет новенькой. «По-моему, тупая» — так он сказал. Теперь Елена видела: действительно тупая. Мальчики были одеты прекрасно. Только дурак мог принять их за беспризорников.

Разбор полетов тем временем закончился. Все затихли у своих компьютеров. Практиканты завистливо поглядывали на Елену: она строчила бесперебойно. Так же потом записывала закадровый текст — никогда не было, чтобы она читала второй дубль.

— Вот, что я забыл сказать… — В комнате снова появился главный. — Эта дурная мне голову заморочила своими лжебеспризорниками… От нас требуют одного человека на заклание.

— Какое заклание? — спросила пожилая Валентина, специалист по сюжетам на тему культуры.

— В виде командировки.

— Пусть едет Семен! — хором сказали все старожилы. — Он любит командировки. Он там пьет.

— Он у меня когда-нибудь допьется! — Шеф сделал суровое лицо. — Тем не менее, я бы его отправил… Но вы, друзья, забыли. Он в Белоруссии, в городе-побратиме.

— Бедные белорусы!

Не отрываясь от экрана компьютера, Елена слушала эти разговоры вполуха. Они ее не касались. Она могла не ездить в командировки, если не хотела (а она никогда не хотела), — Митя был ее старинный приятель.

Елена печатала последний абзац сюжета, проговаривая его про себя, чтобы ничто не звучало коряво, не было неприятных или смешных созвучий, чтобы у текста была модная интонация. Выходило красиво. Она радостно подумала в тысячный раз, что не ошиблась с профессией: каждый сюжет — это маленькое произведение. Его не напишешь, если нет вдохновения. И хотя оно всегда приходит, она, Елена, каждый раз пугается, что сегодня не придет, и этот страх тоже приятен.

Вдруг она поняла, что Митя смотрит именно на нее.

— Что такое? — спросила она, не оборачиваясь. — Я забыла надеть брюки?

— Нет, ты в брюках, — ответил Митя.

— Но не в бигудях?

— Нет… Кстати, правильно говорить «в бигуди». Это слово не склоняется.

— Я знаю, но мне так не нравится.

Она поставила точку и полюбовалась на страничку с текстом. Для этого она немного отстранилась от экрана. Митя ценил ее тексты в сюжетах. Из-за этого, а не из-за многолетней дружбы она была в телекомпании на особом положении.

— Думаю, что в командировку поедешь ты, — твердо произнес Митя.

Его новая подружка — Ниночка, практикантка из МГУ — хихикнула при этих словах. Втайне она подозревала, что Митя и Елена бывшие любовники: профессиональное уважение в качестве мотива для приязни отметалось ею начисто. Если главный Елену хвалил, Ниночка печалилась, если критиковал — ликующе смотрела, как новая фаворитка на вышедшую из монаршей милости маркизу Помпадур. При этом хорошо писать Ниночка не могла, не старалась и не училась.

— Здрасьте! — сказала Елена. — А чего это я-то? У нас молодых, что ли, мало?

— Знаешь, куда командировка?

— В Париж?

— В Новосибирск.

Народ обидно захохотал.

— В Новосибирск! — Елена вздохнула, глядя на текст: принтер зашумел, печатая страницу. — И что я там забыла, Митя? Свой бронхит?

Митя подошел ближе, взял еще теплую страницу с текстом, начал читать, завистливо хмыкнул уже на первом абзаце. Елена удовлетворенно наблюдала за его лицом, постепенно освобождаясь от уже не нужного вдохновения. «В Новосибирск», — бессмысленно повторила она и вдруг почувствовала, как дрожь холодным душем прошлась по спине.

— Что ты имеешь в виду, Митя?

— Лежаев едет в Новосибирск. На неделю. Мы должны сопровождать делегацию: они заказали документальный фильм. Условия там прекрасные: гостиница, еда, все по первому разряду. Погода, я узнавал, хорошая. Да и работы немного. Материал для десятиминутного фильма, который никто и никогда не будет смотреть, можно наснимать одним пальцем за полдня. Даже без камеры.