Возвышение падших (СИ)

— К этому всё идёт, — ответила Дэфне Султан, взяв его за руку. Светлая кожа её руки контрастировала со смуглой кожей его руки. — Тебе пришло письмо от повелителя. Идрис-ага принёс его мне, так как ты был в гареме.

— Он болен?

— Лучше прочти письмо, сынок. Всё поймёшь.

Дэфне Султан взяла со столика, стоящего возле тахты, письмо и передала его сыну.

Шехзаде Баязид принялся настороженно читать, и султанша, напряжённо наблюдающая за ним, видела, как меняется выражение его лица. Он побледнел, но на щеках проступили красные пятна, как всегда, когда он нервничал или злился.

Отбросив письмо на столик, шехзаде Баязид резко поднялся с тахты и, повернувшись к матери спиной, прикрыл веки, пытаясь совладать с бурей чувств и мыслей, охватившей его.

— Сынок, — вздохнула Дэфне Султан, тоже поднявшись и подойдя к нему сзади. Положив руки на его широкие плечи, она приобняла его сзади и почувствовала, как сын напрягся, но всё же позволил ей это. — Я знаю, как тебе трудно это принять и понять, но не забывай об осторожности, об ответственности и о безопасности. Не принимай поспешных решений, основанных на негативных чувствах. Как правило, такие решения ошибочны и приводят к неблагоприятным последствиям. К тому же, все твои решения так или иначе отразятся на нас, твоей семье.

— По-вашему, я должен смириться?! — гневно вскрикнул шехзаде Баязид, и выпутавшись из материнских рук, принялся расхаживать по покоям. — Повелитель отверг меня, лишил будущего! Поставил меня на ступень ниже семилетнего ребёнка. Я достоин трона меньше, чем мальчик, который меньше по возрасту моего собственного сына?

— Баязид, — прошептала его мать, и голос её дрожал от сдерживаемых слёз. — Ты должен смириться. Такова воля повелителя, а ты сам всегда говорил, что его воля — закон. Прошу тебя…

— Нет, это я прошу вас, — твёрдо перебил её шехзаде Баязид, остановившись и тяжело посмотрев на неё тёмно-карими глазами, в которых султанша с содроганием увидела султана Орхана — упрямого и решительного. — Не вмешивайтесь. Я уже не ребенок, в отличие от выбранного повелителем наследника Османской империи и нашей династии, и сам могу принимать решения.

— Хорошо, — мягко согласилась Дэфне Султан, снова подходя к сыну, но уже не прикасаясь к нему. — И какое же решение ты примешь? Каким бы оно не было, оно отразится на всех нас, не только на тебе. Не забывай этого.

Раздражённо вздохнув, шехзаде Баязид прикрыл лицо ладонями и, выдохнув в них, судорожно соображал, что же ему предпринять.

— Я отправлюсь в столицу и потребую объяснений.

Дэфне Султан вздрогнула от его слов испуганно и беспокойно, хотя на самом деле предполагала, что он решится на это.

— У кого ты потребуешь объяснений? Повелитель без сознания, и редко приходит в себя. Он умирает!

— Сориентируюсь по прибытии, — отрезал мужчина, но, взглянув на мать, смягчился. Она плакала, смотря на него своими серыми глазами, полными боли, страха, беспокойства и материнской любви. Подойдя, он взял её руку и поцеловал её. — Ну что вы, валиде? Я буду осторожен. Ничего со мной не случится. Если вы боитесь, что Эсен Султан или кто-нибудь ещё, кто не хочет видеть меня на османском престоле, попытается мне навредить, я возьму с собой небольшое войско. Даже не войско, а десяток-другой верных мне воинов.

— Не вздумай! — вскрикнула Дэфне Султан, вырвав свою руку. — Это воспримут, как бунт, и, упаси Аллах, повелитель об этом узнает. Вспомни, что было с другим шехзаде Баязидом, в честь которого я назвала тебя. Он совершил ту же ошибку, и был казнён собственным отцом. Он не думал о том, что его решение отразится на его семье, пошёл на поводу у чувств. И что стало с нами? Его пятерых сыновей, включая моего сына, казнили вместе с ним, а я с его дочерьми годами страдала и влачила жалкое существование, пока покойная Валиде Султан не смиловалась над нами. Этого ты хочешь для нас? Для меня? Для Филиз и детей?

— Успокойтесь, — мягко произнёс шехзаде Баязид, когда мать, закончив свою речь, полную отчаяния и возмущения, несвойственных ей, разрыдалась и порывисто обняла его. Смутившись от этого, мужчина неловко похлопал мать по плечам, а после отстранился. — Валиде, ещё ничего не случилось… Ну же, вам нельзя так волноваться.

— Как я могу не волноваться, когда мой сын ступает на тот же путь, что убил другого моего сына? — сквозь слёзы ответила султанша, всё же отпустив сына и постаравшись взять себя в руки. — Я не переживу, если и тебя постигнет та же участь… Прошу тебя, не уезжай! Лучше подумай обо всём как следует, взвесь все “за” и “против”, не руби с плеча.

— Я обещаю подумать, а вы пообещайте успокоиться.

Вздохнув, Дэфне Султан стёрла слёзы с щёк и вымученно улыбнулась, дабы уверить сына в том, что она успокоилась.

— Обещаю.

— Тогда я оставлю вас. Мне ещё нужно встретиться с лалой по делам провинции.

Проводив ушедшего сына беспокойным взглядом, Дэфне Султан устало провела рукой по своему лицу, чувствуя, как от сильных переживаний просыпается ноющая боль в ключице и в лёгких. Не хватало ей снова стать жертвой болезни в такое время…

Стамбул. Мраморный павильон.

— Откуда она, по-вашему, узнала о наших встречах?

— Сказала, что у неё есть слуги, которые за несколько монет и проследят за кем-нибудь, и подслушают чью-нибудь беседу, — мрачно ответил Касим-паша, видя, как ярко-зелёные глаза султанши наполняются напряжением. — Но, уверяю вас, Гюльрух Султан не представляет для вас опасности.

— Из-за того, что мы сотрудничаем, она может начать переносить ненависть к вам на меня, а значит, посчитает и меня своим недругом. Это может стать поводом податься к Эсен Султан, а если та узнает, что у нас с вами есть какие-то дела, то поймёт, что я не такая уж глупая и тихая фаворитка. И возникнут сложности.

— Поверьте, Гюльрух Султан не может считать вас большим недругом, чем Эсен Султан. У них давняя история общей неприязни, и, поверьте, они никогда не станут сотрудничать. Вам не о чем беспокоиться.

Карахан Султан, кивнув, огляделась в тёмной комнате, где они, как всегда, встретились для обсуждения насущных дел.

— Что с шехзаде Баязидом? Вы отправили то письмо, которое должно спровоцировать его на ошибки?

— Отправила. Будь начеку. Он явится в столицу, так начнём действовать. У нас нет права на ошибку.

— А если не явится? — нахмурился Касим-паша. — Если Дэфне Султан всё же удастся обуздать его? Она обладает большим влиянием на сына, да и далеко не глупа.

Карахан Султан ухмыльнулась, показывая, что не беспокоится по этому поводу.

— Значит, пригодится моя сестрица. Для этого она и оказалась в Амасье. Персея отчитывается, что шехзаде Баязид успел к ней привязаться. Полагаю, она сможет помочь нам спровоцировать его.

— Вы, как всегда, всё предусмотрели, — одобрительно улыбнулся Касим-паша. — Если что, я к вашим услугам. Мне пора.

— Ступай, — позволительно кивнула султанша. — И постарайся усмирить свою жену. Не стоит ей путаться у нас под ногами.

— Как вам угодно.

Касим-паша, поклонившись, вышел из тёмной комнаты, а Карахан Султан, повернувшись к окну, вздохнула и залюбовалась закатом. Красное солнце садилось за линию горизонта, окрашивая небо во все оттенки красного. Красноватое свечение через окно коснулось и красивого лица султанши, делая его несколько зловещим.

========== Глава 44. На краю ==========

Дворец санджак-бея в Амасье. Гарем.

— Только посмотрите! — раздался восхищённый возглас одной из наложниц, что сгрудились вокруг Эмине-хатун.

Наклонившись, она достала из открытого сундука золотое ожерелье с мутноватыми камнями бирюзы, имеющими оттенок чистого и ясного неба.

Довольно улыбаясь, Эмине-хатун приложила его к своей шее, и послышались восхищённые и завистливые вздохи наложниц, которые с любопытством и нетерпением заглядывали в сундук.

Миршэ-калфа, стоявшая в отдалении, хмуро созерцала происходящее в гареме. Шехзаде Баязид этим утром отправил своей фаворитке сундук с дарами, как проявление своей благосклонности к ней. Эмине-хатун сочла, что открыть его нужно именно в гареме, и теперь с гордостью и довольством медленно и неспеша показывала всему гарему каждый из полученных даров.